— Он ушел с деньгами, — когда Настя уже решила, что больше ничего от нее не добьется, прошептала Лиза. — Я бы никогда этих денег не взяла. Да он и не предлагал.
Теперь молчала Настя. Рабочие занесли свои тяжести, закрыли дверь.
— Мы квартиру здесь купили, потому что у меня муж хорошо зарабатывает. Он нефтяник. У нас в семье не воруют!
— Извини, Лиза.
— У меня предки с Дормидонтовыми дружили. Тетя Вера была у мамы лучшей подругой.
— Я тебя понимаю. Я бы тоже раненого Колю не выгнала.
Какие-то мы неправильные люди. В Европе или Америке, наверное, такое невозможно. Там закон выше соседской дружбы.
Настя вытянула ноги, наклонилась, положив локти на колени, и с тоской спросила:
— Зачем Коля в это ввязался? Ясно же было, что ничего хорошего из этого не выйдет.
— Он и не собирался ввязываться. Так получилось. — Лиза откинулась на спинку лавки, зажмурилась — в глаза светило солнце. — Один из этих… бандитов с ним вместе в армии был. Колька его случайно в городе встретил, тот парень здесь на стройке работал…
Слушать было грустно. Неплохой парень Коля повстречал армейского дружка. Наверное, пива попили. Потрепались. Потом еще пару раз случайно встретились. Потом у Коли дома посидели…
А потом дружок прибежал к Коле с сумкой украденных денег. Ограбление удалось плохо, подельника убили сразу, а армейский дружок не смог пробраться к ожидавшей его машине.
Нужно было… Настя не представляла, что нужно делать в таких случаях.
Коля повел дружка к лесу. Больше идти было некуда.
У леса их тоже ждали и встретили выстрелами. Друг упал, а Коля, подхватив сумку с деньгами, бросился назад. Он, в отличие от полицейских, местность знал отлично.
Он не собирался прятаться у Лизы. Он случайно на нее наткнулся.
— Его в руку ранили, — говорила Лиза. — Я рану перевязала, но воспаление все равно началось…
Лиза позвонила Ивану Николаевичу. Доктор вколол антибиотик, обработал рану. Посоветовал немедленно пойти в полицию и ушел.
И Коля сразу ушел. Понимал, что Лиза рискует. Это еще повезло, что ее родителей тогда дома не было, они у родственников гостили.
— Я это и рассказала дяде Степану. Мама сказала, что дядя Степан при смерти, я пошла в больницу и все ему рассказала.
Еще немного посидели молча. Потом Настя поднялась и запоздало представилась:
— Меня Настя зовут.
Лиза кивнула.
— Запиши мой телефон, — предложила Настя.
Едва ли в этом была необходимость, но телефонами они обменялись. И, что уж совсем удивительно, Лиза, взяв ребенка за руку, проводила Настю до распахнутых ворот.
Невысокая пухленькая Лиза больше не казалась Насте каракатицей. Лиза была отличная девчонка, добрая и надежная. И очень хорошенькая. Странно, что Настя сразу этого не заметила.
Домой Настя тоже возвращалась пешком, не стала ждать автобуса. Солнце светило уже вовсю. Нужно обязательно позагорать, лето кончается.
Украденные когда-то деньги, как кольцо Саурона, притягивали зло, смерть. Сами налетчики, Коля, Иван Николаевич…
Или дело не в деньгах, а в чем-то еще?
Разговор даже на полшага не приблизил к разгадке смерти Иры, но Насте казалось, что утро потрачено не зря.
Просыпаться не хотелось. Виктору снилась Ира, грустная, усталая. Она что-то ему говорила, а ему было хорошо просто оттого, что она рядом. Он и проснулся с чувством забытого покоя, и от того, что вспомнил это чувство, сразу стало больно. Больнее, чем было в предыдущие дни.
Разбудил его телефонный звонок. Виктор Федорович потянулся к мобильному, ответил генеральному. Намечался неплохой тендер. Виктор Федорович пообещал приехать, возможную работу следовало обсудить.
Славиной машины уже не было, Алина играла с Илюшей у бассейна. Виктор Федорович наспех выпил кофе, пытаясь разглядеть сквозь плотную листву соседский дом. Захотелось зайти к Берестовым, просто посидеть в Ириной комнате. Комнат у нее было две, но во вторую Виктор старался не заходить. Там висел портрет Ивана и здорово Виктора смущал.
Он поставил чашку из-под кофе в мойку, подумал и, вымыв чашку, убрал ее на полку.
— Алина, я уезжаю, — объявил он и заставил себя улыбнуться.
Подбежал внук, Виктор Федорович поднял его на руки, поцеловал.
Боль от того, что Иры больше нет рядом, опять захлестнула тяжелой волной.
— Пока, Илюшенька. — Виктор Федорович отпустил внука.
Он вывел машину с участка, посмотрел, как Алина закрывает ворота, и, помедлив, вылез из машины.
Леночки во дворе не было, он поднялся на крыльцо, толкнул дверь.
Соседка раскладывала пасьянс. Не на экране планшета, настоящий, перекладывала карты из колоды. Виктор Федорович подошел к столу, сел рядом.
— Как дела, Витя? — Леночка отложила колоду, пальцем подняла очки с носа на лоб.
— Лен, что ты думаешь по поводу убийства? Просто твои ощущения!
