– Слушаюсь, – коротко ответил капитан и, посмотрев на телефоны, провел ладонью по факсу.
Генерал Судаков, возглавлявший один из важных отделов ФСБ, занимал большой кабинет этажом ниже. Такие мужчины, как Судаков, очень нравятся женщинам. Широкоплечий, высокий, седая пышная шевелюра, полные губы, неизменная улыбка, яркие голубые глаза, румянец на щеках. Всегда безупречно белая сорочка, модный костюм, дорогие ботинки – все это делало генерала Судакова больше похожим на артиста, нежели на генерала ФСБ. Едва Судаков увидел ссутулившегося Малишевского, как тут же поднялся из-за своего стола и двинулся навстречу гостю.
– Что такое, Болеслав?
– Неужели ты не знаешь, Николай Васильевич? – пожимая руку Судакову, осведомился генерал Малишевский.
– А, собственно, о чем ты меня хочешь спросить? Если о новой любовнице нашего шефа, то я в курсе.
– По-моему, об этом знают все, – криво улыбнулся тонкими губами генерал Малишевский.
– Не скажи, – пожал широкими плечами генерал Судаков и по-приятельски похлопал по плечу Малишевского. – Знают все, кроме ее мужа.
– Ее муж вечно в отъездах. То Швейцария, то Швеция, то в Стокгольме, то в Женеве…
– В жопе он, – сказал генерал Судаков и громко расхохотался.
Болеслав Францевич раскрыл папку, достал двумя пальцами шелестящий лист бумаги и подал генералу Судакову Тот взял бумагу, отвел на расстояние вытянутой руки и попытался прочесть.
– Да что ты передо мной как перед женщиной? – вновь криво усмехнулся генерал Малишевский.
– Вынь из кармана очки, надень и прочти как следует.
Ничего не оставалось делать Генерал Судаков, стеснявшийся своей дальнозоркости, достал очки в тонкой золотой оправе и водрузил их на свое холеное лицо. Эти очки сделали его еще более респектабельным, но чуть состарили. Медленно шевеля губами, он быстро прочел сообщение. Пожал плечами.
– Прочитал.
– Ну?
– Я знаю о катастрофе, еще три часа назад доброжелатели доложили.
– Я не сомневался, что ты знаешь о катастрофе. Но слушай, скорее всего, тебе не известно, что вез литерный.
– Как что? Груз ЕАС – 792, – доброжелательно улыбнулся Николай Васильевич Судаков и прошелся по своему кабинету, помахивая листом сообщения из Челябинска, словно собирался его опустить в плетеную корзину для использованных бумаг, хотя тут же, рядом с корзиной, стояла машина для уничтожения документов.
– Что, опять какую нибудь хсрню перевозили? – медленно повернувшись и глядя через плечо на генерала Малишевского, спросил Судаков.
– Херню – это мягко сказано.
– Так что везли?
Малишевский приблизился к Судакову, посмотрел ему в глаза, взял у него из рук сообщение и спрятал в свою красно-коричневую кожаную папочку.
– То самое и везли из Чапаевска.
– Неужели? – спросил Судаков.
– Именно так.
– А почему я ничего не знал?
– Решили, что об этом должны знать как можно меньше людей.
– Кто курировал операцию?
– Я, – коротко вздохнув, выдавил из себя Болеслав Францевич Малишевский. – Считай, что и ты в жопе.
Генерал Судаков подошел к стенному шкафу, спрятанному за дубовой панелью обшивки, открыл его, распахнул дверцу, легко толкнув ладонью, вытащил пузатую бутылку коньяка и две хрустальные рюмки на длинных тонких ножках.
– Сколько было ящиков?
Болеслав Францевич поднял правую руку, растопырил пальцы, затем сжал и показал указательный.
– Ничего себе – сквозь спазм выдохнул Судаков и тут же наполнил рюмки. Он, даже не чокаясь с генералом Малишевским, быстро опрокинул свою рюмку в рот и наполнил ее вновь.
– Колом в горле не стала?
– Дошутишься.
Генерал Малишевский медлил. Он стоял у длинного стола, опустив лысоватую седую голову с большим высоким лбом, изборожденным глубокими, но редкими морщинами. По щекам бегали желваки.
– Да выпей ты – зло выкрикнул Судаков.
– Боюсь, не полезет.
– Тогда закури, я тебе разрешаю.
– А куда ты денешься? И ты в этом деле замешай.
– Спокойно, спокойно, Болеслав, – отойдя на два шага от собеседника, словно тот был заразным, прошептал Николай Васильевич Судаков, – ты мой отдел пока в это не впутывай. Я знаю лишь то, что знаю литерный поезд с грузом ЕАС-792 потерпел катастрофу на таком-то перегоне. Больше я пока ничего не знаю. Официально мне никто не докладывал, никто ничего не приказывал, никто не уполномочивал ничем заниматься. Так что ты погоди, Болеслав Францевич, вешать на меня дохлых собак, и без тебя тошно.
– Я знаю, почему тебе тошно.
Генерал Судаков поднял голову, тряхнув пышной шевелюрой и вопросительно посмотрел на Малишевского.
– Да потому, Николай, что и у тебя рыло в пуху и сильно в пуху. Твои люди должны были груз получить.
– Да, мои, но в Арзамасе! – выкрикнул генерал Судаков, понимая, что и ему выкрутиться будет тяжело. – Слушай, Болеслав, попробуем договориться. Отвечать так и так придется. Здесь у меня два удобных кресла, давай сядем, и все обсудим.
