— А, а, а, — кокетливо и с придыханием сказала Даша, синхронизируя каждый звук «а» с движением указательного пальца правой руки, который подняла в воздух и раскачала из стороны в сторону три раза. — Изначально ты был моим, а Женя появилась гораздо позже — и вмешалась в наши незавершенные отношения. Так что это еще большой вопрос: кто чья любовница и кто кому с кем изменяет.
Даша произнесла это загадочно, добавив голосу хрипотцы, а потом подмигнула Олегу: в ее жесте не было заигрываний, скорее — изящное указание на собственную победу в споре.
Олег пораженно смотрел на нее.
— Непло-охо, — протянул он с искренним восторгом и хлопнул в ладоши. — Так все перевернуть! Меркулова, да тебе в политику надо.
— Хм… — Даша надула губы и посмотрела вверх, как бы раздумывая. — Вариант. Я как раз хотела поменять сферу.
— Тебе пойдет, — покачал головой Олег и, не отводя от нее взгляда, поставил локти на колени, сложил пальцы левой руки в кулак, обхватил его ладонью правой и подпер этой конструкцией подбородок. — Для тебя даже отдельное министерство создадут — двойных стандартов.
Даша разозлилась: «не встречаться с женатыми» и правда был одним из ее главных женских принципов, и шуток на эту тему она не понимала. А еще искренне верила в то, что сказала минуту назад: ее отношения с Олегом начались раньше его романа с Женей и не закончились на момент появления последней, так что никакой любовницей, в классическом значении этого слова, ее назвать нельзя.
— Тогда ты будешь моим замом, — безапелляционно произнесла она.
Олег напрягся.
— Ты о чем?
Пауза.
— Слушай, а тебе ее совсем не жалко? — прищурилась Даша.
— Кого?
— Женю.
Он в недоумении развел руками.
— А с чего мне должно быть ее жалко?
— Она любит тебя, а ты ей просто пользуешься, — Даша сделала акцент на последнем слове и выразительно ухмыльнулась. — Во всех смыслах.
Олег выразительно ухмыльнулся в ответ.
— Сам разберусь. А ты завязывай лезть в чужие отношения — за своими лучше следи.
Он произнес это довольно недвусмысленно и развалился на диване.
Даша молчала. Ситуация ей не нравилась. Во-первых, она не планировала сегодня спать с Олегом — всерьез рассчитывала, что он сходит в туалет и уедет: гаишники остановили ее буквально в пяти минутах от поворота к дому — в таких условиях не предложить ему зайти, тем более после того, как он спас ее от лишения прав, было бы как минимум невежливо. Во-вторых, в последнее время ей все чаще становилось жаль Женю.
Она не считала ее конкуренткой. (Даше Меркуловой чувство соперничества как таковое вообще было чуждо: в модельном бизнесе, несмотря на стереотипы, между девушками обычно возникают приятельские отношения.) Более того, в какой-то момент Женя стала напоминать Даше Иру Зотову, ее одноклассницу, над которой издевалась вся школа: неуверенная в себе, закомплексованная и очень несчастная. Ну а то, что Олег с ней живет… Конечно, Дашу это задевало, но не так сильно, как, ей казалось, должно задевать. Может, дело было в том, что она все-таки не любила Олега? Или в том, что видела, как сильно он любил ее, поэтому не сомневалась: скажи она только слово, он расстанется с Женей и снова станет встречаться с ней. Короче говоря, Даша Меркулова не особенно переживала (или убеждала себя в этом) из-за стремительно развивающихся отношений Олега Воронца и Жени Кузнецовой, но ее почему-то раздражала слабость последней. Даша, хоть и не была уверена на сто процентов, с большой долей вероятности допускала: Женя не может дать отпор Олегу и позволяет ему буквально все — даже в ущерб собственному женскому достоинству.
— Ты ведешь себя как мудак, — жестко произнесла она, пристально глядя на бывшего парня, который полулежал-полусидел на диване.
Тот резко поменялся в лице, а в следующую секунду встал.
— Обороты сбавила, — угрожающе ответил он.
Даше стало не по себе.
— Ну а что? — не показывая волнения, уверенно, но все же более мягким тоном продолжила она. — Тебе этого никто не скажет, кроме меня. Ни друзья твои, ни она.
Олег, не отрываясь, смотрел на нее. Она его раздражала. Он ее хотел.
— Ты забываешься, — строго сказал он и повысил голос. — Я еще это с тобой не обсуждал!
Даша фыркнула, тряхнула кудрями и вдруг заметила на барной стойке бутылку и два бокала. Черт, совсем забыла про вино. Точно: надо выпить и успокоиться.
— Будешь? — так, будто они только что непринужденно беседовали о погоде, спросила она Олега, легко справилась с винтовой пробкой, а потом налила вино в один из бокалов.
— Нет! — довольно грубо бросил он и заговорил с обвинительной интонацией. — Я за рулем, Даш! И ты сегодня, кстати, была тоже! Чтобы никогда больше не садилась за руль бухая, поняла?
Даша удивилась настолько сильно, что забыла дышать, и вдруг почувствовала, как ей не хватает воздуха.
— Что ты сказал? Бухая? — напряженно начала она после нескольких глубоких вдохов и выдохов. — Да я выпила два бокала!
