В ноябре 1625 года Теймураз отправил Николоза Ирубакидзе-Чолокашвили (известного в Европе, как Николас Эрбаки или дон Никефоро Ирбакес)[146] в Мадрид к испанскому королю, а потом к папе римскому. Теймураз писал: «Если христианские правители так решат, мы можем без труда свергнуть Султана… мы готовы пойти на Константинополь через Каппадокию… не в наших собственных интересах, а исключительно чтобы служить нашему Господу Богу… мы будем стараться, чтобы Ваше величество овладели константинопольским престолом». Теймураз дал понять, что он уже католик (посол принес подтвердительное письмо от патриарха Феофана), сможет развернуть 100000 солдат и захватить Ормуз для Испании. Теймураз не уточнял, против кого он хотел воевать — против турок или против иранцев. Он не учитывал того, что испанцы и папа римский были заинтересованы в хороших отношениях с Ираном, чтобы противостоять турецкой угрозе. Он не знал, что с помощью англичан шах уже отвоевал Ормуз у португальцев.
Когда Ирубакидзе впервые встретился с испанским королем (они общались с помощью переводчика с греческого на испанский), он попытался убедить короля и государственный совет, которые уже знали о победе Теймураза и Саакадзе при Марабде, что можно серьезно отнестись к грузинской военной мощи. (Ирубакидзе вряд ли знал, что в 1626 году Теймураз и Саакадзе напали друг на друга в битве при Базалети.) Испанцы подарили Ирубакидзе 2000 дукатов, но отложили решение в долгий ящик: они будто бы сначала должны были узнать мнение папы Урбана VIII и неаполитанского и сицилианского наместников, а потом уже послать в Грузию послов, которые оценили бы обстоятельства. Приехав в Рим, Ирубакидзе понял, что его разоблачили: папа римский знал, что Теймураз остался православным. Папа римский Урбан VIII был хорошо осведомлен о положении в Грузии, во всем Ватикане Теймуразом заинтересовалась только Коллегия по распространению веры: следствием ее интереса была отливка грузинского печатного шрифта и издание первых печатных букваря, словаря и литургических текстов на грузинском языке[147]. (Вместе с печатью появились первые признаки грузинского высшего образования: в 1650 году мингрелец Андреа стал первым грузинским докторантом в Риме, но через короткое время умер[148].)
В начале 1626 года Саакадзе и Теймураз опять начали воевать и очищать Картли и Кахетию от иранских гарнизонов. Их поддерживали не крупные князья, а мелкое дворянство; кампания оказалась такой удачной, что власть Симон-хана уже ограничивалась окраиной Тбилиси, и дагестанский шамхал прекратил набеги на Кахетию. Теймураз стал реальным правителем обоих царств, и единственной помехой, как ему казалось, были устремления и обаяние его союзника, Гиорги Саакадзе. Тот уже убеждался, что Теймураз не может объединить всю Грузию, и поэтому, связавшись с имеретинским царем Гиорги II, выдвинул сына Гиорги Александрэ наследником всех трех грузинских царств. Царь Гиорги и Саакадзе обменялись письмами о намерениях; царь сосватал дочь Хварамзе за Автандила, сына Саакадзе, и отправил через Самцхе подкрепления для армии Саакадзе. Посовещавшись с Леваном Дадиани в Мингрелии и с католикосом Малакиа в Гурии, Саакадзе получил и их клятвенные грамоты. Среди картлийских феодалов Каихосро Мухранбатони (сам из Багратидов) и ксанский князь Иесэ соглашались с Саакадзе, но некоторые возненавидели чрезмерное честолюбие Саакадзе и приняли сторону Теймураза: зять Теймураза арагвинский князь Зураб с лучшими картлийскими воинами поддерживали царя. Яблоком раздора в конце концов стало соперничество царя Теймураза с царевичем Александрэ за престол объединенной Грузии.