После этих слов хозяина кабинета Болеслав Францевич взял рюмку за тонкую ножку, медленно поднес ко рту и одним глотком выпил коньяк.
– Ладно, давай сядем. Сядем пока сами, потому что потом могут и посадить.
– Не каркай.
Николай Васильевич Судаков снял свой элегантный твидовый пиджак на серой пепельной подкладке и бросил его – так, словно это была половая тряпка, только что ногами не стал топтать, затем засучил рукава белоснежной сорочки, обнажив сильные волосатые руки и уселся в мягкое кресло, держа в одной руке пузатую черную бутылку, а в другой хрустальную рюмку на тонкой ножке.
Когда серьезные донельзя мужчины расположились в мягких креслах друг против друга, генерал Малишевский снял свои тяжелые очки. Его лицо сразу же сделалось беззащитным. Только сейчас Николай Васильевич Судаков заметил, как сильно сдал его старинный приятель.
– Я тебе не сказал самого главного, Николай.
– По-моему ты уже мне столько гадостей наговорил за каких-то десять минут, что у меня майка прилипла к спине, и задница стала мокрой.
– У меня самого задница мокрая. Судаков нервно хохотнул.
– Слушай, Николай. То, что поезд потерпел катастрофу – сущая херня. Это нам удалось бы замять и без особых усилий. В конце концов с контейнерами ничего не могло случиться при любой катастрофе.
– Так что же? – лицо генерала Судакова, разгоряченное от выпитого коньяка, сделалось пепельным, под цвет его шевелюры.
– Я тебе показал только одну бумажку, а их две.
– Ну говори, что ты тянешь, нервы мотаешь?
– Груз пропал.
Губы Судакова судорожно дернулись, из его горла вырвался хрип, а затем страшный мат. Но произносил он эти гнусные слова не своим голосом, а каким-то свистящим шепотом, словно все его великолепные протезы разом выпали изо рта.
– Этого не может быть!
– Не может?
– Не может, – замахал головой генерал Судаков.
– Так вот, посмотри, – и раскрыв кожаную папку, генерал Малишевский положил на низкий столик половинку листа с расшифровкой секретной телеграммы. – Чеботарев поднял на ноги всех, обыскали все, перелопатили весь снег, разобрали бревна.
– А что с охраной?
– Пятеро мертвы, один в реанимации.
– Почему так мало охраны приставил?
– Хотел перевезти груз незаметно, – сообщил генерал Малишевский.
– Какая безалаберность!
– При чем тут безалаберность? Сто раз перевозили именно так. А ты что, хотел, чтобы я его вез с мигалками, с ревом сирен? Чтобы я охранял груз, как президента?
– Если люди Президента об этом узнают, с нас шкуру сдерут.
– Две шкуры, – подняв правую руку, пробормотал генерал Малишевский.
– Сначала твою, – выдохнул генерал Судаков, – затем мою. А может быть и наоборот – сначала твою, потом мою.
– Будут драть с нас обоих, ведь подобного ЧП не случалось уже лет двенадцать. Помнишь, до восемьдесят третьего, перевозили химическое оружие на самолетах?
– Да, помню, я тогда был еще полковником, да и ты тоже. Никто не думал, что самолет с курса собьется.
– Помнишь, как тогда влетело? Сколько людей ушло в отставку. Две недели тайгу ковыряли, никто из генералов тогда на посту не удержался, всех в отставку отправили, а двоих – под суд. Слава Богу, груз тогда нашли, в какой-то расщелине два сраных ящика застряло.
– Но ведь нашли не сразу, а весной, когда начало таять. И нашел то ли пастух, то ли охотник какой-то. Но нашли же! Может, и сейчас найдем?
– Нет. Охрана убита, груз похищен.
– Шесть ящиков! – выдохнул Судаков. – Это по три контейнера в каждом!
– Умножать умею, – сказал Малишевский. – А одного контейнера достаточно, чтобы вся Москва.., чтобы десять миллионов на тот свет отправить.
Крупный пот катился по лицу генерала Судакова. Но Николай Васильевич даже не вытирал его. Бутылка дрожала в его сильной руке, отбивая донышком замысловатую дробь о крышку стола. Рюмка на тонкой ножке жалобно звенела.
– Да поставь ты бутылку, расплескаешь коньяк.
– Что будем делать? – генерал Судаков понемногу начал приходить в себя.
– Придется лететь.
– Ты полетишь? Малишевский кивнул.
– Сколько ты берешь с собой людей?
– Человек семь самых надежных. А ты дашь мне своих специалистов?
– Я сам полечу, – Судаков поднялся с кресла и пошел к телефонам.
Генерал Малишевский через плечо посмотрел на своего друга. На спине генерала Судакова темнело пятно пота, белая рубашка прилипла к позвоночнику.
Однако Судаков, подойдя к телефону, замер. И тут аппарат зазвонил сам, замигала красная лампочка индикатора. Это заработал телефон внутренней линии связи.
– Судаков слушает. Да, да, капитан. Генерал Малишевский понял, что это его. Он подошел и взял скользкую влажную трубку из рук Судакова.
– Товарищ генерал, на связи Челябинск, – спокойным, чуть усталым голосом сообщил капитан. – Вас соединить?
– Конечно.
Несколько секунд слышались щелчки, короткие гудки, затем протяжный звонок, еще два зуммера и наконец раздался голос. Слышимость была настолько хорошей, что генералу Малишевскому показалось, будто звонят из соседней комнаты.