Общество Коставы и другие — объединиться вокруг Круглого стола под его председательством. Мхедриони воссоздали эмигрантское фашистское общество Белого Георгия, но пока защищали Национальный форум. Поклонницы Гамсахурдия, фанатичные женщины средних лет, одетые в черное, получившие прозвище Дедриони («Матери-боевички»), внушали страх, преследуя подозрительных «красных интеллигентов», на которых иногда набрасывались с ножницами.
Все это время Шеварднадзе поддерживал контакт с неофициальными вождями, тем самым помогая каждому дискредитировать остальных. Шеварднадзе предупреждал русских диссидентов, что Гамсахурдия — расист: в Праге и в Тбилиси Гамсахурдия осудили как врага национальных меньшинств. Но Круглый стол беспрепятственно шел к власти: блокировал железнодорожный узел в Самтредиа, где пересекались пути между Москвой и Батуми, и на два месяца лишил Тбилиси бензина и сигарет. Наконец 19 августа 1990 года грузинский Верховный совет не без давления со стороны московского министра внутренних дел провел закон, по которому, как того и хотел Гамсахурдия, свободные выборы дадут выигравшей партии неограниченную власть над страной. 28 октября 1990 года впервые за семьдесят лет свободные выборы в Грузии кончились тем, что Гамсахурдия получил более половины голосов и без малого две трети всех мест в Верховном совете, а коммунисты — 30 % голосов и четверть мест. 14 ноября 1990 года Гамсахурдия стал председателем Верховного совета и пообещал восстановить в пересмотренном виде Конституцию 1921 года.
В Грузии настал беспредел. Гамсахурдия, обращавшийся с министрами как с прислугой, не признававший своего невежества в экономических, дипломатических и военных делах, не умел управлять. Вооруженные шайки, не только Мхедриони, грабили дома и пешеходов, угоняли машины, похищали людей. Коммунальные службы перестали функционировать по мере того, как инженеры переставали работать на электро— и компрессорных станциях; инфляция обесценила рубль, и к оплате принимались только доллары. Больницы, школы, магазины, сельское хозяйство пребывали в бездействии. Правительство Гамсахурдия получало международную помощь товарами или деньгами, но большая часть шла в карманы чиновников и министров. Гамсахурдия временно примирился с дружинниками Джабы Иоселиани и Тенгиза Китовани (бывшего преподавателя рисования, а теперь вождя Национальной гвардии) и с самым влиятельным из молодых националистов, Гиа Чантурия. Гамсахурдия даже угодил публике, предоставив Илье II права автокефального патриарха.
Все были озабочены этническими вопросами. Абхазы избрали президентом Владислава Ардзинбу, неожиданно искусного и упрямого политика, который добился для абхазов, пятой части населения Абхазии, ведущей роли в местном парламенте. Абхазией управляли три интеллигента: Ардзинба, специалист по древним языкам Анатолии, археолог Юрий Воронов и историк Станислав Лакоба, один из немногих уцелевших родственников Нестора Лакобы. В Цхинвали осетины избрали председателем Верховного совета РЮО учителя-коммуниста Тореза Кулумбегова, с которым грузины расправились немилосердно. В декабре 1990 года, особенно лютой зимой, в Южной Осетии вырубили газ и электричество, а мхедриони угнали грузовики с продуктами, шедшие из Северной Осетии через Рокский туннель. В январе Кулумбегова пригласили в Тбилиси и посадили; грузинские дружины подожгли 117 осетинских деревень, осетины в отместку подожгли грузинские. Этническая чистка была доведена до кровавого завершения: выселение одного семейства кончилось опустошением целого края. Толпы беженцев шли кто во Владикавказ, кто в Гори. Население Южной Осетии сократилось почти вполовину. Кулумбегов сидел до декабря 1991 года, когда Международная амнистия добилась его освобождения; вернувшись на родину, он провел референдум и стал президентом никем не признанной республики. Такова была родильная горячка современной независимой Грузии.
23Восстановленная независимость
Мне думалось, что раз грузины — жизнелюбы, раз, обладая чувством юмора, смогли сохранить сердце и старинный образ рыцарства, значит, остались индивидуалистами, скептиками и т. д. Значит, их невозможно поработить окончательно. <…> Вернулся, и оказалось, что это было иллюзией, что процесс ментального, психологического, словесного порабощения зашел слишком далеко.
