Она не обернулась.
***
— Глеб, отпусти! — Аня попыталась освободить руку, которую он крепко держал.
— Давай без скандалов. Не зли меня, Аня! Быстро домой!
— Дай развод! — повысила голос она.
— Чтобы ты свободно и счастливо трахалась со своим фотографом?! — взбесился он: за те пятнадцать минут, пока они ругались на танцполе, жена буквально вывела его из себя.
— Да! Чтобы я свободно и счастливо трахалась с моим фотографом. С моим любимым фотографом! — Последнее предложение она произнесла по слогам и на максимальной громкости, на которой в принципе мог звучать ее голос.
Танцующие рядом люди повернули головы в их сторону.
— Глеб, — его плечо сжала Даша. — Отпусти ее.
Она потянула Аню за руку.
Глеб огляделся: на них с подозрением смотрели охранники. Он убрал руку.
— Моя, спасибо, — обняла ее Аня, дрожа всем телом. — Ты лучшая защитница!
— Не позволяй ему так вести себя, — Даша тоже обнимала ее, чувствуя, как сильно стучит сердце подруги, и говорила негромко. — А лучше воспользуйся шпаргалкой, которую я дала тебе на ужине у Пати.
— Я подумаю, — слегка улыбнулась Аня, неровно вдыхая и выдыхая. Ей было не по себе. Собственное поведение пугало. Она сама себя пугала.
— Ты начала предохраняться? — очень тихо спросила Даша.
Аня кивнула. Она рассказала подруге про то, что Глеб хочет ребенка. Та посоветовала предохраняться и добавила: «Конечно, лучший контрацептив в вашей ситуации — отсутствие секса, но, я так понимаю, он тебе пока недоступен».
Глеб, не двигаясь, смотрел на девочек.
Ему было стыдно. Казалось, об изменах Ани знают все. Казалось, она нарочно кричит о них — специально ведет себя так, чтобы унижать его. Он, ощущая себя неловко, бросил взгляд на только что подошедшего Олега.
— Ну ты как? — спросил тот и, различив в равнодушном кивке друга смущение, махнул рукой, улыбнулся и сказал: «Да всем вообще похуй, поверь».
Глеб вздохнул. Той ночью, за городом, после секса с блондинкой, он напился, накурился и рассказал все Олегу, хоть и не планировал. Они разговаривали до утра, пока знакомые развлекались с проститутками. Друг очень его тогда поддержал и предложил поехать вместе к Кириллу. А еще предложил «послать Аню на хуй» — все это время предлагал. Ехать к Кириллу Глеб не хотел: унизительно, поэтому вместо себя отправил других людей. Послать жену тоже не мог — любил.
— Аня! — громко позвал ее он, пытаясь отвлечься от неприятных воспоминаний.
— Моя, мы поедем, — Аня отстранилась от Даши. — Я уже не могу скандалить — мне проще уехать.
Та приоткрыла рот, глядя на Глеба, но заметила, как на нее внимательно смотрит Олег. «Мы же договорились», — прочитала она в его строгом взгляде и, чтобы сбросить напряжение, шумно выдохнула.
— Глеб! — зазвучал, казалось, прямо из колонок какой-то детский голос. Ребята одновременно обернулись. Женя держала в руках бокал с аперолем и грустно улыбалась. — Я понимаю, что у вас свои проблемы, но…
Она замолчала. Вздохнула — квадратное декольте льняного кремового мини-платья заметно приподнялось и тут же опустилось.
— У меня сегодня день рождения, — улыбнулась она еще грустнее.
Аня бросила взгляд на мужа. Тот удивленно моргал. Было видно — сбит с толку.
— Пожалуйста, не уезжайте… — она пристально и ласково посмотрела на него и приподняла бокал. — Мне очень не хотелось бы так грустно заканчивать вечер.
— Жень… Да никто не собирается… — растерянно пробормотал тот, не отводя от нее взгляда.
Его как будто ударила молния. Как же он не видел раньше? Волнистые волосы цвета липового меда. Чуть раскосые светло-карие глаза. Добрая, нежная, милая. Как он мог не видеть, что Женя очень сильно похожа на Олесю. На ту самую одноклассницу, с которой у него мог бы быть ребенок. И кто знает, как сложилась бы тогда его жизнь…
— Извини, я как-то не подумал.
Даша и Аня одновременно посмотрели друг на друга глазами, с каждой секундой становящимися все больше.
— Мы останемся, конечно. И не будем ни ругаться, ни грустить. Я тебе обещаю, — он подошел к Жене. — Пойдем. Выпьем за тебя.
— Фак! Вот это наша тихоня дает — в несколько предложений твоего мужа угомонила, — восторженно цокнула Даша, наклоняясь к Ане.
Та ничего не ответила. Она не двигалась, смотрела на то, как Глеб и Женя идут к бару, и ревновала его к ней.
Олег, не говоря ни слова, пошел за ними.
— Кериды! — приобняла подруг Пати и слегка подтолкнула их вперед. — Что стоите? Вамус[67]!
Через минут пятнадцать атмосфера в компании стала приятной. Все танцевали, смеялись, выглядели расслабленными.
