— Я не шучу, — сквозь зубы, угрожающе-зловеще проговорила Аня.
Женя закрыла ладонями нос и рот. Аня и Глеб — королевская пара, те, на кого она равнялась, разводятся?
— Что случилось? — растерянно спросила Даша и, глядя на подругу, добавила очень тихо, будто не хотела, чтобы это кто-то услышал. — Он тебе изменил?
Аня ухмыльнулась.
— Нет, моя. Это я ему изменила. И продолжаю изменять.
Комнату снова накрыл туман тишины.
Женя распахнула глаза очень широко — чтобы лучше видеть Аню. «Она изменяет Глебу? Ну точно сериал!» — проскочило в голове.
Аня прикусила нижнюю губу и, смотря перед собой, медленно закивала, словно соглашаясь с принятым с большим трудом решением.
— Я больше не могу. Я должна рассказать. Иначе умру.
Даша почувствовала, как заныло внутри.
— Что случилось? — напряженно повторила она.
Аня бросила взгляд на Женю: не хотелось бы при ней, конечно. С другой стороны, уже все равно.
— Все это время я врала. Врала, что у меня идеальный брак, — начала она и посмотрела на Дашу. — Врала тебе. Врала родителям. Друзьям. Знакомым. Себе.
Женя продолжала закрывать ладонями нос и рот и держать глаза широко открытыми. Пати, напротив, зажмурилась: этого не может быть!
— Фак, мне страшно, — как-то неуклюже сказала Даша.
— Мне уже давно страшно, моя, — неожиданно скрипучим голосом ответила Аня. — В последнее время мне постоянно страшно. Как будто мне каждый вечер читают страшную сказку.
— Нютик, ты можешь конкретно сказать, что происходит??
Аня задумчиво смотрела перед собой.
Девочки молча ждали продолжения. Вместе с тем каждой из них нужно было чем-то занять себя во время затянувшейся паузы — движения в этот момент казались единственным спасением от охватившего комнату волнения. Пати резко встала из-за стола и села на диван рядом с Женей, которая осторожно прикладывала ладони к щекам и чуть раскачивалась из стороны в сторону. Даша вышла в центр комнаты и несколько раз перекинула волосы через плечо — слева направо, справа налево и обратно.
— Ты рассказывала сказку про девочку Элли, а я расскажу сказку про девочку Анечку, — мрачно произнесла Аня. — Только это будет очень страшная сказка. С очень страшным концом. — Она взяла бутылку и налила себе бокал, полный, почти до краев. Несколько раз пролила вино на стол: оно расползлось по темно-серой деревянной поверхности бесцветными, похожими на слезы, каплями. — Девочка Анечка росла в счастливой семье. Она очень любила маму и папу, а те — очень любили ее, — Аня заговорила медленно, наигранно-загадочно, голосом, в котором безошибочно угадывалась безысходность и звучал явный намек на несчастливый финал, словно озвучивала трейлер психологического триллера. — Они играли с ней, дарили красивые платья и вкусные конфеты. Читали сказки. Но девочке Анечке не нужны были ни красивые платья, ни вкусные конфеты, ни даже сказки — она мечтала о другом. Она мечтала о том, чтобы никогда не оставаться одной в комнате наедине со своими чудовищами.
— Вы с ней сговорились, что ли? Ке коньо?! — взмахнула руками Пати, глядя на Дашу, неподвижно стоящую по центру комнаты. — Это что за загадки?
Та, не обращая внимания на ее слова, не отводила от Ани взгляда. Она чувствовала: с подругой творится что-то страшное.
— У девочки Анечки было много чудовищ, — продолжила та с такой же интонацией и сделала глоток вина. — Она не знала, сколько их. Не знала, как они выглядят. И, в отличие от Змея Горыныча девочки Элли, чудовища девочки Анечки не прилетали к ней время от времени, а были рядом постоянно — жили под ее кроватью.
— Анька… — Пати почувствовала, что ее голос стал чужим, таким же, какими стала голова, руки, ноги — все тело — пару минут назад. — Пожалуйста, остановись. Ты меня пугаешь.
— Вот и чудовища девочки Анечки пугали ее, — ухмыльнулась Аня, склонила голову и продолжила еще более наигранно-загадочно. — Но один раз она встретила в заколдованном лесу принца Глеба. Он был таким сильным и смелым, что убил всех чудовищ девочки Анечки, а потом предложил ей стать его принцессой.
Пока она говорила, Даша качала головой, будто смотрела фильм, сюжет которого уже знала и сейчас наблюдала за тем, как главная героиня неминуемо приближается к опасности.
— Принцесса Анечка и принц Глеб жили счастливо. По крайней мере, ей так казалось, — сладким голосом мечтательно произнесла Аня. — У них все было очень хорошо. Красивый замок. Красивые кони. Красивые балы. Красивые сады. А потом…
Последнее слово она растворила в тишине.
— А потом — эль амор эс уна мьерда[60], — услышала Женя негромкий голос и бросила взгляд на Пати. Та, не мигая, смотрела вниз.
— Из-под их кровати начали выползать чудовища, — Аня выговорила это четко, но совсем без интонаций, монотонно, словно в этот момент шла по узкой доске над обрывом и ей, чтобы не упасть, нельзя было отвлекаться на эмоции. — Принцесса Анечка не понимала, откуда они взялись, ведь принц Глеб убил их в заколдованном лесу.
