Под «всем остальным» она имела в виду густые длинные волосы цвета черного перца с удлиненной челкой, лицо со смуглой, с оливковым подтоном, кожей, аккуратной челюстью, высокими скулами, чуть изогнутыми темно-коричневыми бровями, карими миндалевидными глазами, такими темными, что зрачков практически не было видно, прямым носом с кокетливой родинкой, смещенной влево от кончика, и губами, по форме напоминающими вытянутое по горизонтали сердце, довольно заметную грудь и круглую попу.
Своей внешностью Пати была обязана отцу-испанцу. От него же ей достался гиперсексуальный темперамент. Даша и Аня часто шутили, что она пользуется духами с запахом секса. В действительности от нее пахло сладкой ватой и горьким миндалем, но этот аромат в сочетании с ее образом вызывал целый ряд возбуждающих ассоциаций в головах мужчин и даже женщин. Вот и Женя, почувствовав его, вспомнила, как мастурбировала сегодня утром в душе, смутилась и, чтобы скрыть неловкость, сделала очередной глоток. Кислая жидкость попала не в то горло, и она закашлялась.
— Давай-ка принесу тебе кое-что получше просекко, — с легкой ухмылкой сказала Пати и быстрым шагом направилась к бару.
Женя улыбнулась. Ей стало приятно, что хоть кто-то на этой вечеринке позаботился о ней, и хотя она понимала, что Пати делает это, скорее, как организатор, все равно растрогалась и ощутила себя не такой одинокой.
Быстрый взгляд на второй этаж. Олег по-прежнему стоял со стаканом виски. По-прежнему смотрел по сторонам — не на танцующих рядом девушек. Не на нее.
Она опустила глаза и несколько раз медленно моргнула, возвращаясь к воспоминаниям.
Май. Первая встреча с друзьями Олега.
— Ребят, знакомьтесь, это Женя, — он обнимает ее за плечи.
— Глеб. Очень приятно, — первым реагирует голубоглазый блондин, тепло улыбается ей, а потом еле заметно кивает Олегу.
— Мой лучший друг, — шепчет тот, прижимая ее к себе.
— Аня, — небрежно называет свое имя невысокая шатенка с каре.
— Его жена, — поясняет Олег.
— Пати, — лениво произносит брюнетка с длинными блестящими волосами.
— Она у нас за праздники отвечает, — смеется Олег и вдруг перестает ее обнимать.
Женя в растерянности оборачивается. Он не двигается и куда-то вглядывается. Она пытается найти глазами объект его внимания и замечает рыжеволосую девушку в коротком кремовом платье, которое показывает больше, чем скрывает.
— Дарья, — манерно бросает та, а потом снимает с запястья резинку, не спеша собирает длинные кудрявые пряди в низкий пучок, оголяя ключицы, шею, лицо, уши — и вдруг становится еще обнаженнее.
Женя, не отрываясь, наблюдает за необычным стриптизом: как можно раздеться, оставаясь одетой?
— Это… Моя… — слышит она его напряженный голос за спиной. — Подруга.
Глоток.
— Держи, я попросила добавить двойную порцию ликера, — снова толкнула ее в бок Пати и протянула бокал с бордовой жидкостью.
Женя взяла его, тут же поднесла к губам и непроизвольно застонала от удовольствия: как вкусно!
— Спаси-ибо, — разулыбалась она, отдавая бокал с ненавистным просекко кстати подошедшему официанту, и как бы невзначай спросила. — Даша скоро будет?
Пати кивнула, а потом усмехнулась.
— Не терпится поздравить?
— Просто интересно, — пробормотала Женя, чувствуя себя крайне глупо.
— Патрисия, — вклинился в их диалог официант. — Там проблемы с тортом.
— Ля остия, — шумно выдохнула та и уверенно двинулась сквозь толпу.
Женя, стараясь побороть нарастающее волнение, сжала в руках бокал.
Надо было все-таки сослаться на головную боль или начинающуюся простуду и отказаться от приглашения. С другой стороны, тогда Олег пошел бы на праздник один, а она мучилась бы дома от ревности. Ревности не абстрактной, какой обычно страдают люди с параноидальным расстройством личности, — ко всем подряд, а адресной — к конкретному человеку. В ее случае — к рыжим кудрям.
Глоток.
— Они встречались полгода. Все думали — поженятся. Такая пара была! Красивые, оба — из богатых семей… — заплетающимся языком сплетничает пьяная девушка, облакачиваясь на барную стойку. — Отец Дашки машинами занимается, сеть автосалонов у него, еще — несколько ресторанов в центре. У отца Олега денег тоже неприлично много. Олег сделал ей предложение, а Дашка взяла и отказалась. Ну не дура?! Вот ты бы отказалась?
— А что у них сейчас? — медленно, с трудом выговаривая слова, произносит Женя.
— Свободные отношения, — хихикает девушка. — Да ты в интернете почитай.
Глоток.
«Олег Воронец и Даша Меркулова: тот самый soulmate».
«Списки завидных холостяков и невест Москвы похудели на десятки миллиардов: сын бизнесмена Сергея Воронца женится на дочери ресторатора Михаила Меркулова».