Пати, глядя на это, удовлетворенно улыбалась: все-таки праздники — ее призвание. Она сначала целых тридцать секунд потратила на то, чтобы придумать сцену «спасение дня рождения», потом пару минут уговаривала Женю стать ее главной героиней, а все время, пока Даша с Олегом были в курилке, а Аня с Глебом — ругались на танцполе, репетировала с ней этот оскароносный монолог.
— Я и правда хочу фоткаться, — прошептала на ухо Ане Даша. — Как думаешь, Глеб меня убьет, если я скажу это вслух?
Та расхохоталась так, что на глазах выступили слезы, и впервые за долгое время ощутила внутри легкость.
— Лучше скажешь ты, чем я, — ответила она сквозь смех.
Глеб и Олег одновременно посмотрели на девочек. Одновременно — и с подозрением.
— Ребя-ят, — несмело начала Даша. — Это не стеб.
Глеб напрягся. Олег тоже.
— Давайте сделаем пару фото? — она намеренно заменила глагол «фотографироваться» его синонимом.
— Мерку-улова… — простонал Олег и бросил взгляд на друга.
Тот опустил глаза, усмехнулся и беззлобно произнес: «Только если делать их будешь ты». На последних словах он посмотрел на Дашу.
Та с облегчением рассмеялась. «Все-таки есть в Глебе что-то нормальное, человеческое. Не совсем все безнадежно», — подумала она и достала из сумки телефон.
— Блин, сел!
— Ну значит, не судьба, — пожал плечами Глеб.
— Еще как судьба, — улыбнулась Пати, машинально разблокировала свой телефон и протянула его Даше.
Та несколько раз нажала на кнопку, глядя на друзей через экран. Хорошие фотографии получаются. Она включила фронтальную камеру. Сделала несколько селфи. Круто! Ой, а если на широкоуголке?..
— Стойте! — возбужденно крикнула она, увидев, что друзья перестали позировать. — Хочу видос снять!
— Давай быстрее, а, — недовольно закатил глаза Глеб.
Даша, переключившись на основную камеру, начала снимать видео и вдруг заметила в верхней части экрана уведомление.
Она не обратила бы на него внимания: Пати постоянно приходили уведомления. Та вечно участвовала в каких-то марафонах, мастермайндах, была на связи с клиентами и подрядчиками двадцать четыре на семь.
Она не обратила бы на него внимания: экран горел не слишком ярко, умеренно, скорее — так, что уведомления особенно не выделялись.
Она не обратила бы на него внимания: чужие уведомления — не ее дело.
Да, она не обратила бы внимания на это уведомление, если бы не заметила имя отправителя. «Миша». Мозг не успел проанализировать быстрое движение пальца на предмет этики — Даша даже не поняла, как открыла чат. «Надо встретиться. Это срочно. Я развожусь».
Она нажала на фотографию в правом верхнем углу, а в следующее мгновение перестала слышать: из клуба исчезли музыка, смех, голоса — все.
«Приезжай завтра в Газетный, если не боишься. Расскажешь, какая ты свободная. И какой я сладкий».
«Завтра я занята».
Даша медленно листала чат. Какая длинная переписка…
«Пришли себя».
Фото. Пати стоит напротив зеркала. Голая.
«Идеальная блядь».
«Твоя блядь».
Сердце колотилось так сильно, что, казалось, сейчас проломит ребра.
«Хочу еще покататься в багажнике».
«Хочу тебя выпороть».
Даша, не отрываясь от экрана, пыталась осознать происходящее.
Родители разводятся? Из-за Пати? Ее подруга — любовница отца? Ради нее он бросает маму — женщину, с которой прожил всю жизнь? Нет, это ошибка. Такого просто не может быть!
Большой палец без остановки листал чат.
«Миш, я узнала, что „Бикит“ хочет корпорат у тебя. Им нужен организатор. Можешь попросить Кристину, чтобы праздник делала я?»
«Попрошу. А ты за это месяц будешь самой безотказной блядью».
«Все, что захочешь! Куда захочешь. И сколько».
В голове шарахались мысли.
Пати работала в ресторане отца — значит, когда она познакомилась с ней, у них уже был роман. Выходит, они все это время встречались у нее за спиной? Врали ей?
Плечи и грудь сковал спазм — стало больно дышать.
«Твоя девочка хочет новые игрушки».
«Завтра купим моей любимой девочке все, что она хочет».
Даша перечитала несколько раз.
«Моей любимой девочке». «Любимой девочке».
«Любимой».
Это папа так называет Пати?
Закололо в животе. С каждой секундой боль становилась сильнее. В какой-то момент ее оказалось так много, что у Даши потемнело в глазах.
Папа… Это же она всегда была его любимой девочкой. Единственной любимой девочкой. Как он мог называть так кого-то еще?
— Меркулова, долго нам еще стоять? — раздался откуда-то издалека недовольный голос.
Она вздрогнула и уронила телефон.
— Моя! — послышался взволнованный крик. — Тебе плохо?
Закружилась голова. Затошнило. Даша мало ела сегодня, много пила. Тело тяжелело с каждой секундой — ноги больше не могли его держать. Она пошатнулась и тут же почувствовала, как ее подхватили сильные руки.
— Дашик, ты че меня пугаешь? Давай на улицу выйдем? Здесь душно.
— Она… — слабо произнесла Даша, облокачиваясь на широкую крепкую грудь. — Она… Спит с моим отцом.
— Кто? — не понял Олег, а в следующую секунду вдруг понял. — Пати?!