мхедриони вне закона. Наконец Вооруженные силы Грузии подчинились Шеварднадзе, и генерал Грачев попытался втянуть Шеварднадзе в совместную кампанию против чеченцев и оставшихся грузинских мятежников. Отделавшись от Грачева, Шеварднадзе тем не менее в сентябре 1995 года сдался российскому премьер-министру Виктору Черномырдину и разрешил российской армии двадцать пять лет пользоваться грузинскими базами.
Несмотря на благодарность Буша и Бейкера, Шеварднадзе уже разочаровывал западных друзей и наблюдателей. Восстановив Конституцию 1921 года, отменившую смертную казнь, Шеварднадзе в мае 1994 года по приговорам, основанным на признаниях, выбитых пытками, расстрелял шесть человек, в августе — одного и в 1995 году не меньше семи (международные протесты заставили Грузию в конце 1996 года приостановить расстрелы). Основным источником доходов населения были денежные переводы от миллиона грузин, работающих главным образом в России (несмотря на введение визового режима), и от продажи в Турцию заброшенных заводов и металлолома. Когда Шеварднадзе в Тбилиси повесил новые троллейбусные провода, воры за одну ночь сняли их и вывезли в Турцию.
1995 год можно считать годом отчаяния. 29 августа взорвалась заложенная в автомобиль бомба, судя по всему нацеленная на Шеварднадзе. Министр госбезопасности Гиоргадзе вдруг объявил президенту войну и, не скрывая своих связей с российской ФСБ, улетел в Россию. Шеварднадзе понял, что все его противники исчезли и что можно наконец открыто вести прозападную политику. В сентябре 1995-го он заменил Конституцию 1921 года новым режимом, по которому президент решал все, а парламент только комментировал. Появились обнадеживающие министры нового поколения: Зураб Жвания, несмотря на армянскую и еврейскую кровь, энергией и блестящим умом добился главенства в монопольной партии Шеварднадзе Союзе грузинских граждан, а Нино Бурджанадзе принесла правительству семейное богатство и связи с бывшей советской номенклатурой.
С минимальной фальсификацией итогов подсчета команда Шеварднадзе получила 74 % голосов на ноябрьских выборах 1995 года. Грузия стала либеральной, относительно стабильной диктатурой, в которой Жвания играл роль спикера, а Бурджанадзе занималась проверкой законодательства. Страной управляли не вооруженные бандиты, а жулики-белоручки. Введение новой, привязанной к западным валюты лари остановило инфляцию. Но правительство не умело собирать налоги, а население платить не хотело. Государство финансировалось по средневековым обычаям: должности продавали — посольскую за $ 100000, губернаторскую — за $ 50000, инспекторскую в ГАИ — $ 5000. Откупщики быстро возвращали себе капитал, торгуя недвижимостью или контрабандой, освобождая арестованных, вымогая «штрафы». В больших городах электричество, газ и воду подавали с перерывами, деревня жила в темноте и холоде: на починку гидроэлектростанций или на покупку русского газа денег не было. Шеварднадзе ввез из Китая полмиллиона счетчиков, но, вместо того чтобы платить за газ и электричество, население предпочитало давать взятку, чтобы служащий отмотал счетчик назад. Бандиты, устраивая банкет, сначала собирались на подстанции, чтобы предупредить служащих не вырубать электричество.
Коррупция достигла невероятного масштаба. Миллионы долларов от иностранных доноров прикарманивали чиновники, вместо того чтобы купить мазут или муку. Семья Шеварднадзе подавала пример: племянник президента Нугзар, владелец казино, брал 10 % со всех отмытых в казино денег. Монополии и недвижимость продавались бизнесменам, неотличимым от воров в законе. Гаишники похищали бизнесменов по дороге из аэропорта и перепродавали заложников чеченцам в Панкисском ущелье.
Несмотря на явное безначалие, Европа и США расщедрились, так что грузины получали самый высокий в мире уровень помощи на душу населения. Международный валютный фонд и Европейский банк реконструкции и развития давали взаймы сотни миллионов долларов: некоторые проекты, например отстройка порта Поти, нефтепроводы Баку — Супса и Баку — Тбилиси — Джейхан, были успешно доведены до конца. Но мечта о воскресении древнего Шелкового пути, который бы сделал Грузию главной транзитной страной для торговли товарами и энергией с Китаем, была осуществлена только частично: проект служил средством заманивания в ловушку иностранных инвесторов, вкладывающих деньги в несуществующие дороги. Тем не менее было видно, что страна выкарабкивается из болота: по улицам больше не бродили вооруженные мафиози, не так часто уже вырубалось электричество, чуть-чуть уменьшилась безработица (хотя работу находили главным образом переводчики, водители и менеджеры гостиниц, обслуживавших иностранные неправительственные организации). За все это Шеварднадзе если не хвалили, то терпели.
