И вот у нее снова есть шанс стать его малышкой Пати. Более того, он сам заговорил про это — значит, она ему небезразлична. Значит, так и не забыл ее.
А как же Даша? Это безумие!
Пати прикрыла глаза. Нужно уйти. Прямо сейчас. Если она пробудет здесь еще хотя бы минуту, уже не сможет отказать ему. А сделать это надо. Их роман — пройденный этап. Ей нельзя даже думать о Мише.
Она резко открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее. Спокойно, внимательно. «Ну давай… Он больше не имеет над тобой власти, — мысленно проговорила она. — Пошли его к черту».
Каким-то невероятным усилием воли ей удалось набрать полные легкие воздуха, чтобы произнести только что отрепетированную про себя фразу, но в этот момент дверь лофта распахнулась и на улицу буквально вывалились громко смеющиеся Даша и Аня. Они слегка шатались, поддерживали друг друга под локти и зажмуривались от хохота.
— Ой, Михаил Алексеич, здрасьте! — радостно и, пожалуй, излишне громко для того расстояния, которое было между ними, крикнула Аня.
Он приветливо помахал ей рукой.
Даша посмотрела на подругу, захихикала, потом перевела взгляд на Мишу, несколько раз моргнула, нахмурилась и слегка заплетающимся языком произнесла: «Пап? Ты как здесь? А где мама? Вы же говорили, что не приедете».
— А я был недалеко и решил поздравить дочь лично. С днем рождения, Дашик, — широко улыбнулся тот и протянул ей букет белых роз. — А мама дома. Спит уже, наверное.
Глава 7
Алена Меркулова всегда знала, что муж ей изменяет.
В первый раз это случилось или, лучше сказать, в первый раз она об этом узнала через несколько месяцев после свадьбы. В тот день ей исполнилось восемнадцать. Послезавтра — Новый год. Она пригласила домой друзей и испекла торт «Наполеон». Миша очень любил ее «Наполеон»: говорил, ее «Наполеон» — самый нежный из всех, которые он пробовал.
Алена шла по коридору и осторожно несла в руках самый нежный из всех, которые пробовал муж, «Наполеон». Проходя мимо спальни, она услышала стоны, приоткрыла дверь, а в следующую секунду уронила свой самый нежный «Наполеон» прямо на пол, потому что увидела, как ее любимый Миша стоит со спущенными брюками напротив ее подруги, крепко держит ту за бедра и быстро двигает своими.
Алена была в ужасе. Она не знала, что делать: разводиться сразу после свадьбы казалось глупым, не разводиться после предательства мужа — еще глупее.
Он уговаривал остаться. Просил прощения. Алена простить не могла и решила разводиться, а через несколько дней узнала, что беременна. Миша обрадовался, обещал, что будет — дословно — заботливым отцом и верным мужем. Алена осталась, только вот «Наполеон» больше не пекла.
Прошло тридцать лет. За это время она научилась не считать измены верного мужа и уже даже привыкла к ним.
В целом, собственная жизнь ее устраивала: свой бренд одежды — бизнес, который подарил и содержал Миша, много свободного времени, безлимитные путешествия, походы в рестораны, на выставки и презентации — неверность мужа на этом фоне выглядела не настолько масштабно, чтобы обращать на нее внимание. Более того, Миша старался соблюдать правила приличия: каждый раз придумывал хотя бы какое-то оправдание тому, что не ночевал дома, и не допускал, чтобы его любовницы доставляли неприятности их семье. Он, конечно, знал, что жена в курсе его развлечений, но, как и она, делал вид, что не происходит ничего необычного. В такие игры Алена и Миша Меркуловы играли всю совместную жизнь, и их обоих это устраивало.
Они не рассказывали ни о чем Даше: считали, незачем посвящать дочь в столь интимные подробности их брака — в ее глазах выглядели счастливой влюбленной парой. В глазах окружающих, кстати, тоже. А может, Алена и Миша Меркуловы на самом деле были счастливой и влюбленной парой. Они не ругались, понимали друг друга, появлялись на всех семейных праздниках и праздниках друзей вместе. И не появлялись тоже вместе.
Но сегодня, по непонятной Алене причине, Миша пошел на день рождения Даши один, хотя изначально сам настоял на том, чтобы его пропустить.
— Что нам там делать? Музыка гремит, молодежь танцует — не наш формат, — ответил он на прошлой неделе на предложение жены поехать на вечеринку.
В итоге позвонил час назад и как ни в чем не бывало сказал: «Я тут рядом. Заеду, поздравлю».
Алена разозлилась. Во-первых, потому что придется придумывать объяснения для дочери. Во-вторых, потому что муж предупредил ее по факту, будто нарочно не дал времени собраться и тоже приехать на праздник. И, наконец, в-третьих, потому что знала: там будет его бывшая (ли?) любовница.
Все это раздражало. Алена чувствовала себя беспомощной, глупой и оставленной, словно Миша обманом изолировал ее от общества в этот вечер. Она лежала в кровати, пыталась уснуть и думала о Даше.