Даша тяжело вздохнула. В голове, быстро сменяя друг друга, проносились мысли. Глеб обидел Аню? Она узнала какую-то неприятную правду о муже? Он что-то скрывал? Почему она ему изменила? Изменила? Такого не может быть. А вдруг это он ей изменил, но она не хочет говорить при всех? Может, у него проблемы с бизнесом? Может, ему угрожают?
— Но она была умная девочка, поэтому быстро все поняла, — Аня сделала несколько мелких глотков и со стуком поставила бокал на стол. — Принц Глеб не убил ее чудовищ. Он поймал их и посадил в большую стеклянную банку. Чтобы выпускать — когда ему это будет нужно. Чтобы принцесса Анечка была послушной. Чтобы радовала принца Глеба.
— Ань, пожалуйста! — громко, заплетающимся языком сказала Женя. Она раскачивалась из стороны в сторону, обхватив плечи руками. — Можно попроще? Я ничего не понимаю! Я пока еще так быстро, как вы, не умею сочинять и понимать сказки.
Та чуть улыбнулась и посмотрела на нее, следом — на Пати, потом — на Дашу.
— Когда я познакомилась с Глебом, мне казалось, он идеальный, — перевела со «сказочного» на русский Аня. — Надежный, спокойный, честный, понятный, однозначный какой-то. Что думает, то и говорит. Четкий. Простой. Вот! Он казался мне простым. Человеком без двойного дна. А еще казался настоящим мужчиной. Рядом с ним я чувствовала себя уверенно. Переставала сомневаться. Он всегда знал, как правильно. И мне подсказывал. Легко было с ним.
Она переводила целый час. Говорила обо всем, о чем молчала все это время. О том, что притворялась счастливой. О том, что Глеб не говорит с ней о чувствах. О своей мнимой фригидности. Об одиночестве. О страхе осуждения. О газлайтинге. О первом и последнем походе к психологу.
Девочки не перебивали, не комментировали ее слова, не задавали вопросов — молчали, но по выражениям их лиц Аня видела: они в шоке.
— Почему ты ничего не рассказывала нам? — удивилась Даша, глядя на нее потемневшими от эмоций глазами. — Мне! Я же твоя лучшая подруга… Я бы обязательно тебе помогла!
Она подошла к столу и села рядом с Аней.
— Я боялась. Не была уверена, что чувствую правильно, — слабым голосом произнесла та. — Мне казалось, я все преувеличиваю. Иногда я вообще казалась себе сумасшедшей.
— Как ты можешь неправильно чувствовать? — возмущенно-ласково ответила Даша, а потом обняла Аню и заговорила ей на ухо мягко и уверенно одновременно, акцентируя каждое слово, как будто хотела передать подруге важное послание. — Запомни: все, что ты чувствуешь — правильно. Это твои чувства. Никогда не сомневайся в них.
Аня уткнулась ей в плечо, задрожала, а потом разрыдалась. Даша крепко прижала ее к себе. По ее щекам тоже потекли слезы.
— А-ань, — всхлипывая, протянула она. — Прости меня…
Та, не переставая плакать, отстранилась от нее.
— За что? — Вопрос прозвучал удивленно и растерянно одновременно.
— За то, что не видела, как тебе хреново, — всхлипывая, произнесла Даша.
— Перестань! — строго сказала Аня, нежно вытирая ее слезы, а потом быстро провела мокрыми ладонями по своим щекам. — Я очень хорошая актриса. Никто не видел. Даже мама.
— Твоя мама живет далеко — она не могла видеть. А мы… — Даша всхлипнула.
— А что мы?! — возмутилась Пати, подходя к столу. — Анька выглядела счастливой! По-настоящему! Все были уверены, что она живет идеальную жизнь с Глебом.
— Идеальная жизнь, — усмехнулась сквозь остатки слез Аня. — Да мне сдохнуть хотелось…
— Ну тогда почему ты не ушла от него?! Ке коньо?! Что за игры в мазохизм? — еще больше возмутилась Пати, садясь за стол, и махнула рукой. — Жень, пойдем к нам.
Та улыбнулась — крутые девчонки позвали ее в свою компанию, и тут же встала с дивана.
— Я боялась, — напряженно повторила Аня, а потом заговорила громче, быстрее и жестче, короткими рублеными фразами. — Боялась, что осудят. Что будут пальцем показывать. «Разведенка». Клеймо! Боялась, что не поймут! «Идиотка». Развелась с таким мужчиной. Потому что он не говорит с ней о чувствах! «Сумасшедшая». Мне казалось, меня родители будут презирать. Мама… «Разрушила идеальный брак. Не смогла сохранить семью». Понимаешь, Пат?
— Не понимаю! — Пати повысила голос до громкости, с которой говорила Аня, и скопировала ее интонации. — Плевать на всех! Импорта уна мьерда[61]! Какая разница, что о тебе подумают? Главное — жить, как тебе хочется! Это твоя жизнь, не их! Они права не имеют тебя осуждать! Никто не имеет права тебя осуждать! Даже мама!
Даша и Женя одновременно посмотрели на Пати. В этот момент каждая из них подумала о том, что ее мама — самая лучшая.
Аня вздохнула.
— А потом я ему изменила, — полушепотом сказала она и замолчала.
Комнату опять накрыл туман тишины.
— С кем? — растерянно выдохнула в него Даша.
— Ты знаешь этого персонажа. Вспоминай институт, — серьезно улыбнулась Аня, глядя на то, как подруга, пытаясь справиться с замешательством, задумчиво пьет каву, и хитро добавила. — Любо