Панический страх отстать и оказаться жертвой внезапного советского удара десятилетиями портил жизнь жителям США. В этих настроениях были свои пики – кубинский кризис, советские ядерные испытания на Новой Земле. Показатели этих испытаний (58 мегатонн, а Хрущев посулил, что будет и 100) наводили на мысль, что СССР готов истребить целые континенты.
Пентагоновские генералы были настроены иначе – не зря они десятилетиями разрабатывали планы разгрома СССР. Но громить противника на бумаге – не то же самое, что в жизни, и планы один за другим ложились в секретные сейфы, никак не влияя на настроения американских масс, озабоченных совсем другим – «встречными» планами советских генералов.
Интересно, что в Европе страх с самого начала был не так силен, как в Америке, хотя, конечно, был немалым и там. Очень характерен в этом отношении роман Артура Кестлера «The Age of Longing» (1951), изобразивший всеобщую готовность к коллаборационизму во Франции, ждущей неминуемого прихода сталинской армии.
Я подробно расспрашивал старого эмигранта (с 1931 года) Романа Николаевича Редлиха о Западе начала 50-х. Коммунизм тогда наступал вовсю, напомнил он: в 1948 году завершилась советизация Восточной Европы, последними в советском блоке оказались Чехословакия и Румыния, в 1949-м была создана ГДР, коммунисты победили в Китае (всего-навсего), шла война в Корее, гражданская война в Греции, Малайе и в других менее известных уголках мира. В 1951-м китайские коммунисты присоединили Тибет. В августе 1949-го в СССР была испытана атомная бомба, в августе 1953-го – водородная. На Западе постоянно прорывались настроения обреченности, американские посольства в Европе имели списки тех, кого надлежало вывезти самолетами за океан, когда Red Army начнет вторжение. Списки были негласные, но шли адские интриги за включение в них.
Все это, однако, мало выходило за пределы верхней страты общества – простую публику в Европе подобные настроения затронули куда меньше. По утверждению Редлиха, СМИ их совершенно сознательно не транслировали. Цензура не требовалась, ее заменяло гражданское чувство редакторов. Писатели (вроде Кестлера) были вольны в самовыражении – но не респектабельные газеты, не радио, не телевидение.
Это и спасало от паники, хотя над Францией и Италией маячил призрак «Народного фронта», т. е. союза левых сил: во Франции коммунисты с попутчиками и социалисты получили на выборах 1945 и 1951 годов больше половины мест в парламенте. Но предвоенный «Народный фронт» не возродился, а подчеркнутая бодрость политиков, общественных фигур, церковных проповедников, кинозвезд и эстрадных балагуров мало-помалу переломили страх и неуверенность.
Меньшее уныние континентальной Европы отчасти вытекало как раз из ее левого крена. Было немало симпатизантов Москвы, рассказывал Редлих, всерьез надеявшихся на «приход Советов». На фоне американской гомогенности и конформизма европейское общество было образцом разнообразия. К тому же, оно было закалено недавней войной. В каких-то фильмах французской «новой волны» присутствовали мотивы бегства на острова Тихого океана, где можно будет укрыться от неизбежного ядерного Армагеддона, но в целом подобные настроения успешно гасились.
Свой нюанс был в Англии. Там почти не было коммунистов, равно как и социалистов итало-французского образца, и мрачных ожиданий хватало. В знаменитом романе-предупреждении Джорджа Оруэлла «1984» мы читаем: «После того, как Россия поглотила Европу, а Америка – Британскую империю…» Это была выстраданная убежденность человека, слывшего провидцем. В другом знаменитом романе, «Заводной апельсин» (1962) Энтони Берджесса, английский текст неспроста пестрит словами вроде «koziol voniutshi» или «svolotsh». В 60-е годы автор был убежден, что русские не просто «идут», они уже вот-вот придут и тогда язык английских подонков наполнится русизмами.
Но мрачнее всего, повторяю, дело обстояло в США. Начиная с конца 40-х сотни тысяч американцев наблюдали НЛО. В данном контексте неважно, что это было на самом деле, важно другое: царило повальное убеждение, что это Советы испытывают какие-то тайные летательные аппараты или какое-то новейшее оружие над головами американцев. Обеспокоенные власти как могли успокаивали население.
Среди рассекреченных в «нулевые» годы в Америке документов, касающихся НЛО, есть примечательный отчет – «Анализ инцидентов с летающими объектами в США», датированный 10 декабря 1948 г. Он прямо приписывает НЛО Советскому Союзу: «Возможно, СССР использует летающие объекты для фоторазведки или картирования некоторых частей США. Возможно, полеты советских летающих объектов над США предназначены лишь для того, чтобы оценить способности американской противовоздушной обороны заметить иностранный самолет. Эти данные могут иметь чрезвычайную важность для СССР, если они планируют совершить массированный налет с участием всех стратегических бомбардировщиков…» Слухи об этих выводах просачивались в широкую публику.