Алена была рада, что дочь наконец вернулась домой, но вместе с тем с этого момента начала постоянно волноваться за нее. Сама не знала, почему. Может быть, ее беспокоило то, что Даша до сих пор не замужем, что у нее нет детей: Алена мечтала о внуках. Или ей стало казаться, что они с дочерью отдалились, перестали друг друга понимать — как ни парадоксально, когда Даша жила в Европе, таких ощущений не возникало. А может, Алена устала скрывать от нее измены Миши и делать вид, что в их семье все в порядке. В общем, причины, по которым Алена Меркулова не находила себе места в эту ночь, были неясны даже ей самой, а оттого изводили еще больше.
Вдруг стало жарко. Она откинула одеяло, взяла с тумбочки телефон и набрала номер мужа. Не отвечает. Тут же — номер дочери. Длинные гудки. «Занята — живет, — подумала она. — Живет интересную жизнь». Съемки, романы, путешествия, встречи с друзьями: Алене казалось, Даша проживает сразу две молодости — свою, настоящую, и ее, прошедшую. Ту, которая с ней самой так и не случилась.
Ей было сорок восемь лет (в декабре — сорок девять), и тридцать из них она делала карьеру. Карьеру жены и матери. У нее безупречно получалось — Алена гордилась своей карьерой. Гордилась мужем. Гордилась дочерью. Собой. Семьей, которую, как она считала, создала сама.
Алена и Миша познакомились совсем молодыми: ей было семнадцать, ему — восемнадцать. Она только поступила в текстильный институт, он — учился на втором курсе дорожно-строительного. Спокойный, уверенный, надежный, вежливый Миша сразу ей понравился. Он относился к ней, как ее папа относился к ее маме: с уважением и вниманием. Она настолько увлеклась им, что решилась на то, на что думала, не пойдет никогда — лишиться девственности до свадьбы. Алена боялась, что после этого Миша разочаруется в ней или даже бросит, потеряв интерес, но он обнял ее, сказал, что любит, и предложил выйти за него замуж, а на следующий день приехал знакомиться с родителями.
Сразу после свадьбы они стали жить в двухкомнатной квартире — подарок Мишиной мамы. Та была довольно известным в Москве гинекологом, и одна из ее влиятельных благодарных пациенток помогла молодоженам быстро улучшить жилищные условия. В то время Алена казалась себе самой счастливой: любимый муж, собственная квартира, интересная молодость. Она успевала не только учиться, заниматься домом и встречаться с друзьями, но и шить для себя платья, юбки, брюки, блузки и другие предметы гардероба, поэтому выглядела модно даже в условиях дефицита одежды в стране. На все это вдохновляли отношения с Мишей: Алена видела, с каким восторгом муж смотрит на нее, чувствовала его поддержку и заботу.
Несколько месяцев жизнь напоминала сказку, а потом случилась история с его изменой в ее день рождения. С ее подругой. (После этого, кстати, она перестала заводить подруг.)
Алена до сих пор помнила, какой стыд тогда испытала: будто в предательстве мужа виновата она, будто не справилась с ролью жены.
Именно поэтому она не решалась рассказать ни о чем маме.
Та была безупречной, лучшей во всем: на работе — самые высокие показатели производительности на швейной фабрике, дома — порядок и вкусная еда, среди друзей — образцовая семья. Алена с детства пыталась быть на нее похожей и жить также — безупречно, а Мишина измена вдруг перечеркнула все ее старания.
Она с ужасом представляла, как отреагирует мама на то, что дочь решила развестись спустя несколько месяцев после свадьбы, и до последнего оттягивала разговор, но когда узнала о беременности, наплевала на свои страхи и пришла за советом к женщине, которую считала идеалом.
— Аленушка, — нежно начала та, выслушав ее. — Все мужчины изменяют, тем более по молодости. Не обращай внимания — будь мудрее. У тебя хороший муж, а вот теперь будет ребенок. Не позволяй другим женщинам разрушить твою семью — им только это и нужно.
Алена тогда только вдохнула: слова мамы показались правильными, но из-за этого почему-то стало грустно.
— А как же любовь? — произнесла она после недолгой паузы. — Разве может мужчина изменять, если любит?
— Может. Мужчины устроены иначе, — улыбнулась мама.
Алена молчала. Было неприятно. Она думала, мама предложит переехать к ним с папой, поддержит ее, будет осуждать Мишу…
— Спокойствие и счастье семьи зависит только от женщины, — продолжила та, словно не замечая выражения лица дочери, и строго спросила. — Ты же не хочешь остаться одна?
Одиночества Алена, конечно, не хотела, но и принять за норму постулат «все мужчины изменяют» не могла.
— Остаться одна, — повторила она за мамой, не стараясь заключить звук собственного голоса ни в вопросительную, ни в утвердительную, ни в восклицательную интонации — фраза прозвучала обособленно, как будто Алена вырвала ее из массы других, несказанных.
— Ну что ты трагедию устраиваешь? — повысила голос мама и добавила мягче. — Для женщины главное — семья. Ты лучше о ребенке подумай. Ему нужен отец.
И Алена сделала, как сказала мама: постаралась забыть измену мужа и решила построить с ним счастливую семью. Она бросила институт, родила дочь и все время посвящала бытовым заботам — пыталась быть идеальной женой и матерью.