курултай и измотанную армию, что Грузия наказана недостаточно, так как он еще не опустошил Имеретию. Тамерлану, как и сельджукам 250 годами раньше, необходимо было разыскать путь через гору Лихи, где вместо густых лесов нашлось бы пастбище для конных. Как сельджуки, так и монголы объехали Лихи северным путем и тремя колоннами прорвались в Кутаиси, истребили народ, подожгли хозяйства, выкорчевали деревья или содрали с них кору, сровняв с землей и опустошив около семисот поселков, хуторов и монастырей. Но путь в Абхазию шел через непроходимые для тяжелой конницы леса и болота. Генералы умоляли Тамерлана искать более удобные места для завоевания.
Теперь Гиорги VII впервые почуял, что может одержать верх: Тамерлану пришлось сделать первый шаг. Тем не менее Тамерлан предлагал суровые условия, чтобы монголы признали Грузию независимым царством, Гиорги должен отчеканить тысячу золотых монет с изображением Тамерлана и подарить ему тысячу лошадей и гигантский рубин. К тому же Тамерлан оставил за собой всю Южную Грузию как удел для внука: возвращаясь к своему штабу в Бейлаган, монголы разрушили по пути все монастыри и церкви. К 1404 году Грузия навсегда простилась с Тамерланом, и в феврале 1405 года он умер, когда отправлялся завоевывать Китай. Его империю разорвали на части сварливые сыновья.
Пока Миран-шах, сумасшедший наследник Тамерлана, боролся со своими сыновьями Умаром и Абубакром за власть в Иране, Гиорги VII вернулся из Имеретии и, насколько возможно, завладел потерянными территориями. В 1405 году он одержал победу над Умаром и захватил Нахичевань и Гянджу. Испанский посол в Самарканде Руи Гонсалес Клавихо[111] описывает, как Гиорги VII опустошил Ани и Эрзурум и даже совершил налет на Тебриз. В те времена в обезлюдевшем после чумы и Тамерлана Закавказье все армии стали немногочисленными: у Гиорги было всего 5000 воинов, но тем не менее этими силами Гиорги смог по крайней мере временно восстановить бывшие границы Грузии. Ширванский шейх Ибрагим таким же образом поправил состояние своего государства.
Через два года, однако, Грузия и Ширван столкнулись с новыми врагами, с тюркменскими кочевниками кара-коюнлу и ак-коюнлу (черные пастухи и белые пастухи). Гиорги VII и его охрану сокрушила армия кара-коюнлу, и царь погиб, не оставив даже наследника (о царице мы знаем только ее имя — Нестан-Дареджан). Тот факт, что Гиорги дожил до пятидесяти лет, можно считать чудом. Его преследовал не только Тамерлан, но и грузинские заговорщики, которые пытались заколоть его, пока он спал. Царя спас камергер, Иванэ Зевдгинидзе, который случайно узнал о заговоре, лег спать в царскую постель и уцелел — заговорщики увидели, что в постели не царь, а слуга.
Тело царя отвез в Гелати сводный брат Константинэ, который, хотя и был младшим из двух братьев Гиорги, унаследовал престол. О его жизни мало известно: 1410-е годы прошли без летописца. Известно, что внутри семьи вспыхнула серьезная ссора: сын и наследник Константинэ, будущий Александрэ Великий, жил пять лет беженцем у атабага Иванэ Джакели в Самцхе. Сам Константинэ воевал с Кара Юсуфом, вождем кара-коюнлу, но с Египтом и с оттоманами сотрудничал. Ранее, опасаясь Тамерлана, египтяне задержали Кара Юсуфа, но после смерти тирана освободили его. Освобожденный тюрк опустошил Азербайджан, убил Миран-шаха (сына Тамерлана) и создал новое государство, которое скоро стало угрожать и Грузии, и Ширвану. Против кара-коюнлу объединились Константинэ, ширванский шейх Ибрагим и Сиид Ахмед из Шаки. В 1412 году 2000 грузин, разбившие лагерь на берегу Куры, попали в ночную засаду Кары Юсуфа, и сдались. Шейх Ибрагим перескочил окоп, сломал руку, но бежал. Царь Константинэ и триста грузин сдались в плен и до такой степени разгневали кара-коюнлу своим высокомерием, что их всех казнили: сын Кары Юсуфа Пир-Будак лично обезглавил царя Константинэ.
Константинэ прожил еще более короткую жизнь, чем брат Гиорги, но, по крайней мере, царица Натия Амиреджиби родила ему трех сыновей, Александрэ, Баграта и Гиорги. Отправив обезглавленный труп отца на родину, Александрэ вступил на престол. Воспитанный просвещенной и набожной бабушкой (по матери) Русой и дедом Куцной Амиреджиби (грузинским послом в Константинополе), Александрэ сильно отличался от отца и дяди; его мать Натия не раз совершала паломничества в Кахетию в монастырь Улумбия в надежде зачать сына; она обожала Александрэ. Новый царь был миротворцем и строителем церквей, и за это, скорее чем за военную или политическую доблесть, его назвали «Великий». После всего двух лет совместной жизни, родив двух сыновей Вахтанга и Деметрэ, первая его жена, Дуландухт Орбелиани, умерла в 1413 году; в 1414 году он женился на Тамар, которая родила трех сыновей (Гиорги, Давита и Заала) и дочь (имя — неизвестно), которая в десять лет вышла за трапезундского императора Иоанна IV. По некоторым источникам, Александрэ назначил старших сыновей — Вахтанга, Деметрэ и Гиорги — соправителями Кахетии, Имеретии и Картли. Если это так, то в том, что после его смерти Грузия разделилась на три отдельных царства, виноват Александрэ. Четвертого сына, девятилетнего Давита, Александрэ постриг в монахи и, если верить летописи, назначил католикосом-патриархом на следующие четыре года. Александрэ оказался первым царем за двести лет, кто интересовался наукой: у него была самая ранняя известная рукопись (утерянная в 1870-х годах) поэмы Руставели Витязь в барсовой шкуре[112].