За внешней неприспособленностью соседки скрывался неробкий характер, это Виктор давно чувствовал. И в уме соседке отказать было трудно.
— Не знаю, Витя, — Леночка покачала головой. — Но в случайное убийство не верю.
— И я не верю, — кивнул Виктор Федорович.
— На днях с Таней разговаривала, она недавно звонила следователю. Следователь говорит, что они работают. Интересно, что он еще может сказать! — фыркнула Леночка и удрученно сжала губы. — Нет у них никаких зацепок, Витя.
— Похоже, что так, — согласился он.
Леночка спохватилась, начала предлагать какие-то вкусности, он отказался.
До офиса добирался долго, стоял на подъезде к МКАД, потом стоял в самом городе. Устал, разозлился, но злость помогла избавиться от утренней боли. Не избавиться, конечно, просто отвлечься.
День тоже выдался не из легких. Тендер предстоял серьезный, и необходимо было взвесить все «за» и «против».
«Завтра позвоню насчет Славы», — решил Виктор Федорович по дороге домой.
Хватит тянуть, Славе нужно укрепиться в государственной структуре. Передать сыну свой бизнес было рискованно, у Славы не было связей Виктора, не было его интуиции и его опыта. Сын скорее развалит фирму, чем укрепит ее.
Неожиданно пустой вечер впереди показался таким пугающим, что Виктор Федорович развернулся и поехал к Славе. Повезло, сын был уже дома и даже, как показалось Виктору, обрадовался.
— Заходи, пап, — посторонился Слава. — Правда, у меня, кроме пельменей, нет ничего. Может, в ресторан сходим?
— Давай пельмени, — решил Виктор Федорович. — И выпить что-нибудь.
— А домой как поедешь? — удивился Слава.
— Такси возьму, — Виктор Федорович уселся в кресло, с удовольствием вытянул ноги.
— Пиво? — предложил Слава.
— Нет. Коньяку или водки.
— Черт! — поморщился сын. — Крепкого ничего нет. Я сейчас схожу принесу.
— Сходи, — согласился Виктор Федорович. Супермаркет находился рядом, он не сильно обременит сына.
Слава негромко хлопнул дверью. Виктор Федорович немного посидел, неохотно поднялся, отправился в ванную. Он мыл руки, когда зазвонил городской телефон.
Звонки было хорошо слышно.
Виктор Федорович медленно выключил воду, не спеша вытер руки.
Звонки прекратились, через минуту раздались снова.
Телефонных аппаратов в квартире было два — стационарный, стоявший в прихожей, и переносная трубка. Звонили оба. На этот раз звонки раздавались недолго.
Виктор Федорович поднял переносную трубку, повертел — «Панасоник».
Потом Виктор Федорович сам звонил с мобильного Славе на городской. Включал и выключал воду на кухне и в ванной, закрывал и открывал двери и понимал, что не услышать звонок городского телефона было невозможно.
Мутная усталость навалилась сразу. И впервые в жизни Виктору Федоровичу захотелось умереть.
Когда сын вернулся в квартиру, Виктор стоял, отвернувшись к окну.
— Коньяк и виски, — объявил за спиной Слава.
— Алина зарыла пистолет в саду, — Виктор Федорович медленно повернулся.
— Что?! — удивился сын. Именно удивился, страх Виктор Федорович заметил позднее, через секунду.
— Алина зарыла его в саду.
Сын дернул щекой, открыл рот, снова его закрыл.
Давным-давно Леночка, встретив Виктора у калитки, смущенно рассказала, что видела Славу курящим. Сыну было тогда лет тринадцать. Леночка так переживала по поводу своего доносительства, что Виктору сделалось смешно.
— Послушай, Славик, — когда сын появился к ужину, объяснил Виктор Федорович. — Пробуют курить практически все. Я бы даже сказал, что это нормально. Ненормально слишком трепетать над своим здоровьем. Мужчина воин и охотник, а забота о здоровье черта скорее женская. Но! — Виктор Федорович тогда даже поднял палец вверх. — Превращать себя в доходягу, вместо того чтобы стремиться стать сильным, — это верх идиотизма. Детям курить нельзя просто потому, что это разрушает растущий организм.
— Я не курю, папа, — перебил его тогда Слава. — Пробовал, это правда, но это было давно, еще в прошлом году.
Леночка видела Славу курящим много раз и несколько раз с ним беседовала. Поэтому и нажаловалась Виктору.
Сыну ничего не грозило, абсолютно ничего. Он смотрел на отца честными глазами и врал. Виктор Федорович и тогда не понимал, почему и зачем нужно выкручиваться в банальной ситуации, и сейчас не мог этого объяснить.
— Алина зарыла пистолет, а я его нашел. Не важно, как. Сейчас пистолет у меня.
Взрослый, давно выросший Слава молчал. Он так и стоял, держась пальцами за бутылку виски.
— Сядь, — поморщился Виктор Федорович.
Как ни странно, сын послушно сел на стул.
— У Ирины не было твоего телефона, это я точно знаю.
Он впервые за несколько лет назвал Иру Ириной. И неожиданно понял, что уже никогда не сможет назвать ее Ирой. Боль еще оставалась, но сама Ирина уже перестала казаться ему родной и близкой. Она оказалась по другую сторону стены, ограждающей его семью от всего чужого. Ирина была чужой.
— Ирина могла спросить твой телефон только у Алины. А Алина… хорошо соображает.