— За рулем нельзя пить! — Олег повысил голос до громкости, близкой к критической: еще десять децибел — и эти звуки можно было бы отнести к крику. — Ни два бокала! Ни один! Ни глоток! Тебе про это не рассказывали, когда права дарили?!
Даша, распахнув глаза, молчала. Она была в шоке. Не знала, что ответить. Ну да, ситуация с полицией, конечно, неприятная, но не настолько, чтобы Олег буквально орал на нее, да и еще и оскорблял.
— А че ж ты сам всю прошлую осень под травой проездил, раз такой правильный? — прищурилась она и сложила руки на груди.
— Время сложное было, — впроброс произнес Олег. — Мне можно: я нормально вожу. И потом, трава — это не алкоголь.
— Охренеть, — сквозь нервный смех выпалила Даша. — Вот тебе и министерство двойных стандартов!
Олег сжал кулаки: понимал, что взрывается, и пытался это хоть как-то остановить.
— Я сама разберусь, пить мне за рулем или нет! — с вызовом произнесла Даша. — Ясно?
— Тогда мне звонить не надо!! — Он больше не контролировал ни себя, ни уровень громкости своего голоса.
Даша вздрогнула. (Воздух рядом с ней как будто бы тоже.)
— Ты раз самостоятельная такая, — Олег ткнул пальцем в ее сторону, — решай свои проблемы сама!!
Даша ощутила, как сильнее забилось сердце, а потом почувствовала, что по щекам потекли слезы — словно кто-то открыл кран внутри нее. Она, время от времени моргая, растерянно смотрела на Олега. Тот, не моргая, смотрел на нее (тоже растерянно).
— Дашик… — наконец ласково позвал он ее, не двигаясь с места, и продолжил, запинаясь. — Ну п-прости. К-конечно, ты м-можешь мне з-звонить в любое время. Я всегда тебе помогу.
Даша тяжело дышала, из глаз безостановочно лились слезы. Она, всхлипывая, взяла с барной стойки бокал, села на пол и облокотилась о стену.
— Ты прав. Мне не нужно было тебе звонить. Все, что между нами — сюр.
Олег шумно выдохнул, подошел к барной стойке, налил вино в бокал и сел с ним на диван, по пути сделав несколько больших глотков.
— Почему все так? — он снова шумно выдохнул и посмотрел на нее. — Почему у нас все так?
— Потому что ты хочешь жить по правилам, а я — нет, — вдруг спокойно, будто смирилась с чем-то неизбежным, ответила она и сделала глоток.
— По каким правилам я хочу жить?
— Навязанным обществом. Стереотипами.
Он поморщился, но не высокомерно или с неприязнью, а, скорее, с болью. С какой-то ощутимой ему одному болью.
— Я тебя не понимаю.
— Я хочу жить по сердцу. Так, как нравится, а не как надо, — на последних словах она сделала воздушные кавычки.
— Утопия, — усмехнулся Олег. — Ты же сама знаешь, что это невозможно.
— Нет, — она тоже усмехнулась и продолжила говорить чуть возбужденно. — Нам кто-то и когда-то внушил, что это невозможно! А мы поверили. Поверили настолько, что даже не пытаемся усомниться. Сами превратили жизнь по сердцу в утопию и страдаем теперь. Скажи, ты счастлив?
Вопрос застал врасплох. Счастлив ли он? Наверное, да. У него есть много денег. У него есть много власти. У него есть женщины, молодость, здоровье, возможности. Отец. Что еще нужно для счастья?
— Счастлив.
— А я — нет.
— Почему?
Олег не понимал. У Даши тоже есть много денег. Семья есть. И красота. Карьера, друзья, молодость… Ему казалось, они так похожи. Ему казалось, они совершенная пара. А теперь она признается в том, что несчастлива. Как такое возможно?
— Потому что я чувствую себя лишней. Одинокой. Чужой… Мне плохо. Я стараюсь этого не показывать, но мне очень плохо…
Даша сделала глоток вина и запрокинула голову. По ее щекам снова потекли неконтролируемые слезы. Олег, не отрываясь, смотрел на них. Ему вдруг захотелось ее уберечь, но он не понимал от чего. Ему захотелось ее спасти, только он не знал как. Беспомощность.
Да, Олег Воронец, мужчина, который всегда был уверен, что может разобраться с любой — лю-бой! — проблемой (ну вот даже сегодня — с правами), прямо сейчас, глядя на то, как голая Даша Меркулова сидит на полу и плачет, растерялся. Если бы она сказала: «Хотела сумку из летнего дропа, но не успела», он нашел бы для нее эту сумку. Если бы пожаловалась, что ее кто-то обижает, сделал бы так, чтобы этот человек больше не подошел к ней. Да… Олег Воронец действительно мог разобраться с любой проблемой, но вот что делать с фразой «я чувствую себя лишней», не представлял.
— Да-ашка… — Он неуклюже сел на пол рядом с ней. — Ну ты чего…
Она никак не отреагировала.
— Эй… — он слегка толкнул ее плечом и добавил, как если бы читал рэп. — Ты же самая крутая телочка из всех, кого я знаю.
Даша, не переставая плакать, рассмеялась. Он хороший. Он очень хороший. Она не может больше его мучить. Не может держать вечно рядом с собой. Она должна его отпустить. Закончить их общее безумие. Чтобы он был по-настоящему счастлив — без нее. А она будет счастлива без него. Они могут быть счастливы только по отдельности