Чтобы иностранцы не переставали поддерживать правительство, пришлось хотя бы сделать вид, что ведется борьба с коррупцией. В парламенте начали открыто обвинять министров в спекуляции бензином или хлебом; правительство или подавало иск за клевету, или объявляло бесполезные кампании. Были отменены некоторые законы (например, связанные с пропиской), позволявшие обогащаться коррумпированным чиновникам. И хотя налогообложение оставалось фиктивным, доноры были удовлетворены. По настоянию Зураба Жвания, были проведены законы, облегчающие работу иностранных неправительственных организаций, приводивших в порядок советами и деньгами судопроизводство, экологию, образование, здравохранение и права человека. Эти организации часто сталкивались с неумолимым упрямством: Нанули, жена Шеварднадзе, объявив, что лучше умереть на родине, чем жить на чужбине, запретила усыновление иностранцами грузинских сирот. Сам Шеварднадзе дотировал православие, которое раньше преследовал: он уговорил олигархов и воров в законе вложить миллионы долларов в постройку в Тбилиси нового Троицкого (самеба) собора. Илья II перешел от марксизма к мракобесию и, несмотря на то что в 1999 году вместе с Шеварднадзе пригласил в Грузию папу Иоанна Павла II, теперь сделался твердым противником экуменизма и толерантности в отношении католичества и протестантства. Грузинские священники руководили толпами, нападавшими на баптистов и свидетелей Иеговы. Тем не менее иностранные проповедники выигрывали, предлагая новообращенным не только спасение, но и муку, и подсолнечное масло.
В начале февраля 1997 года Шеварднадзе поехал с визитом к французскому президенту Жаку Шираку и добился обещания, что НАТО когда-нибудь примет Грузию в полноправые члены. Комитет Российской государственной думы по обороне отправил в Тбилиси генерала Льва Рохлина, утверждавшего, что лучшую гарантию грузинской безопасности дадут русские военные на закавказских базах. Шеварднадзе с лисьей изворотливостью нашел другой путь: вместе с Гейдаром Алиевым, азербайджанским президентом, он в конце года основал ГУАМ, альянс Грузии, Украины, Азербайджана и Молдавии (с кратковременным участием Узбекистана). Как в 1918–1920 годах, непримиримая вражда между Азербайджаном и Арменией делала невозможным объединение Закавказья, которого так желала Европа, но ГУАМ тем не менее пользовался поддержкой Запада.
В 1998 году гражданская война стихла: 9 февраля при ракетном обстреле бронированного «мерседеса» Шеварднадзе, убило двух телохранителей; президент получил легкое ранение. В мае последние лесные братья и партизаны Белого легиона напали на галийский район Абхазии, где жили преимущественно мингрелы. В октябре взбунтовался полковник-звиадист, но его отряд был отбит генералом Тевзадзе, ставшим в результате министром обороны. В Грузии наконец установились мир и стабильность, но страна подвергалась опасности раскола: Аслан Абашидзе, присвоив себе таможенные пошлины Батуми, превратил Аджарию в личное княжество, а армянским населением Джавахети фактически управляли русские военные. Дефолт 1998 года не только мешал России оказывать давление на своих уязвимых соседей, но и помог Грузии добиться серьезных уступок: в результате переговоров Россия в апреле 1999 года эвакуировала две военные базы — Вазиани вблизи Тбилиси и Гудауту вблизи Сухума — и даже отдала Грузии небольшую часть советского Черноморского флота. Шеварднадзе до такой степени приободрился, что стал открыто высказывать прозападные взгляды. Западные спецслужбы забрали советские ядерные запасы, оставленные в Грузии, и представители Клинтона, начав обучать и снабжать грузинскую армию, обсуждали расписание, по которому Грузия сможет присоединиться к НАТО.
Грузия занялась дипломатией. С Израилем ее уже связывали тесные узы, возникшие в результате то ли обманного представления, что Грузия, как Израиль, состоит из людей с высшим образованием, фермеров и военных и, окруженная, как Израиль, враждебными мусульманскими государствами, может так же быстро стать богатой и грозной, то ли потому, что евреи две тысячи лет жили в Грузии без притеснения или преследования, то ли из-за того, что в обеих странах теперь были общины евреев с двойным гражданством. Израильские бизнесмены, продающие оружие, стали чаще летать в Тбилиси. Отличные отношения были у Грузии и с Ираном, опять благодаря историческим связям и общине билингвов в Ферейдане, двадцати тысячам носителей языка, потомкам порабощенных шахом Аббасом в 1620-х годах. Грузия до сих пор остается уникальным посредником в общении Ирана с Западом; вдобавок Иран продавал газ и топливо, когда Россия отключала поставку.
С 1993 года Турция закрыла границу с Арменией не только из солидарности с Азербайджаном, но и потому, что турки не могли признать, что массовые убийства анатолийских армян в 1915 году являлись геноцидом. Единственный путь из Турции в Азербайджан теперь лежал через Грузию. Уговорив или заставив экологов замолчать, Грузия с энтузиазмом согласилась на прокладку нефтепровода Баку — Джейхана через свою территорию, чтобы Европа могла получать каспийскую нефть независимо от России. Потом, закрыв железную дорогу из Армении в Карс, спроектировали новую линию Баку — Тбилиси — Ахалкалаки — Карс. Грузия