— А-фи-геть, — по слогам произнесла Пати. — Вы никогда не рассказывали мне эту историю!
— Ох, Пат, — покачала головой Аня. — Сколько мы тебе еще историй не рассказывали…
Она вздохнула. Представила, что рядом с ними стоит Даша. Слушает их. И улыбается.
— Думаешь, он ее до сих пор любит? — Пати скривилась. — Мне кажется, он забыл уже. И про годовщину. И про Дашу. Мужчины так быстро все забывают.
— Не знаю, — пожала плечами Аня и посмотрела в сторону. — Ну а что ему делать? В вечном трауре ходить? Ему жить хочется.
«И мне хочется. Нам всем хочется», — подумала Пати, но вслух сказала: «Пойдем? Я замерзла. Ветрено здесь как-то. Или мы просто в таком месте стоим».
— Да, странно. Когда выходили, не было, — ответила Аня и несколько раз с силой провела ладонью по голому плечу: ей показалось, ветер дует прямо в него, как будто прилипает к коже, и она буквально попыталась его смахнуть.
— Вы почему так долго? — недовольно посмотрел на нее Глеб, когда она села за стол рядом с ним.
— Разговаривали, — она поцеловала его гладковыбритую щеку и улыбнулась: как приятно. Как приятно, что он стал внимательнее к ней.
Раньше Глеб даже бы не заметил, что ее нет так долго, а теперь видит каждый ее шаг, каждый ее взгляд. Старается… Старается быть идеальным мужчиной. Хотя… Ему даже стараться не надо — он и так идеальный.
— Анечка, — нежно произнес он. — Я тут сделал кое-что…
Она подозрительно посмотрела на него.
— Поговорил с твоим неудовлетворенным программным, — усмехнулся Глеб и взял в руки стакан с виски. — Извини. Я просто не мог так это оставить.
Сердце Ани забилось сильнее.
— И что он тебе сказал?
Глеб сделал глоток.
— Что ты сама поставила в плейлист метку «стоп».
— Ну конечно! — раздраженно произнесла она и ухмыльнулась. — Что он еще мог сказать.
— А еще сказал, что не приставал к тебе, — Глеб поднял на нее свои голубые ледяные глаза. — Что это ты к нему приставала.
— Он в адеквате вообще?! — моментально вышла из себя Аня.
Глеб молчал.
— Ты что, веришь ему? — приподняла она брови, глядя на мужа.
— Нет, — покачал головой тот. — Просто…
Он замялся.
У Ани начало сбиваться дыхание.
— Еще несколько человек подтвердили, что ты сама это сделала. Со стопом в эфире. Говорили, ты тогда была… Не в себе слегка.
Аня нахмурилась и нервно бросила: «В смысле?»
— Ну, после смерти Даши, — пожал плечами Глеб. — Говорили, ты была странной. Ты же тогда еще и с фотографом своим рассталась. Наверное, стрессовала сильно, вот и поставила случайно.
Он сказал это спокойно, с повседневными интонациями — с такими люди обычно отвечают на вопрос «что нового?», когда нового в жизни совсем ничего нет, поэтому приходится пересказывать старое.
Аня ошеломленно заморгала.
Да, тогда она и правда была не в себе — даже один раз забыла закрыть дверь квартиры. Но она не ставила «стоп»! И потом, Денис ясно дал понять ей, что это сделал он.
— Кто говорил, что я была не в себе? — напряженным тоном спросила она.
— Я не помню уже, — Глеб сделал несколько глотков виски, а потом внимательно посмотрел на нее. — Хочешь, разберемся во всем?
— Нет! — повысила она голос, и сидящая рядом Пати бросила на нее удивленный взгляд. — Я не хочу ни в чем разбираться!
— Извини, — он погладил ее по руке. — Я правда переживаю за тебя. После твоей истерики на танцполе ко мне ребята подходили. Спрашивали, все ли с тобой в порядке.
Аня молчала и водила глазами по столу, утыканному тарелками и бокалами, столовыми приборами, букетами — впрочем, если бы ее попросили рассказать о деталях сервировки, она бы не смогла: все внимание забирали тревожные мысли.
А может, это она? Может, это она поставила «стоп»?
Тогда почему Горелов говорил с ней так, будто это сделал он?
А вдруг он специально? Просто воспользовался ситуацией. Самому смелости не хватило — вот и использовал ее ошибку в своих целях. Чтобы отомстить за то, что отказывалась с ним спать. Хотел выглядеть в ее глазах всемогущим.
Какой бред! Нет! Это невозможно! В жизни все гораздо проще. Ну конечно, Денис сказал Глебу, что это она поставила «стоп». Что он еще мог сказать? Что это сделал он?
Аню вдруг затрясло. В ушах зашумело. По венам потекла тревога. Захотелось выбежать из ресторана.
Ее по-прежнему накрывали панические атаки. Она по-прежнему казалась себе сумасшедшей. И по-прежнему никому об этом не рассказывала. Никому, кроме Глеба. Он, кстати, больше не предлагал психиатра и препараты — просто выслушивал ее. Был рядом в моменты приступов. Относился к ее состоянию бережно. И Аня была ему за это бесконечно благодарна.
— Снова началось? — озабоченно спросил Глеб. — Хочешь, домой поедем?
— Нет. Домой не хочу, — замотала головой Аня. — Разнервничалась. Сейчас приду в себя.
Она взяла бокал с остатками вина и выпила его залпом.
Глеб приобнял ее за плечи.