Несмотря на любовь к миру, в начале царствования Александрэ пришлось сражаться. Вместе с иранским шахом Рухом и с правителями Ширвана и Шаки он изгнал турок из Карабаха. В 1416 году Кара Юсуф под предлогом, что перс-апостат кинул свиные кости в мечеть, устроил вместе с местными мусульманами побоище христиан в Ахалцихе. К 1421 году, однако, сын Кары Юсуфа Искандер потерпел поражение в Азербайджане и решил оставить Закавказье в покое. Александрэ теперь мог объединить свое царство по-настоящему: он поехал на запад, где только что погиб наследственный мингрельский князь Мамиа Дадиани, пытавшийся подчинить себе Абхазию, которой управляла семья Шервашидзе. Сын Мамиа Липарит извинился перед царем и получил от Александрэ инвеституру как наследственный Дадиани; вслед за ним и Шервашидзе признал царскую власть. В Самцхе же атабаг Иванэ Джакели взялся за оружие. Царь поймал его в Кохтастави в Джавахети и сильно урезал его княжеские права в Самцхе. Достаточно было, чтобы князья извинились и поклялись в верности, чтобы царь их простил: других мятежников он наказал более сурово, прежде чем вернуться в Тбилиси. Хотя Александрэ, по крайней мере на вид, восстановил и единство страны, и границы в том виде, в каком это было при Баграте V, ему не удалось вернуть себе Ани, а Лоре вернулся в Грузию в 1431 году только потому, что воинственный католикос Теодорэ II изгнал оттуда мусульманских крестьян, за что католикоса наградили целой армянской деревней.
Александрэ царствовал без поддержки министров-визирей и даже без дарбази. Из старых должностей реальную власть сохранила только должность атабага. Век беспрестанных войн уничтожил центральные учреждения; дальние провинции уже не чувствовали тяготения к центру. В Самцхе атабаг фактически объявил независимость, отделив церковь Самцхе от католикоса-патриарха в Мцхете: теперь его епископов помазывал антиохийский патриарх, а епископ Ацкури, главного собора в Самцхе, узурпировал пещерный монастырь Вардзия. С 1420 по 1426 год антиохийский патриарх Марк даже запретил, чтобы упоминали имя грузинского царя или мцхетского патриарха в молитвах в Ацкури. Все это должно было досаждать царю Александрэ, самому отреставрировавшему былое великолепие собора в Мцхете: такой раскол казался непоправимым.
В Самцхе было и свое законодательство: атабаги соблюдали кодекс «Бека-Агбуга», который, как кодекс Гиорги V Блистательного, определял «кровную цену» за убийство, телесное повреждение и кражу по рангу пострадавшего (неплатежеспособный убийца становился рабом семьи жертвы); этот кодекс тоже устанавливал права землевладельцев на возвращение беглых крепостных и права крепостных искать себе новых хозяев. Закон в Самцхе охранял купцов: кровная цена купца, как члена «почтенного» сословия, была 12000 тетри. С крепостными же обращались круто: бывший хозяин даже через тридцать лет мог вернуть себе беглого крестьянина, а крепостной, уходя к новому хозяину, мог взять с собой не больше одного вола.
Вне Самцхе, однако, Грузинское государство так ослабло, что уже не могло обеспечивать правовой порядок. Судя по архиву монастыря и церкви Самтависи, за соблюдением закона надзирали епископы и игумены, которые вели себя произвольно и корыстно: например, в Картли XV века убийца платил пять волов, и из этой платы одну треть брала церковь «за душу жертвы»; за прелюбодеяние платили четыре коровы, а незаконнорожденного ребенка передавали церкви; тот, кто выдавал дочь за армянина, платил штраф в три коровы[113]. Церковь была больше озабочена рангом епископов и рассаживанием их по чину, чем благополучием мирян. Правосудие было вообще продажное: в 1432 году азнаури Гуралидзе, феодал, судя по всему, нервного склада, попросил царя назначить ему за любое оскорбление — от изнасилования жены до поджога или покушения на жизнь — астрономическую «кровную цену» в полмиллиона серебряных монет[114].
Александрэ занимался реконструкцией разрушенных церквей, стратегически важных крепостей и заграничной собственности, в особенности монастырей в Иерусалиме. С 1425 по 1440 год взимали особый поголовный налог в 40 тетри с каждого дома: этот налог являлся чуть ли не единственным источником государственных доходов и оплачивал реставрацию по всей Грузии. Многие феодалы и члены царской семьи, например «бабушка Руса», оплачивали строительство из собственного кармана. Даже после смерти Александрэ в Кахетии, которая меньше пострадала от Тамерлана и народ был лучше настроен, процесс реконструкции продолжался с энтузиазмом. Недоставало только денег да рабочей силы, так как монголы вывезли все серебро из страны, а лучшие ремесленники либо были рабами в Самарканде, либо умерли по пути туда. Крестьян осталось так мало, что некому было кормить работников, а те крестьяне, которые вернулись из горных укрытий, нашли фруктовые сады и виноградники опустошенными. Многие крестьяне и феодалы тонули в долгах, выкупив своих родственников из монгольского плена. Голодающие крестьяне продавали свою землю церкви. По документам XV века видно, как земля и виноградники перепродавались три раза за три года, оказыв