Почему-то после смерти Сталина панические настроения не утихли, а наоборот – вспыхнули с новой силой. Редактор американского журнала «The Russian Review», вспоминает о 1954 годе как о «времени на волне красной паники».
Повествуя о своих школьных годах, многие американские авторы часто сходятся в том, что в детстве и отрочестве провели немало времени под партами во время учебных атомных тревог. Ограничусь одной цитатой. «Даже я, третьеклассник-середнячок, понимал, что сидение на корточках под партой из дерева и металла не защитит меня от Советов. Увы, в третьем классе возможности опротестовать школьные предписания еще весьма ограничены, так что я покорно их выполнял… Помню, как при выключенном свете (видимо, в 60-е годы боеголовки не работали в темноте) я сидел под партой на покрытом линолеумом полу и шепотом переговаривался с приятелем Марком. „А чего эти Советы хотят нас взорвать своей ядровой или как ее там бомбой? “Марк озабоченно смотрел на меня: „Незнаю…“»
В Канаде было то же самое. Очевидец напоминает о «панике, охватившей в октябре 1957 года североамериканский континент» и продолжает: «Поинтересуйтесь утех, кто помнит, как население, обезумевшее при транслировавшихся звуках безобидного „бип-бип-бип“ первого спутника, кинулось рыть убежища и устраивать массовые учения на случай атомной войны – и не сказать, чтобы совсем уж без оснований» (цит. по: Независимая газета, № 2/2064, 2000).
Мэтью Бжезинский (племянник Збигнева Бжезинского), автор книги «Восход красной луны» («Red Moon Rising»), констатирует, что последствия паники, вызванной в США запуском спутника, «ощущаются до сих пор. Главным источником страха был не этот алюминиевый шарик, а огромный носитель, на котором он взмыл в космос, – первая в мире межконтинентальная баллистическая ракета. Это 183-тонное оружие давало СССР возможность за несколько минут уничтожить любой город на Земле – в то время это была возможность, которой не было ни у кого другого. Впервые за всю историю Америки ее территория стала уязвимой для нападения иностранного государства. „Нам и надо-то – только поменять боеголовку“, – сказал советский лидер Никита Хрущев – так, на всякий случай, если кто не понял» (Los Angeles Times, США, 30.9.2007).
Америку тогда осенило, поясняет Мэтью Бжезинский, что пока она «выделяла больше и больше денег на постройку сверхмощных бомбардировщиков, Королев запустил спутник. Запуск спутника был публичной демонстрацией МБР: настала очередь Москвы демонстрировать воздушное превосходство. Советская ракета, вдесятеро более мощная, чем любая из американских ракет того времени [1957 год], не только моментально устранила стратегический дисбаланс, но и создала новый, уже в пользу СССР». Именно его имел в виду Кеннеди в своей речи 18 октября 1960 года (см. выше).
В 1959 году похоронным звоном прозвучал в США фильм «На берегу» (режиссер Стэнли Крамер) о медленной и мучительной гибели человечества от последствий ядерной войны. Были случаи самоубийств под впечатлением фильма.
Едва наметилась первая разрядка, как все испортил Хрущев с его «Мы вас похороним!» (в сентябре 1960-го на сессии Генеральной Ассамблеи ООН). Он перепугал Америку еще на треть века.
В 1961 году, размышляя о поездке Хрущева в США, американский писатель Сол Беллоу напечатал о нем очерк в журнале «Эсквайр». Автор отгоняет от себя мысль, что «этот вот лысый, коренастый, жестикулирующий, громогласный человек может победить нас, разрушить наши дома или даже полностью уничтожить нас всех». В Калифорнии «советский премьер, пустившись пародийно изображать канкан, задрал полы пиджака и выставил на всеобщее обозрение свой зад. Когда мы наблюдали за этим танцем, у многих из нас зачесались носы – верный знак того, согласно старому поверью, что кто-то прошелся по нашей могиле. Мы не будем очень далеки от истины, если назовем хрущевский канкан танцем смерти».
Ныне принято с почтением уверять, что американцы своих не бросают никогда. Трудно сказать, откуда взялся этот миф. Когда в китайском плену оказались 15 американских военных летчиков, сбитых во время корейской войны, США сняли с себя ответственность. То есть отреклись от своих граждан. Выручать их (уже не первый год сидевших в китайской тюрьме) ездил в Пекин в 1954 году (КНР еще не была членом ООН) генсек ООН Даг Хаммаршельд.
Американские военные были не так осторожны, как их правительство. Наши подводники, отправленные на прорыв морской блокады Кубы в 1962 году, вспоминали, что американские моряки вели себя дерзко и решительно. Они рвались в бой, выходя из себя, что нет приказа. Если их подлодка была тяжелее советской, они готовы были идти на таран, так что нашим приходилось уворачиваться. Находясь в надводном состоянии наши мстили тем, что показывали американцам свои отощавшие за время подводного перехода задницы. Американцы в ответ предъявляли свои, более упитанные.