Он приехал довольно быстро, удивленный, озадаченный. Сказал, понял по голосу, что случилось что-то серьезное. Алена сначала около часа говорила обо всем, что звенело в ней — не останавливаясь, жадно, будто от этих слов зависела ее жизнь, а потом спохватилась, что даже не предложила ему воды, чая или чего-нибудь поесть. Впрочем, Илья от ужина у нее дома отказался — в ответ предложил поужинать в другом месте. У нее не было сил ехать куда-то, а быть одной по-прежнему не хотелось. Алена знала: Миша вернется под утро — он всегда возвращался в это время после встреч с любовницами, поэтому предложила Илье остаться.
Она до сих пор не понимала, как оказалась с ним в постели. Сначала они пили игристое, разговаривали, слушали музыку, потом он стал гладить ее волосы, а дальше — многослойный туман из наслаждений, нежности и счастья.
Прямо здесь. Прямо на этой кровати.
Алена провела руками по голове, задержав их на макушке на несколько секунд. Надо успокоиться и постараться все объяснить Мише.
Она сделала несколько глубоких вдохов и медленно пошла по широкому коридору в гостиную. Рядом с диваном стоял черный небольшой чемодан — его чемодан для непродолжительных командировок.
— Остальное заберу потом, — коротко бросил Миша, увидев ее, и сжал пальцы вокруг прямоугольной толстой металлической ручки.
— Подожди, — напряженным голосом произнесла она. — Так нельзя! Мы должны поговорить.
— Мне не о чем с тобой говорить, — он продолжил сжимать ручку чемодана, однако с места не двинулся.
— То, что произошло — ужасно. И мне не может быть оправдания, но прошу тебя, Миш, не уходи, — Алена тоже стояла неподвижно, скованно даже, не решаясь подойти к нему. — Прости меня. Пожалуйста.
— Ты притащила в наш дом какого-то мужика, а теперь просишь прощения? — медленно, сделав довольно длинную паузу после слова «мужика», произнес Миша, разжал пальцы и засунул руки в карманы брюк. — Мне просто интересно, а вы каждую ночь, пока меня не было, развлекались здесь?
Алена вдруг разозлилась: он опять низводит все до развлечений в постели! Причисляет ее к женщинам, которые встречаются с мужчинами ради секса! Так уверенно говорит о том, о чем не знает — о ее романе с Ильей.
— А ты не проецируй! — неожиданно громко (и для себя, и для Миши — для него особенно) сказала она и почувствовала, что ее тело немного расслабилось. — Не меряй всех по себе!
В глазах Миши появилось удивление, но он быстро с ним справился и с усмешкой произнес: «Так у тебя с ним — любо-овь». Букву «о» он протянул дольше других, а потом добавил чуть нараспев и иронично: «Настоящая».
Алена молчала. Что ему на это ответить? Рассказать про свои чувства? Не поймет. А может, попробовать? Хотя бы попытаться.
— Этого тебе не хватало в браке со мной, — продолжил он, сделав акцент на первом слове, и, не обращая внимания на то, что она разомкнула губы, как будто хотела что-то сказать, уточнил. — Любви?
— Ты правда хочешь знать, чего мне не хватало? — она запрокинула голову и с вызовом посмотрела на мужа. Тот ни жестом, ни взглядом не ответил на вопрос. Это разозлило Алену еще больше. — Меня мне не хватало в браке с тобой! Меня!
Последнее слово она прокричала с надрывом, отчаянно даже, а потом продолжила говорить тише и с грустью в голосе: «Я же себе никогда не принадлежала — жила для вас с Дашей. А он помог мне посмотреть на себя как на отдельного человека, понимаешь? Не про секс и не про измены это — про другое».
Миша поджал губы и отвел взгляд, а потом вытащил руки из карманов брюк и несколько раз провел пальцами по бедрам, словно смахивал с ткани пыль.
— Про другое. Ну конечно: у святой Алены даже измены и секс — это что-то возвышенное, — на этих словах он поднял разведенные руки, задержал их в воздухе и медленно опустил. — Без пошлости.
— А кто тебе сказал, что я святая? — снова громко и нервно заговорила она, сделала шаг и остановилась. — Почему ты решил за меня это?
— Ты была такой, — растерянно пробормотал он. — Когда мы познакомились. Чистой. Светлой.
Алена опустила глаза, несколько раз моргнула, глубоко вздохнула, медленно подошла к дивану и села по центру.
— Да не была я такой, Миш. Не была, — устало сказала она, продолжая смотреть в пол, а потом подняла глаза на мужа и заговорила быстрее. — Я вообще никакой не была. Ты появился, заявил свои правила — и я стала жить по ним.
— Правильно, — кивнул тот, не двигаясь с места. — Жить по правилам — это правильно.
— Только вот у тебя они были очень жестокие, — грустно усмехнулась она.
— Ну и не соглашалась бы на них! — повысил голос он. — Тебя никто не заставлял.
— Я забеременела! — Алена тоже повысила голос. — У меня не было выхода!
— А потом? — равнодушно бросил Миша.
— Что — потом?
— Ну потом. Когда Даша выросла. Когда стала жить одна, — размеренно произнес он. — У тебя тоже не было выхода?
