Обеспечив свое царствование, Александрэ II продолжил политику отца: по словам Джованни Томмазо Минадои, «вместо оружия он всегда прибегал к молитвам и к подаркам»[129]; благодаря его политике, балансировавшей между интересами шаха Персидского, султана Оттоманского, шамхала Дагестанского и царя Российского, Кахетия еще тридцать лет оставалась густонаселенной и преуспевающей страной. В отличие от отца Александр женился без всякой политической выгоды: царицей он выбрал дочь Амилахори, вероятно, из благодарности за помощь ее отца в борьбе с братьями за престол.
После Амасийского трактата Имеретия, как и ее враждующие между собой соседи, будучи отрезанная от внешнего мира, стала полярной противоположностью Кахетии. Деньги и продукты, особенно соль (раньше ввозимая из Крыма), стали дефицитом; через черноморские гавани доставляли очень мало, а вывозили почти исключительно рабов. Гурия и Мингрелия находились под гнетом оттоманского пиратства, налогов и порабощения. Имеретинский царь Баграт III платил оттоманам такие большие подати, что крестьянство начало голодать. Когда не было денег, крестьян вывозили работорговцы. Из Мингрелии в один год от двух до трех тысяч молодых людей увезли рабами на константинопольский рынок: вывоз рабов равнялся рождаемости в стране. Потери были хуже, чем во время войны: без молодых женщин следующие поколения были не в состоянии пополнять население.
Против экономической беды Баграт III оказался бессильным. Он попытался обуздать мятежных феодалов, перестроив западногрузинскую церковь. К концу 1540-х годов он переселил католикоса ближе к центру власти в Гелати из абхазского прибрежного города Пицунды, который стал христианским островом в абхазском и черкесском языческом и мусульманском море. Баграт также превратил Гелати в царский мавзолей. Он раздробил большие епархии и назначил новых, послушных епископов, которые станут единственными надежными исполнителями его воли. Позже, в 1555 году, Баграт созвал в Гелати Всегрузинский церковный собор: в нем принимали участие имеретинский католикос Эвдеменоз, католикос Восточной Грузии Зебедэ I и десять старших епископов Имеретии и Мингрелии. Собор принял Закон католикосов; первое из двадцати трех постановлений гласило: «Человек, продавший человека, будет ли знатный или незнатный, князь, дворянин или крестьянин, да будет от святых соборов проклят и отвержен. Кто по точном розыске и исследовании окажется продавцом человека, если выкупит и приведет проданного, заплатит штраф, по своему состоянию, и церкви, и епископу, и господину его, а если не приведет, кто бы он ни был: князь, дворянин или крестьянин, ничто его не спасет, было бы незаконно его спасать, он должен быть повешен». Хотя работорговцев в принципе наказывали так же строго, как изменников, Баграт и католикос не смогли помешать такой торговле. (Последнее постановление собора: «Кто оставит свою жену без причины, тот, как проклятый святыми апостолами, да будет наказан смертью» оказалось еще менее применимым к имеретинским нравам.)
После смерти Баграта в 1565 году царем стал Гиорги II. Распри гурийской, мингрельской и имеретинской знати не утихали. Царь Гиорги совместно с гурийским князем попытался обуздать Гиорги III Дадиани; со своей стороны, Дадиани подкупил имеретинских мятежных феодалов и в 1568 году объявил царю Гиорги войну. Имеретинский феодал Бежан Немсадзе, решивший возвести своего племянника Хосро на престол, совершил покушение на царя Гиорги II, который остался жив. (Заговорщикам удалось только захватить племянника царя Константинэ.) Гиорги долго обдумывал, как отомстить, потом убедил третьего Гиорги, князя Гурии (гуриели) с 1564 года, сообща напасть на Мингрелию и занять столицу Зугдиди. Гиорги III Дадиани отправился в Константинополь, и султан, которому казалось выгодным перессорить всех западных грузинских правителей, предоставил Дадиани девять кораблей и войска из Трабзона и Эрзурума. Этими оттоманскими подкреплениями Дадиани устрашил Гиорги гуриели, с которым Дадиани помирился, получив 10000 драхм в возмещение за позор, когда Гиорги гуриели развелся с сестрой Гиорги Дадиани. (Раньше Дадиани заплатил гуриели столько же, когда, поссорившись друг с другом, он сам развелся с сестрой гуриели.)
Теперь царю Гиорги II пришлось бороться и с Гурией, и с Мингрелией. Сначала он разгромил собственных промингрельских мятежников. Он пригласил Джаваха Чиладзе, вождя бунтовщиков, на банкет, убил его и конфисковал поместья. Напав на Имеретию, гурийцы и мингрельцы заняли эти поместья, которые простирались, как маленькое княжество, по территории всех трех государств, и разделили их между собой. Столкновения продолжались до 1572 года, когда Леван Дадиани (свергнутый отец правящего Дадиани) сломал себе шею на охоте, и самому Гиорги III Дадиани, выдавшему свою сестру за наследника Гиорги II Баграта, помешали родственные чувства.
