В 1207 году умер Давит Сослан, и в последующие семь лет имя Тамар почти не упоминается в грузинских летописях. Тем не менее Грузия продолжала агрессивную экспансию на юго-восток, и Элдигюзская империя страдала не только от внутренних конфликтов, но и от грузинского грабежа, пока Грузия не одолела соседнюю Центральную Армению. В то же время грузинская армия все ближе подходила к Ардабилу в Азербайджане. Однако ардабильский султан нанес удар первым: в 1209 году, пока Тамар и ее двор праздновали Пасху во дворце Гегути, султан вторгся в открытые ворота Ани, взял штурмом все церкви, перебил 12000 молящихся армян, разграбил город и отступил. Ответ из Гегути был таким же ужасным и кощунственным: в начале Рамадана грузины набросились на мечети Ардабила и тоже перебили не только тысячи людей, но и самого султана, взяв его семью в заложники.
Неистощимая энергия братьев Мхаргрдзели довела их войска до иранской глубинки: посоветовавшись с дарбази, Тамар в 1210 году разрешила наступление по южному берегу Каспийского моря и вторжение в Хорезм. Репутация Мхаргрдзели стала до такой степени грозной, что крупные города Тебриз, Мияне и Казвин просто открыли ворота захватчикам и заплатили дань, чтобы избежать боя. Иранские войска сопротивлялись изредка, и главной задачей для грузинской армии оказался перевоз добычи в Грузию. Обогатились феодалы, государственная казна и церковь, но Тамар умудрилась сделать так, чтобы и нищим досталась хоть часть добычи. Современников озадачивал захват их армией мест, «о которых никогда даже не слыхали». В конце концов Тамар и братья Мхаргрдзели поняли, что перебарщивать не стоит. Уже год назад Грузия получила предостережение. Подбивая армян на восстание против последних их мусульманских сузеренов, грузины опять осадили Хлат; Малик Ахуад вдруг побоялся, что его же люди сдадут город грузинам, и заперся в замке. Тогда Айюбидский султанат объявил, что дальнейшие нарушения договора не пройдут безнаказанно. Грузия смогла присоединить к себе лишь Северную Армению. После такого раздела в 1209 году установился прочный мир. Мхаргрдзели привели грузинских ремесленников и заново отстроили великолепные церкви и собор в Ани[90].
В то же время возникла более выгодная, менее кровавая и неотложная возможность для расширения государства. После 1204 года Византия, благодаря коварным крестоносцам, сжалась и фактически целиком потеряла Анатолию. Пока румский султан Рукн ад-Дин обдумывал планы, Тамар пошла на решительный шаг. Она захватила длинную полосу Черноморского побережья от Синопа до Трабзона. Здесь жили не только греки, но и лазы, картвельский народ, говорящий на языке, близком к грузинскому. Таким образом Тамар создала подчиненное себе буферное государство. Предлогом для вмешательства в дела Византийской империи было ограбление в Константинополе двух грузинских монахов, везших подарки Тамар в иерусалимский монастырь Святого Креста. Для буферного государства уже подготовили марионеточного императора. Когда в 1185 году в Константинополе императора Андроника убили, а затем ослепили его сына и зятя Тамар, Мануэла Комнина, Тамар пригласила своих племянников, Алексия и Давида, сыновей Мануэла, в Грузию, где их воспитали при грузинском дворе. Эти послушные племянники могли даже считать себя наследниками византийского престола. В 1204 году вместо Константинополя, однако, Тамар подарила Алексию Трабзон, и Алексий I стал первым императором Трапезундской империи[91]. В том же году умер Рукн ад-Дин, и сельджуки были в таком смятении, что оказались неспособными раздавить это новое псевдовизантийское государство: грузинские гарнизоны заняли Трабзон, Самсун и другие черноморские города. Затем Тамар и Давит Сослан постарались не провоцировать новых войн и перестали вторгаться в чужие территории. Они настаивали, что просто помогали ссыльным византийцам утвердить свои права.
Внешние дела окончились. Для армии оставался только внутренний конфликт: в период с 1210 по 1213 год горцы — чеченцы, дагестанцы, грузинские пшавы — объединились, и в 1212 году, после смерти грозного генерала Закарэ Мхаргрдзели от неизлечимого недуга, до того разнуздались, что Иванэ Мхаргрдзели пришлось разобраться с ними. Сначала он выпросил у Тамар чин атабага Самцхе, новый наследственный ранг, который со временем станет фактически царским в Самцхе. Новый атабаг затем повел армию на вершины, отделяющие Европу от Азии, и окружил чеченцев, так что они бросили мятежников, и в три месяца беспощадно усмирил весь Северный Кавказ. После этого Иванэ смог с гордостью сказать Тамар: «По вашему приказу я разорил упрямые земли дидовцев и пшавов». Эти меры еще больше расширили территорию Грузии: от Синопа в Трапезундской империи до Каспийского моря было тысяча триста километров, столько, сколько от Туапсе (тогда Никопсии) до Нахичевани.
