Славка мечтательно закрыл глаза — видимо, представил себе картину маслом: вот сидит он с сыном на полу, собирает желанную железную дорогу, а потом запускает поезда… Все-таки правильно кто-то сказал: дети — это наши нереализованные мечты. Мы хотим дать им то, что не получили от своих родителей…
…Застолье плавно катилось по накатанным рельсам (мы уже перешли ко второй бутылке), когда в дверь кто-то настойчиво и продолжительно стал зазвонить.
— Сегодня что, приемный день? — недовольно пробормотал я и пошел в прихожую. Распахнул дверь и замер на месте: на пороге стоял собственной персоной мой старый знакомый — Петр Федорович. Правда, на сей раз без своего верного помощника Миши.
— Опять ты? — удивился нежданный гость. — Что же ты, гад, мне проходу не даешь! Куда ни приду — всюду твою поганую рожу вижу!
— Вообще-то, это ты сам ко мне пришел, — парировал я, — я тебя в гости не звал и видеть твою мерзкую харю у себя дома тоже не имею ни малейшего желания.
— Хамишь? — взревел Петр Федорович, и ладони его начали сжиматься в здоровенные кулаки.
— Бобик, — позвал я, — а ну-ка, дорогой, пойди сюда, разберись.
Пес не спеша вышел в прихожую, увидел Петра Федоровича и на всякий случай зарычал, оскалив внушительного вида желтые клыки. Тот слегка попятился, отступил в коридор и опасливо покосился на собаку. Но не ушел.
— Что за шум, а драки нет? — раздался голос за моей спиной, и в прихожей материазовался Славка. — О, гляньте, Петька! А ты здесь как оказался?
— Славка? — удивленно поднял брови Петр Федорович. — Сто лет тебя не видел! Я вот по делу зашел, — гость кивнул на меня, — не думал, что тебя здесь застану…
— Раз по делу, то проходи, — пригласил Славка, — мы как раз водку пьянствуем, присоединяйся, третьим будешь.
— Нет, — замялся Петр Федорович, — я, наверное, попозже зайду…
— И не думай, я тебя так просто не отпущу, — Славка обнял Петра Федоровича за плечи и втолкнул в прихожую, — давай, раздевайся. Посидим, поболтаем, школьные годы вспомним…
Однако Петр Федорович не спешил снял пальто и мрачно смотрел на меня.
— Знакомься, это мой лучший друг, Василий Собакин, — представил меня Славка.
— Петр Федоро… Петр, — представился гость и протянул руку.
— Вася, — пожал я ее.
— Ну, вот и прекрасно, — обрадовался Славка, — а теперь все на кухню!
Я загнал все еще порыкивающего Бобика в комнату и потихоньку спросил у Славки:
— Ты откуда его знаешь?
— В школе вместе учились, кореша были, не разлей вода. Пока Петьку после восьмого класса в ПТУ не выперли. Отличный был парень, настоящий друг, хотя и тормозил немного.
— Слушай, тут такое дело… — я вкратце пересказал Славке историю наших сложных отношений с Петром Федоровичем.
— Да, брат, наломал ты дров, — усмехнулся друг, — ну, ничего, не тушуйся, я вас помирю.
Следующий час прошел за распитием водки и воспоминаниями. Оказалось, что Петр, выпертый в ПТУ (куда раньше выгоняли ребят, не слишком хорошо справлявшихся со школьной программой или просто всяких балбесов и хулиганов), быстро нашел свое место в жизни.
После учебы в «путяге» и службы в армии он устроился грузчиком в магазин и зажил припеваючи. Кто не в курсе, поясню: во времена тотального советского дефицита любое лицо, причастное к торговле, находилось в весьма выгодном положении — за счет возможности пускать хорошие вещи и продукты «налево». С солидной переплатой, разумеется. Правда, это называлось «спекуляция» и жестко каралось законом (можно было угодить в тюрьму или даже получить «вышку»), но без такого «навара» не мог прожить ни один настоящий торгаш. Зато теперь подобное гордо именуется бизнесом и всячески поощряется властями…
Петя, несмотря на молодость, быстро освоился в торговле и хорошо выучил правила игры — меняем польские джинсы на финский сервелат или импортный радиоприемник. И начал помогать директору «толкать» остродефицитные товары. Тот, понятно, не хотел светиться сам — до смерти боялся пресловутого ОБХСС, вот и подставлял по сути мальчишку. Что делать — какие времена, такие и нравы…
Однако Петру везло — его не почему-то трогали (хотя директора в конце концов посадили), и дело пошло так хорошо, что через несколько лет он смог накопить приличную сумму. При этом не пил, почти не курил, бабами особо не интересовался, а все деньги складывал на книжку — мечтал пустить на настоящее дело.
И такая возможность ему вскоре представилась. В стране начался бардак, именуемый перестройкой, товаров и еды совсем не стало, зато разрешили кооперативы. Петя не растерялся — вложил все средства в производство остромодных маечек и штанишек. Бизнес пошел — через несколько месяцев он открыл свой собственный ларек, стал толкать изголодавшемуся по шмоткам народу барахлишко, привозимое «челноками» из Турции и Китая. Затем у него появилась еще одна торговая точка, потом еще две… Через несколько лет у него была уже целая сеть магазинов, и Петр превратился в типичного российского бизнесмена средней руки. Он не жадничал, исправно платил кому надо — и милиции, и «крыше», но оставалось и ему — и для собственных нужд, и развития бизнеса.