Из-за мингрельско-имеретинского альянса Гурия очутилась в опасной изоляции. Гиорги гуриели тоже попытался стратегическим браком разоружить врагов: он выдал свою сестру за Мамиа, младшего брата Гиорги Дадиани, но добился мирного договора только после боя под Зугдиди, когда Гиорги Дадиани пришлось бежать в Абхазию и уступить мингрельский престол своему брату Мамиа. Царь Гиорги II потребовал, чтобы Мамиа отдал ему поместья Чиладзе, если он хотел, чтобы имеретинский царь признал его как Мамиа IV мингрельского Дадиани. На несколько дней, с помощью северных кавказцев, вернулся старший брат Гиорги Дадиани; его еще раз прогнали в Абхазию. В конце концов Гиорги Дадиани уговорил соседних правителей помочь ему избавиться от младшего брата: он подкупил гуриели, подарив ему портовый город Хопу, и сам женился на сестре имеретинской царицы Русудан (Русудан была черкешенкой, но получила воспитание в кутаисском дворце). Обездоленный Мамиа уступил мингрельский престол. Когда Гиорги гуриели потом женился на овдовевшей снохе имеретинского царя Гиорги, создалось впечатление, что все трое Гиорги — имеретинский, гурийский и мингрельский — объединились и больше не будут воевать друг с другом. Так и было до конца 1570-х годов. Мир нарушил Батулиа, взбунтовавшийся родственник Дадиани: Гиорги Дадиани попросил царя Гиорги и гуриели схватить и убить бунтовщика. Гурийцы поймали Батулиа и конфисковали его земли, но Гиорги гуриели не захотел убивать пленника: царь Гиорги и Гиорги Дадиани подослали своих людей в тюрьму, и Батулиа задушили.
Самцхе фактически выродилась: западная часть стала оттоманским пашалыком, а восточная часть, которой управлял атабаг Каихосро II, полностью подчинилась иранцам. Оттоманы то и дело совершали набеги на территорию атабага, и Каихосро в 1570 году отправился в Казвин, где и умер через три года, не получив помощи от шаха Тахмаспа. Следующий атабаг Кваркварэ IV находился под каблуком у матери Дедисимеди, настоящей мегеры, которая, заказав убийство феодала Вараза Шаликашвили, так взбудоражила самцхийцев, что они покусились на жизнь Кваркварэ IV. В 1576–1577 годах гражданская война бушевала по всей Самцхе, опустошая Тмогви и другие города. Кваркварэ воззвал к иранцам, но в 1576 году умер шах Тахмасп (у которого пять из десяти жен были грузинками). Следующий шах, полуслепой, нелюдимый Мохаммед Худабанда, оказался равнодушным к грузинским проблемам.
Убедившись, что Худабанда почти слабоумен, оттоманы решили объявить Ирану войну. В 1587 году Лала Мустафа-паша пересек Самцхе и Картли по пути в Ширван, где он намеревался укрепить свою армию крымскими татарами для нападения на Иран. Лала-паша призвал всех грузинских царей и князей к участию в войне. Кваркварэ IV, однако, не решался: против него выступил собственный брат Манучар, которому оттоманы пообещали власть над всей Самцхе, если тот присоединится к туркам. Многие самцхийские феодалы приняли оттоманскую сторону, но мелкое дворянство и крестьяне поддерживали Кваркварэ IV. 7 августа 1578 года армия Лала-паши двинулась по левому берегу Куры; часть оттоманской армии осадила замок Мгелцихе, часть захватила два других замка, истребив гарнизон Каджтацихе. Два дня спустя оттоманы с полудня до заката бились с ирано-грузинской армией у озера Чылдыр. Манучар и его 6-тысячное войско наблюдали с горы: когда турки одержали победу, Манучар спустился с горы и передал оттоманам ключи к близлежащим замкам; затем он наблюдал, как турки обезглавливали тысячи захваченных кызылбашей и горящими бревнами клеймили грузинских военнопленных. Манучар возмутился, однако, когда турки разделили Самцхе на восемь оттоманских санджаков, и назначил бывшего атабага начальником Хахули, всего лишь одного из новых санджаков. Когда турки заняли Ахалкалаки, Кваркварэ IV и Дедисимеди сдались.
Через две недели Лала-паша стучал в ворота Тбилиси. Марионеточный царь Дауд-хан намеревался сопротивляться, но горожане, преследуемые турецкими солдатами, бежали в леса, а за ними и сам Дауд-хан. Власть над Картли захватил Вахтанг Мухранбатони, но он вместе со старшими феодалами — Бардзимом Амилахори, ксанским князем Элизбаром — сдались Лале Мустафа-паше. Тбилиси стал пашалыком, Гори — санджаком; оттоманские гарнизоны заняли главные замки в Картли. Затем оттоманская армия направилась в Имеретию, но турок разгромила армия царя Гиорги на перевалах через Лихи.
Имеретинцы таким образом заставили Лала-пашу повернуть на восток, через Кахетию к Ширвану. Когда оттоманы дошли до границы Картли и Кахетии в Сартичале на реке Иори, их встретил царь Александрэ II и объявил себя турецким вассалом. Турки наградили кахетинского царя, присвоив ему титул бегларбега и назначив его сына Эреклэ оттоманским губернатором Шаки в Азербайджане. За это Александрэ пришлось платить ежегодно по 30 кип шелка, 20 молодых мужчин и женщин, десять соколов и десять тетеревятников.
Внезапно перебежав к врагу, цари Картли и Кахетии побудили шаха Худабанду к решительным мерам. Он наказал кахетинского царя Александрэ, приговорив его наследника Иесэ к пожизненному заключению в Аламуте (где Иесэ и умер в 1580 г.). Чтобы вернуть себе Картли, однако, шаху понадобился царь, пользующийся любовью народа: он освободил царя Симона из Аламута и предложил вер