Когда Давит Сослан умер в 1207 году, Тамар венчала их пятнадцатилетнего сына Гиорги Лашу как сомонарха. Ее чувство изолированности и уныние усугубились после смерти ее самых доверенных министров, Антона Глонистависдзе и Закарэ Мхаргрдзели, и ее роль в жизни страны заметно уменьшилась. У нее остался всего один близкий советник, атабаг Иванэ Мхаргрдзели, которого она сделала амирспасалари. Тамар была озабочена своей болезнью, вероятно, раком, возможно, чахоткой. Она умерла в январе 1213 года. (Некоторые летописцы ошиблись в подсчетах или плохо переписывали и поэтому предпочитают 1207 год.) Однако точно известно, что Тамар умерла после подавления горцев, и монета 1210 года носит ее инициалы вместе с инициалами Гиорги Лаши[92]. В замке Начармагеви во время заседания она вдруг объявила министрам и духовным лицам, что «долгое время скрывала недуг, не поддающийся лечению, который оказался болезнью, не знающей пользы от лекарств, чтобы никого не беспокоить… при таких продолжительных военных делах… природная слабость женщины не могла позволить телу жить». На паланкине царицу помчали в летний дворец около Тбилиси. Несмотря на заботы врачей и священников, ей стало хуже. Последней отчаянной мерой был перевоз царицы в густой лес на вершину горы в зимний мороз (это наводит на мысль, что она страдала чахоткой), но она почти сразу умерла, поручив своим подданным обоих детей, Гиорги и Русудан, как наследников.
Могилу Тамар до сих пор ищут в Гелати, в Вардзии и в монастыре Святого Креста в Иерусалиме. Письмо (датированное 1204 или 1210 г.) от крестоносца Гильома де Буа к Амадеусу, епископу Безансона, говорит только, что «шестнадцатилетний сын» (Гиорги было шестнадцать лет в 1208 г.) надеялся привезти кости матери для захоронения в Иерусалим (но не говорит, что и в самом деле привез)[93]. В 1976 году два женских скелета нашли в подвале монастыря Святого Креста, но ДНК не брали. Гораздо убедительнее выглядит проверенный факт, что другая Тамар, жена царя Давита Нарына, приезжала в одну молельню Гелати между 1260 и 1293 годами, чтобы молиться у могилы царицы Тамар; с незапамятных времен в Гелати ежегодно 1 (14) мая служат панихиду за упокой души Тамар.
Ни один грузинский царь не вдохновлял столько поэтов и летописцев, при жизни и посмертно, сколько Тамар. Среди горцев она стала полубогиней: они поместили ее в пантеон, как богиню плодородия. Церковь канонизировала ее, а монахи, переписывающие Евангелие, называли ее «четвертым членом Троицы». Памятником ей является Витязь в барсовой шкуре Руставели[94], героини которого так же решительны и великодушны, как герои, и где рыцарская культура уже выходит за пределы национальные, даже персидские. В этой культуре сливаются неоплатонизм, христианство и здравый смысл совершенно в новом кодексе ценностей. Поэма Руставели не только дань идеализированной даме: она открывает собой свободомыслящее Возрождение, которому в Грузии, к сожалению, суждено было оказаться мертворожденным.
9Монгольское нашествие
С самого начала своего царствования Гиорги IV Лаша проявил удивительную военную доблесть и широкий круг интересов. Но двор, и в особенности воспитателя царя атабага Иванэ Мхаргрдзели, тревожили высокомерная самоуверенность и порывистый характер молодого наследника. Как только к престолу пришел новичок, возникла срочная необходимость заново убедить вассалов Грузии, что новый царь с той же решительностью будет продолжать имперскую политику. Азербайджанский атабаг Узбек первый прозондировал почву, задержав выплату ежегодной дани. В ответ Иванэ Мхаргрдзели сразу направил войска в Гянджу, которую он осадил, но не штурмовал, в надежде просто утвердить грузинский суверенитет. Гиорги был недоволен решением своего генерала, отвел 4000 человек из осадных сил и повел их на другую сторону города, чтобы напасть сзади. Гянджинский гарнизон увидел, что отделившийся отряд Гиорги был защищен плохо, вышел из крепости и напал на грузин. Хотя грузины в конце концов одержали победу, потери оказались тяжелыми. (Осажденные горожане так сильно голодали, что в любом случае Узбек был готов мириться.) Дань Гянджа заплатила, но за необузданность Гиорги получил строгий выговор.
Вслед за армией поведением царя возмутилась церковь. Пока Гиорги отдыхал и охотился в Кахетии в деревне Велисцихе, он приметил молодую красавицу недворянского происхождения: Гиорги ее соблазнил и, несмотря на то что она была уже замужем, поселил у себя. В 1215 году она родила ему сына (будущего Давита VII Улу); ребенка Гиорги отдал на воспитание сестре Русудан. Католикос вместе с епископами и с министрами пришли к Гиорги с увещеванием: женщина была замужняя и незнатная. В IX веке игумен Григол заставил Ашота Великого отдать свою наложницу в монастырь; теперь Гиорги Лашу заставляли отдать свою возлюбленную монахиням, которые бы отвезли ее к мужу. Но Гиорги твердо объявил красавицу из Велисцихе своей женой и отказывался от всех браков, предложенных его