[101]. Давиту Нарыну удалось заключить союз с антимонгольскими мусульманами в Анатолии и в Египте, так как его сестра Тамар (гюрджю хатун), после смерти первого мужа султана Каихосрова II в 1246 году, вышла за сына султанского визиря, Сулеймана первана Муин ад-дина, признанного самым хитрым и могучим политиком в султанате. К тому же Давит в 1264 и в 1268 годах послал уполномоченных в Каир к султану Бейбару. Царь поставил политику выше семейного счастья: он расторг брак с Тамар Аманелисдзе, матерью трех наследников, Константинэ, Микела и Вахтанга, и женился на Феодоре, дочери византийского императора Михаила VIII Палеолога. Таким образом он упрочил союз с Византией и получил еще одного наследника, Александрэ. Немудрено, что Давит получил прозвище Ловкий. Чтобы независимость царства была неприкосновенна, Давит реформировал и церковную иерархию. Католикос в Тбилиси оставался патриархом всей Грузии, а церковь Западной Грузии теперь подчинялась абхазскому католикосу.
И все-таки иностранная политика Давита Нарына имела свои недостатки. Дружины Тегудера стоили дорого: они требовали в год 500 коров, 600 лошадей, 2000 баранов и огромное количество вина; монгольские дружины сеяли страх в восточных пограничных территориях Имеретии. Тегудера пришлось обуздать. В 1276 году беженец Галгур решил помириться с ильханом Абагой и, вместе с рачинским князем Кахой Кахабером, поймать Давита Нарына и отдать его монгольской орде на казнь. Абага предоставил заговорщикам 30000 воинов, которые перешли гору Лихи и напали на Кутаиси. В это время Давит мылся: он выбежал из дворца, не успев одеться. Следующее покушение на жизнь царя тоже провалилось, но Давит все-таки простил Каху Кахабера и восстановил его княжеские права. В 1278 году мятежники наняли монгольского ноина, который должен был задержать Давита: этот третий заговор был вовремя раскрыт. Давит казнил всех заговорщиков, включая Каху Кахабера (родственников Кахабера Давит сослал в Константинополь).
Трапезундская империя тогда еще считалась вассалом Западной Грузии, но Давит Нарын уже терял свою власть над трапезундскими императорами. Уже в 1244 году Трабзон пригласил не грузин, а монголов, чтобы отразить захватчиков из Сельджукского султаната. Византия тоже вытесняла Грузию с трапезундского двора: Иоанн I Трапезундский (ц. 1282–1297) женился на дочери византийского императора. В 1282 году Давит Нарын вторгся в Трабзон, но он не смог ни взять город, ни помешать Иоанну вернуться из Константинополя на свой престол.
Новые силы уже боролись за доступ к Черному морю, ослабляя хватку Давита на Трабзоне: расширилось княжество Самцхе, забрав лазские территории у Трапезундской империи в обмен на вооруженную помощь. В 1266 году, как только Грузия раскололась на две части, Саргис Джакели уговорил ильхан-монголов, с которыми дружил, что можно считать Самцхе (тогда всю землю от Аджарии на Черном море до Западной Джавахети на юге от Тбилиси) инджу («казенными землями»), а его, Саргиса, наследственным князем. Таким образом, Самцхе стала третьим грузинским государством, платившим монголам только умеренные налоги. Хотя Самцхе пострадала от нашествия Золотой Орды, когда в начале 1260-х годов ее хан Ала Темур преследовал ильханов по Южной Грузии, к концу десятилетия она уже преуспевала. Относительная свобода от налогов и воинской повинности привлекала тут беглых крестьян и ремесленников из Картли; во второй половине XIII века только в Самцхе строили церкви, монастыри и города и вводили в действие новые законы. Такая свобода устраивала монголов: при Саргисе Джакели и его сыне Беке Самцхе располагала армией в 12000 воинов, защищавших границы страны и пастбища Тао от набегов турецких кочевников, отбиваться от которых местный феодал Заза Панаскертели был не в силах.
В Картли и Кахетии жизнь под властью монгольского вассала Давита VII Улу была суровой. Ильханы постоянно сражались с Золотой Ордой за пастбища в Азербайджане и торговые пути между Европой и Азией. Грузинских солдат заставляли участвовать в бесконечных междоусобных войнах состязающихся друг с другом ильханов. Разорив Самцхе, Ала Темур попытался перейти Грузию с юга на север, но его заставили выбрать другое направление, и он прошел вместе с армией и сопровождавшими ее женщинами по Куре до Кахетии: многие турки и монголы в этой армии Золотой Орды осели в долине реки Куры. Когда две орды столкнулись в Дербенте на Каспийском побережье, царь Давит Улу и атабаг Саргис Джакели повели армию ильхана Хулагу в бой против Берке-хана, который недавно принял мусульманство и считал войну против Хулагу джихадом. Наибольшие потери понесли Давит Улу и Саргис Джакели, но Берке отступил. В 1263 году Хулагу начал строить могучую систему валов и окопов («сибу») по реке Тетрисцкали, границе между Ширваном и Грузией. Грузинского царя вместе с армией заставили трудиться на этих валах и окопах, и стройка унесла больше жизней, чем битвы с Берке-ханом. Тысячи крестьян стали каторжанами и больше не пахали: в 1263 и 1264 годах были неурожаи; к тому же Грузия была отрезана от богатого соседа Ширвана. Монгольские междоусобицы обострялись. Берке-хан вторгся во второй раз и разорил левый берег Куры от Ширвана до Тбилиси, в то время как Давит Улу и Абага-хан разоряли правый берег, так что пашни остались на двадцать лет неплодородными и годились только как зимние пастбища или охотничьи заповедники. Ирригационные каналы были непоправимо разрушены. На Пасху 1264 года Берке-хан сровнял Рустави с землей, включая собор и епископский дворец в Марткопи, и перебил население: тысячи изрубленных скелетов, раскопанные в испепеленном городище, свидетельствуют о свирепости Берке-хана. Не только Рустави, но и другие процветающие центры, например Хорнабуджи и Хунани, были преданы уничтожению.