«Галя, у нас отмена. Модель Дарья Меркулова отказалась выйти замуж за предпринимателя Олега Воронца. Никто из них это не комментирует».
«Первоапрельская шутка или продуманный пиар? Даша Меркулова выложила в своем телеграм-канале кружочек, на котором подписчики заметили ее бывшего парня. Она удалила видео почти сразу, но мы успели его сохранить».
Глоток.
— Я узнала о твоем романе с Дашей. О предложении. Почему ты ничего не рассказывал?
— Ну… Романа уже нет. И предложения тоже. Зачем об этом говорить?
Женя смотрела на бокал, на дне которого застыл последний глоток бордовой вязкой жидкости.
Они с Олегом встречаются почти три месяца. Она уже знает его привычки, мечты, желания, предпочтения в еде… Она уже считает его своим — целиком, но все равно ревнует к бывшей девушке. Более того, ощущает себя рядом с ней отвратительно. Каждый раз, когда она видит рыжие кудри, ее, и без того многочисленные, комплексы разрастаются как раковая опухоль у безнадежных больных. Страх, зависть, тоска по себе, тревога — все смешивается в один большой ком внутри, и ей становится трудно дышать.
Она еще как-то справлялась с этими чувствами на других вечеринках, но сегодня — особенный день.
День ее рождения.
Находиться здесь было невыносимо. Все как будто указывало на то, что она — лишняя. На то, что не пара Олегу. Никто, конечно, не говорил ничего подобного, но на такие мысли толкала сама атмосфера.
Атмосфера личного праздника Даши Меркуловой.
Женя провела рукой по волосам и поднесла бокал к губам, как вдруг музыка стала звучать тише, а потом из динамиков раздался веселый голос Пати: «Друзья, мне кажется, нам чего-то не хватает! Я целый час думала, чего именно, а потом поняла».
Сердце Жени забилось чаще. Она задержала дыхание, подняла глаза на второй этаж — туда, где стоял Олег, и, не заметив его там, нервно огляделась.
— Же-ень! — услышала она, повернула голову на звук и облегченно выдохнула.
Он шел прямо к ней и улыбался. Улыбался своей особенной улыбкой, рядом с которой пропадали все ее страхи.
Между ними оставалась пара метров, когда Пати прокричала: «Нам не хватает рыжего цвета!»
Он вдруг остановился и посмотрел куда-то вправо. Женя проследила за его взглядом, увидела то, что увидел он, и в ту же секунду перестала существовать как женщина.
Рыжие кудри. Они только что забрали самое ценное, что было у нее на этом вечере, самое ценное, что было в ее жизни — четыре буквы.
Рыжие кудри забрали у нее четыре буквы.
Глоток.
Глава 4
Кирилл Романов водил по экрану телефона большим и указательным пальцами. Он соединял и разъединял их, уменьшая и увеличивая изображения, проводил по центру экрана влево, переходя к следующему, а потом вправо, возвращаясь к предыдущему.
В верхней части экрана то и дело всплывали уведомления — сообщения от девушек, с которыми он недавно ходил на свидания и спал, а теперь потерял интерес и не хотел общаться. «Куда ты пропал? Это уже шестое сообщение тебе. Если не ответишь на него, я не буду бол…», «Кирилл, привет, это Катя. Мы встречались в баре на прошлой неделе, помнишь? Ты сказал…», «Кирюш, я до сих пор не могу забыть нашу ночь. Давай увидимся? Безумно хочу снова чувствов…».
Он не видел текста сообщений полностью, да и в общем-то ему было неинтересно его читать — начальных фраз вполне хватало, чтобы понять: отвечать он не станет. Все девушки, с которыми он прерывал связь — в ста процентах случаев по своей инициативе — писали ему практически одно и то же. Он уже привык к подобным сообщениям и относился к ним довольно спокойно, но сейчас они его раздражали. Ему приходилось постоянно смахивать их нервным движением большого пальца, на целую секунду отвлекаясь от главного занятия сегодняшнего вечера — просмотра фотографий. Ее фотографий.
Вот на этой она сидит на черном стуле перед микшерным пультом в студийных наушниках и, слегка откинув голову назад и склонив ее вправо, опирается локтями на серый стол. Загадочно-приветливый взгляд — такой был только у нее.
Быстрое движение пальца по экрану влево.
Следующая фотография. Она стоит на фоне белого пресс-волла в укороченном алом кашемировом свитере и в узких черных брюках и нежно улыбается.
Он резко провел по экрану большим и указательным пальцами, широко разведя их, чтобы разглядеть надпись сзади нее. «90,4 FM. Радио Voice». Задумчивый взгляд в сторону. Ну конечно: еще в институте у нее был потрясающий голос.
Пальцы Кирилла застыли в воздухе, не решаясь продолжать двигаться по изображению дальше, но в какой-то момент снова коснулись экрана, и на нем крупным планом появилось ее лицо.
Светло-зеленые полупрозрачные глаза в окружении ресниц с плавным изгибом смотрят дружелюбно и хитро — как будто их обладательница знает тайну, объясняющую смысл существования человечества, но никому ее не рассказывает. Губы с приподнятыми уголками похожи на два лепестка герберы, которые соединились друг с другом своими широкими частями.
«Красивая, — подумал Кирилл. — Даже красивее, чем раньше».