— Ань, я понимаю… Ты столько всего пережила, — мягко сказал он и вздохнул. — Да тут любой бы с ума сошел!
Она застыла и попыталась осознать, что сейчас услышала. «Любой бы с ума сошел». Это что значит? Что он верит Горелову и не верит ей? Допускает, что она сама поставила «стоп», да еще и приставала к Денису? Считает ее ненормальной?
Она резко скинула с себя руки Глеба и случайно задела пустой бокал. Он упал рядом с ее тарелкой и разбился о нее. Ровно на три части: чаша отделилась от ножки и раскололась пополам. Аня в недоумении смотрела на него: разве бокалы так бьются?
— Я не сошла с ума! — повысила голос она, не обращая внимания на взгляды людей, сидящих рядом.
— Я не говорил, что ты сошла с ума, — спокойно произнес он, задумчиво глядя на разбитый бокал.
— Ты сказал: «Любой бы сошел с ума!» Это одно и то же! — раздраженно ответила она.
Глеб покачал головой и, приблизившись к ее уху, тихо заговорил: «Знаешь, а мне неприятно. Я столько для тебя делаю. Забрал, как ты попросила, из съемной квартиры. Из ада, в котором жила. Простил измены. Нянчусь, как с ребенком. А ты ко мне несправедлива сейчас. Опять устраиваешь скандалы на людях. Обвиняешь». Он замолчал на секунду, а потом продолжил с иронией: «С ним ты себя тоже так вела? Или с ним ты была другой — ласковой и любящей?»
Аня почувствовала, как внутри разгорается стыд.
— Извини, мне нужно проветрить голову.
Глеб встал из-за стола и быстрым шагом пошел к выходу.
Аня осторожно огляделась. Ей казалось, на нее смотрят все. Смотрят и думают: «Сумасшедшая истеричка. Как жалко ее мужа!»
— Па-ат, это невыноси-имо, — простонала она, толкая подругу в плечо.
Та резко повернулась к ней.
— Что случилось? Ты зачем бокалы бьешь?
— Так вышло.
— Керида, может, на воздух?
Аня прикрыла глаза. Хотелось домой. Остаться одной. Остаться одной в комнате.
— Нет, все нормально.
— А Глеб куда ушел?
— В туалет.
— Вы поругались, что ли?
— Нет. Все в порядке.
Пати пожала плечами и снова повернулась к сидящему рядом Максу.
Аня решила не мешать им. Она глубоко вдохнула и бросила взгляд на Женю. Та пристально смотрела на нее, словно пыталась что-то сказать. Аня слегка кивнула головой в ее сторону и прищурилась, как будто это могло помочь ей расслышать слова, которые звучат у Жени в голове. «Что?»
Та быстро помотала головой. «Ничего».
Аня шумно выдохнула, посмотрела на пустой стул рядом с собой и в ту же секунду почувствовала, как сильно ей не хватает Глеба.
Когда он рядом, она чувствует себя увереннее. И зачем она его обидела? Зачем устроила этот скандал, да еще и бокал разбила. А что с ней было на танцполе, когда заиграла Шаде… Как грубо она разговаривала с Пати в этот момент… Какой ужас! Она ведет себя неадекватно! Может, ей и правда нужно к психиатру?
— Как ты? — услышала она над ухом родной голос, а потом почувствовала руки на своих плечах.
Глеб очень изменился. Раньше бы в этой ситуации он был резким с ней, а теперь обнимает, интересуется ее состоянием.
— Ты пришел, и стало лучше, — она склонила голову вправо и несколько раз провела щекой по его руке.
— Я теперь всегда буду рядом, Анечка, — тихо сказал он и поцеловал ее в затылок.
Она улыбнулась и закрыла глаза. Идеальный. Она замужем за идеальным мужчиной. Кто бы еще принял ее обратно после всего, что она сделала?
Глеб обнимал Аню и думал о том, что ему и вправду нужно встретиться с ее программным — расспросить того про причины увольнения, озвученные ей. Про домогательства особенно.
«Я могу сделать так, что она даже не станет копаться в причинах своего увольнения, потому что будет уверена: ее подставил я».
Он тогда не понял этих слов — не придал им значения, скорее. Подумал, у Дениса Горелова есть какая-то идея, на профессиональных нюансах завязанная, и не стал вникать в детали. Глебу просто было нужно, чтобы Аню уволили. Неважно, какой повод озвучат ей. Главное — громко, со скандалом. Чтобы по внутренним каналам обязательно распространили информацию о ее неадекватности и нестабильном эмоциональном состоянии.
Так он оградил себя от интервью. Обезвредил жену: лишил ее публичности, испортил репутацию.
Так он наказал ее. Не как раньше — нежно, «по-детски», в спальне, по-взрослому наказал — больно, жестко. Как она того заслуживает. Наказание ведь должно быть соразмерно проступку. Аня угрожала ему — вот и получила за это: она перестала быть для него запутавшейся маленькой девочкой — стала соперником, равным, опасным. В таких обстоятельствах Глеб не мог действовать мягко.
Он думал, что после этого почувствует удовлетворение, но почему-то только еще больше разозлился: ну и какая разница, что она лишилась работы — ее есть кому поддержать. Глеб мучился от ревности, ненавидел фотографа, а потом узнал от Олега, что Аня живет у Даши и ищет квартиру. В очередной раз взломал ее мессенджеры. Чатов с любовником не было ни в одном. Глеб понял: у них что-то случилось, и тогда ему в голову пришла эта мысль — вернуть жену.