Тегудер-хан, который объявил свою независимость от Золотой Орды, сделал передышку в Нахичевани, но вскоре предпринял новую попытку свергнуть ильхана Абагу и соединиться с остальной Золотой Ордой на Каспийском побережье. Тегудер воевал с 1265 по 1270 год и проиграл: с остатками своей армии он просил убежища у Давита Нарына, поставив по генералу с кланом верных ему людей на каждом из трех перевалов через Лихи и Гадо, ведущих из Имеретии в Картли. Конфликт между Тегудером и Абагой плачевно сказался на Западной Картли. Наконец, Давит отказал Тегудеру в убежище и блокировал его отступление. Самого Тегудера взял в плен Абага, а его последняя тысяча воинов направилась к Черному морю с 300 верблюдами и 150 телегами, нагруженными добычей: все погибли в Аджарии под лавинами, так часто уносившими людей и обозы.
Ильханы не выказали благодарности ни Давиту Нарыну, ни Давиту Улу за помощь в подавлении Тегудера и Золотой Орды. Наоборот, монголы пригласили в Грузию целые колонии осетин. В 1260 году Хулагу нанял осетинских солдат, чтобы подкрепить Давита Улу. Теперь же осетины потоком шли в грузинские города, в Тбилиси и Дманиси. Среди них была Лымаен-цав, вдова последнего осетинского царя, с молодыми наследниками Пареджаном и Баегатыром[102], которым монголы подарили за заслуги хорошие земли и большие деньги. Вторжение осетин расстроило этническое равновесие Картли и Кахетии. Тем временем скот и лошади ильхана два раза в год пересекали Грузию по пути с армянских зимних пастбищ к летним горным пастбищам и назад, уничтожая посевы и хлеба, лишая Картли продуктов. Монголов в грузинских городах не было видно: Тебриз, Марага, Казвин и Бардави стали столицами Орды. Но монгольская конница, объезжая страну вместе с семьями, скотом и барахлом, истощала деревню.
От этого истощения, от налогов, воинской повинности и голода картлийские крестьяне бежали за границу. Церквам и монастырям приходилось освобождать крестьян и даже феодалов от всяких оброков. Прихожанам стало не по карману платить священнику за крещение, венчание или похороны. Феодалы дарили монастырям крепостных в надежде, что церковь сможет их прокормить и защитить. Трудно было нанимать работников или взимать с крестьян достаточно, чтобы платить монгольские налоги. Даже феодалы стали безземельными, и земля, если была обложена налогом, обесценилась: не было покупателей, не было денег. Только у церкви было достаточно доходов, чтобы скупить поместья обанкротившихся феодалов. «Золото дорого, деревня дешевле», — гласит один церковный документ. Купчие крепости XIII века показывают, до какой степени обнищало царство Давита Улу. Купцы нашли выход из этого тупика, создав кредитные общества: член общества, ортаги, ездил в Багдад, тогда центр монгольской коммерции, и скупал по дешевке драгоценные камни и металл. Например, некий Каха Торнели, выгодно продав багдадские товары, купил поселок Хохле, раньше проданный грузином Агбугой консорциуму, состоящему из еврея, мусульманина и армянина (в конце концов поселок перешел в руки церкви).
Обедневшие феодалы боролись, чтобы вернуть земли, отнятые у них церковью. Церковь упиралась и на соборе 1263 года оспаривала попытки Давита Улу затребовать обратно потерянные казенные земли. Царя поддерживал даже Басилэ, епископ Чкондидский и мцигнобартухуцеси, который определил, какие земли, ранее пожалованные царем, надо вернуть казне. Церковь грозила царю анафемой, но Давит все-таки объявил, что права на все дарованные царем земли утрачивают законную силу, если новый царь при вступлении на престол не подтвердит дарственную грамоту: Давит считал, что ему, как Богом помазанному царю, принадлежит вся земля и что именно он будет платить монголам налоги. Поэтому простой народ и те феодалы, которые не имели церковных должностей, поддерживали царя; но церковь вела подрывную работу против царского двора. Она даже свергла Басилэ Чкондидского и вытянула из царя компенсацию за те поместья, которые он потребовал обратно. В результате легче не стало ни казне, ни крестьянству. Церковь не давала монголам забыть, что освобождена от налогов на собственность и на крепостных, так как Чингисхан приказал, «чтобы монголы боялись всех богов и оказывали им всем почтение». (Немудрено, что православные духовные лица в Грузии, как и в России, иногда смотрели на монгольское иго как на Божью благодать, а не только как наказание за грехи и полагали, что монголов прислал сам Бог.)