31 марта 1991 года плебисцит сделал Грузию независимой. Гамсахурдия сразу начал агрессивно включать Абхазию и Южную Осетию, переименованную в Самачабло («земля Мачабели»), в единое государство, но по крайней мере успокоил Турцию, подтвердив, что никаких претензий на бывшую грузинскую провинцию Самцхе он не имеет. Вся страна была одержима безумным шовинизмом[367]: умеренно настроенных, например философа Мераба Мамардашвили, заглушали, даже умерщвляли. Кремль, озабоченный резней в Нагорном Карабахе, решил послушать Шеварднадзе и не вмешиваться, а остальной мир, озадаченный московской политикой и встревоженный этническим конфликтом, на время отказался признавать независимую Грузию. Правительство Гамсахурдия было парализовано неуправляемыми дружинами: пятитысячной национальной гвардией, приватизированной министром военных дел Тенгизом Китовани, Мхедриони Джабы Иоселиани, Белыми орлами Гиорги Каркарашвили, Белым легионом Зураба Самушиа, Лесными братьями Дато Шенгелаи, из которых последние три были откровенно бандитскими. В августе 1991 года (с 19 по 21), пока Горбачев сидел в плену в Форосе и ГКЧП совершал путч в Москве, Гамсахурдия трусил и пресмыкался перед Кремлем. Поразив путчистов, Ельцин принес Москве мир, а Кавказу хаос. Пригласив всех: «Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить», Ельцин позволил любому осколку империи суверенитетом подавиться. Гамсахурдия отреагировал, присвоив себе диктаторские полномочия, и враждебно настроенные толпы вышли на улицы Тбилиси. Он закрывал газеты, арестовывал бывших сторонников (в частности, Иоселиани)[368], изгонял из парламента коммунистов, бомбил Цхинвали и открывал огонь по демонстрантам: невменяемость президентской власти и криминализация его окружения обрекли Гамсахурдия. Белые орлы захватили телевизионную станцию, национальные гвардейцы начали бороться за президента и против него: боевики грабили и обстреливали город три месяца, до 22 декабря 1991 года, когда Китовани и Иоселиани, сбежавший из горевшей тюрьмы, подогнали танки, обстреляли бункер президента, сожгли архивы КГБ и МВД и 2 января 1992 года захватили власть[369].
В поисках некриминальной «крыши» Иоселиани и Китовани уговорили Илью II благословить их переворот. Затем они освободили осетинского лидера Кулумбегова и назначили премьер-министром Грузии коммуниста Тенгиза Сигуа, надзиравшего за первыми выборами 1990 года. Иоселиани в своих преступлениях не раскаивался: летом 1992 года, когда автор этой книги встретился с ним, у него на столе лежали фотографии 49 осетинских беженцев, расстрелянных из пулеметов. Гамсахурдия признал поражение после смерти 113 своих сторонников и улетел, сначала в Армению, а затем в Грозный, где его грузинское правительство в изгнании приютил генерал Дудаев.
Войскам Китовани пришлось спешить в Мингрелию, чтобы подавить мятеж мингрельских звиадистов. Пока Китовани был в Западной Грузии, он успокоил аджарцев и абхазов, пообещав признать их автономию: таким образом Китовани создал для Аслана Абашидзе, чуть ли не наследственного правителя Аджарии, доходное удельное княжество, которое просуществует еще десять лет. Подоспевшие мхедриони Иоселиани грабили и истребляли мятежных мингрелов. Под руководством, словами самого Иоселиани, «неизвестного художника и всем известного бандита», Грузия становилась парией в мировом сообществе.
Новорожденную республику выручило совпадение ее потребностей с потребностями Шеварднадзе. Несмотря на дружественные отношения с Ельциным, он уже стал лишним в российской политике: его возненавидели военные и КГБ за участие в развале СССР. 7 марта 1992 года Шеварднадзе прилетел в Тбилиси и был принят с радушием, тремя годами раньше немыслимым. Он сразу попросил патриарха Илью II быть его крестным отцом и крестился патриотическим именем Гиорги. Сначала он стал серым кардиналом в тройке Китовани — Иоселиани — Сигуа и за две недели, не сдержав обещания, вернуть Грузию в ельцинское Содружество Независимых Государств, добился для нее международного признания. В Грузии открылись посольства США, Германии, Великобритании и Турции. В почти вымершей экономике появились признаки жизни. Шеварднадзе оправдал прозвище Белого Лиса, слив дружины с национальной гвардией и создав единую постоянную армию: он заигрывал с народом, потребовав, чтобы русские покинули базы в Грузии и перестали контролировать границу с Турцией. Незаметно для тройки Шеварднадзе превратился из серого кардинала во всеми приветствуемого диктатора[370].
Новая грузинская армия, однако, была не в состоянии справляться с партизанами, оттеснявшими ее в Абхазии и Южной Осетии (в которой торговали оружием, наркотиками и поддельными долларами). Как только Шеварднадзе вернулся, Зугдиди захватил звиадистский Комитет нацонального неподчинения, убивший шесть солдат. При поддержке мингрельского ополчения и генерала Дудаева, прилетевшего из Чечни, на целый месяц в Зугдиди восстановилось правительство Звиада. Повстанцы к концу марта уже готовились вторгнуться в Картли: только с помощью тяжелых орудий и танков, переданных русским генералом Беппаевым, к 3 апреля Шеварднадзе и Китовани удалось подавить мингрельских звиадистов. В мае Шеварднадзе заключил мир, но в Тбилиси 13 июня автомобильная бомба, предназначенная Иоселиани, убила пятерых пешеходов. 24 июня телевизионную станцию захватили якобы