Вскоре рамки розничной торговли стали ему тесны, и он, продав по хорошей цене все свои точки, занялся оптом. Начал поставлять на рынки куриные окорочка, мясо, рыбу, даже тропические фрукты, пока наконец не нашел свое истинное призвание — зерно и муку. Благодаря кое-каким связям и старым знакомствам по торговому делу наладил контакты с нужными людьми в южных российских регионах, подмазал местных чиновников и стал скупать хлеб по льготным ценам. Теперь Петр Федорович считается одним из крупнейших бизнесменов в своей отрасли.
— Да, брат, — грустно протянул Славка, дослушав до конца, — пока мы с тобой дурака валяли и картинки рисовали, умные люди делом занимались, бизнес поднимали. А теперь мы для них вроде обслуги — для удовлетворения, так сказать, эстетических потребностей и скрытой тяги к прекрасному…
— Ладно, не тушуйся, — хлопнул Славку по спине изрядно захмелевший Петя, — и для тебя дело найдется. Бросай свою контору и переходи ко мне. Мне нужны люди, умеющие общий язык с клиентом находить. В нашем бизнесе очень много баб, а ты к ним всегда поход имел. Я помню, как за тобой девчонки еще в школе бегали! Небось, полкласса влюблено было! Вот и применишь свои таланты на практике, будешь мне нужных теток уговаривать… Они, бизнесвуменши эти, как правило, бабы разведенные, одинокие, по мужскому вниманию и хорошему обхождению соскучившиеся. Поболтаешь с ними, посидишь в ресторане, может, ночку вместе проведешь… Вот переговоры лучше и пойдут! И мне хорошо, и ты внакладе не останешься, слово даю.
— «Были когда-то и мы рысаками…» — грустно процитировал Славка. — Все, Петя, отбегался я — женюсь скоро.
— Что так? — удивился Петр. — Вот уж не думал, что на такого кобеля, как ты, кто-то сможет ошейник одеть.
— Так уж получилось, — вздохнул Славка, — ребенок у нас с Аллочкой будет…
— Поздравляю! — искренне произнес Петр. — Понимаю: дети — это святое. Сам бы хотел ребенка завести, да некогда, все руки никак не доходят.
— Руки тут не нужны, — схохмил Славка, — другое требуется.
— Точно, — заражал Петр, — другое! А ты все такой же юморной, как и раньше, это хорошо. Многих наших друзей жизнь поломала — кто уже спился, кто совсем опустился… А ты молоток, держишься! И своего добился — художником стал. Я помню, как ты во время уроков все в тетрадке рисовал, вместо того, чтоб задачки решать. Учителя, бывало, бесились, когда твои карикатуры видели… К директору тебя столько раз таскали, двойки ставили, наказывали, а ты все равно черкал… Молодец, талантище, уважаю!
— Да ладно, — смутился Славка, — чего уж там, есть кое-какие способности, не больше… Зато ты вон как поднялся! Кстати, а чего это ты к Васе приперся?
— Действительно, — встрял я, — чего?
— Понимаешь, Вася, — обратился ко мне гость, — мне жена сказала, что она тебе Габи отдала. Временно, мол, пока, мол, не родит… А я вижу, как ей без болонки плохо, просто место не может себе найти. Вот и пришел к тебе — обратно собачку забрать. Раз уж так вышло, что она беременная, то ничего не поделаешь, пусть рожает, но дома. А я ей, если нужно, уход обеспечу — лучших ветеринаров найму. На этом деле не разорюсь, чего уж там! Зато жена спокойна будет… В общем, узнал я твой адрес и пришел. Спасибо тебе, Вася, за заботу о Габи, но ее я все же возьму…
— Ладно, — кивнул я, — твое право.
— И вот еще что… — Петр вынул из кармана солидный бумажник и достал несколько купюр. — Держи! За беспокойство и уход, так сказать…
— Нет, Петя, — твердо сказал я, — денег с тебя я не возьму — Габи не ради выгоды пригрел, а ради любви. Которая, как известно, священна и бесценна…
— Обижаешь… — протянул Петр.
— Нет, это ты меня обижаешь… — начал я.
Славка понял, что ситуация может выйти из-под контроля, и тут же вмешался.
— Деньги возьму я, — решительно заявил он, — чтобы никому не было обидно.
С этими словами он ловко выхватил купюры из Петиных пальцев и засунул в карман.
— Средства пойдут в фонд помощи одиноким беременным сучкам, — громко провозгласил он, — а также на оказание акушерских услуг и повышение собачьей рождаемости.
— Ну, тогда ладно, — согласился Петя, — если на акушерские услуги и повышение рождаемости…
Славка хитро подмигнул мне — знаю, мол, на что нужно употребить эти свалившиеся с неба рубли. Понятно, на что они пойдут — на очередных женщин и выпивку…
Мы посидели еще немного, прикончили бутылку, потом Петр начал собираться.
— Слушай, Вася, извини меня, — сказал он, протягивая на прощание руку. — Я тогда, в кафе, погорячился немного…
— Ничего, — кивнул я, — я тоже был не прав.
— В общем, парни, — подытожил довольный гость, — если что — приходите ко мне. Я вас к себе возьму. Все лучше, чем в вашей конторе паритьтся…
На этом мы расстались. Петр взял под мышку болонку (та нисколько не возражала), и удалился. Бобик проводил ее грустным взглядом…