Алена сжала губы. Ей не нравился этот диалог. Казалось, он обесценивает всю ее жизнь — все ее жертвы.
— Ты изменял мне постоянно — я терпела, — тихо и отрывисто сказала она, снова глядя в пол. — А я изменила тебе один раз. Да, виновата. Да, ненавижу себя за это. Но я больше не могу оправдываться. Хочешь разводиться — давай разводиться. Я устала.
Миша молчал. Он не понимал, как реагировать. Весь этот конфликт — такой простой и очевидный — вдруг показался ему сложным, неоднозначным. Как будто положительный и отрицательный герои сказки неожиданно поменялись местами.
— Ты… — начал Миша, но договорить ему не дал звонок.
— Да, — чуть улыбнулась Алена, прижимая телефон к уху. — Конечно, Дашуль. Дома. Приезжай. Даша скоро будет.
Последнее предложение она сказала без улыбки и положила телефон на диван экраном вниз.
Миша напрягся. Вспомнил сегодняшний разговор по телефону с Пати.
«Она думает, вы разводитесь из-за меня! Мы же с тобой полгода уже не любовники! Почему ты мне написал про развод? В пять утра! Почему вы вообще разводитесь? Ты же говорил, что никогда со своей женой не разведешься! Что происходит?!»
«Встретимся — объясню».
«Ты лучше ей объясни, что все это — не из-за меня! Она видеть меня и слышать не хочет! Я просто в шоке!»
Миша не хотел ничего объяснять Даше — не знал, как. Она, кстати, не звонила ему, ничего не писала. Ситуация была, мягко говоря, неприятная.
— Не знал, что она должна заехать, — как можно равнодушнее пожал плечами Миша и вдруг застыл на месте.
Ему в голову неожиданно пришла мысль: он только что посмотрел на ситуацию глазами дочери. Одно дело — когда родители разводятся потому, что отец спит с твоей подругой, другое — потому что мама изменила папе. Итог один — развод, а какие разные причины. Тем более Алена не в курсе, что Даша узнала про его роман с Пати, а Даша наверняка думает, что Алена не догадывается о его регулярной супружеской неверности, поэтому ничего не расскажет ей. Получается, они обе будут молчать про его отношения с Пати, и поводом для развода в глазах обеих станет любовник Алены (что, собственно говоря, и есть правда). Как все удачно складывается.
— Объяснишь ей сама?
Он сказал это иронично и небрежно.
— Ну конечно, сама, — усмехнулась Алена. — Я же всегда ей все объясняла сама.
— Да-а? — деланно-удивленно протянул Миша. — Всегда и все?
Она посмотрела на него и растерянно спросила: «Ты о чем?»
— А ты объясни ей, почему я не отпустил ее в Европу после школы, — неожиданно-радостно произнес он и хлопнул ладонями. — Объясни.
Алена молча следила за каждым движением мужа. За тем, как тот подходит к высокому шкафу из коричневого дерева и достает оттуда большую серую кружку и темно-зеленую картонную коробку. За тем, как ставит кружку на стол и опускает в нее чайный пакетик. За тем, как нажимает круглую черную кнопку на чайнике.
— Ее выходка с бомбой тебе понравилась, — продолжил Миша тем же радостным тоном. Он говорил медленно, растягивая слова. — Ты поняла: вот он — шанс удержать Дашу рядом с собой.
— Бред, — раздраженно бросила она. — Мы вместе приняли решение не отпускать ее в Европу.
— Вместе? — с наигранной наивностью произнес Миша, а потом добавил своему тону такой же наигранной нежности. — Не-ет, дорогая. Это решение приняла ты. А меня сделала исполнителем.
Алена сжала челюсти, прищурилась и склонила голову вправо.
— Ми-иш, — он сымитировал женский капризный голос, протянув букву «и». — Не дай ей уехать. Запрети!
В комнате стало тихо — слышался только шум закипающего чайника.
Алена, не меняя позы: ее челюсти по-прежнему были сжаты, глаза — прищурены, а голова — наклонена, продолжала смотреть на мужа.
Миша, не глядя на нее, несколько раз слегка кивнул — сделал это задумчиво, словно соглашался со своими мыслями — и замер. Он стоял неподвижно, наверное, минуту — все это время Алена не отрывала от него взгляда — а потом взял не успевший закипеть чайник, резким движением наклонил его над кружкой, задержал на пару секунд и со стуком поставил на стол.
— Да она же всю жизнь меня за это ненавидит.
Миша произнес эту фразу очень тихо, почти беззвучно, как будто она предназначалась только ему, но Алене показалось, что его слова прозвучали слишком громко: она не только отчетливо услышала их, но и без труда поняла, что стоит за каждым.
— В том, что у тебя сложные отношения с Дашей, виновата не я, — напряженным голосом сказала она.
— Сложные отношения?! Да папа для нее — главный злодей! — вышел из себя Миша и заговорил на повышенных тонах, сопровождая каждую фразу активными жестами рук. — А мама — добрая волшебница! И эти роли, Алена, распределила ты. Потому что тебе так было удобно. Потому что тебе так было безопасно.
Он сделал акценты на словах «папа», «злодей», «мама», «волшебница», «эти», «ты», «удобно», «безопасно» и пристально посмотрел на жену.
— Мне безопасно? — возмутилась та. — Я о ней