Осенью 1626 года разразилась гражданская война. У озера Базалети в сорока километрах к северо-западу от Тбилиси армия Теймураза разгромила армию Саакадзе. Тот с семьей сбежал в Турцию, где два года прожил в надежде на сдвиг к лучшему: во второй раз он обратился в мусульманство, вследствие чего Мурад IV назначил его пашой Коньи. Но Саакадзе не переставал раздражать турок своим пристрастием к вину: 3 октября 1629 года Хюсрев-паша приказал, чтобы Саакадзе, его сына Автандила и сорок дружинников перебили под предлогом, что Саакадзе без разрешения отправлялся в Мингрелию.
Когда в 1629 году Ирубакидзе, обманутый Ватиканом, ограбленный в Константинополе, вернулся домой, история уже обошла его. Умерли и Гиорги Саакадзе, и шах Аббас. Внук Аббаса, шах Сефи, был обязан своим престолом грузинскому серому кардиналу, Хосро-мирзе, будущему царю Ростому. В Тбилиси властвовал назначенный Аббасом Симон-хан. Клан Ундиладзе, когда-то влиятельный, был уничтожен или сослан. Из сыновей Саакадзе только Иорам остался в живых: он в Константинополе напрасно дожидался испанских послов, которые туда даже не собирались. В 1630 году Пьетро делле Валле так же тщетно хлопотал за Теймураза перед папой римским.
После Базалетской битвы Теймураз почувствовал себя победителем и, по молчаливому согласию, разделил Картли между собой (Гори и северо-запад) и Симон-ханом (Тбилиси и юго-восток): шах Сефи, который, похоже, свел к нулю политику Аббаса и избавлялся от сподвижников своего предшественника, даже признал Теймураза царем Кахетии. Избавившись от Саакадзе, Теймураз теперь заподозрил зятя Зураба в узурпации царской власти. В 1630 году Теймураз коварно уговорил Зураба нанять черкесского убийцу Гиорги, который должен был убить Симон-хана, пока тот спал. (Зурабу Теймураз пообещал в удел всю Триалети, а Зураб черкесу — поместье на реке Иори. В этом заговоре Теймураз потом признался, уступив церкви три деревни в знак покаяния.) Убив Симон-хана, Зураб похитил и царицу Джехан-бегум, но решил ее не насиловать, после того как Теймураз напомнил ему, что она — внучка шаха персидского. Затем Теймураз пригласил Зураба на обед и обезглавил его. Отправив голову зятя шаху Сефи, Теймураз сразу поймал двух зайцев: с одной стороны, он доказал, что, как верный подданный шаха Сефи и Хосро-мирзы (дяди Симон-хана), он лично не повинен в смерти Симон-хана; с другой стороны, он смог теперь выдать свою овдовевшую дочь Дареджан за имеретинского царевича Александрэ и таким образом объединить три грузинских царства.
У Хосро-мирзы, однако, были свои планы: он убедил шаха Сефи отдать кахетинский престол не Теймуразу, а ему, переименовавшемуся царем Ростомом. Даже в Иране оспаривали права новоиспеченного царя Ростома: Алаверди-хан Ундиладзе, губернатор Фарса, выдвинул собственного сына, Дауд-хана, карабахского бегларбега и брата ширванского имама Кули-хана. Теймураз присоединился к Дауд-хану, и вместе они разорили Карабах и Барду, где дожидались подкреплений, обещанных армянским католикосом, родственником Дауд-хана. 40000 армянских христианских войск, которые в семь дней освободят Закавказье, оказались мифическими. Теймуразу пришлось ограничиться грабежом; потом он вернулся в Гори вместе с Дауд-ханом, армянским католикосом и вещевым обозом. Рассерженный шах Сефи казнил имама Кули-хана Ундиладзе и потребовал, чтобы Теймураз отдал второго Ундиладзе, Дауд-хана, в обмен на прощение. Но Теймураз помог Дауд-хану бежать в Турцию и навлек на себя гнев и шаха Сефи, и царя Ростома, который в 1632 году взошел на картлийский престол. (Кахетию тем временем узурпировал Селим-хан: в его армии служило большое число грузин.)
Очутившись в Гори без царства и без подданных, Теймураз затеял переговоры с миссионерами-театинцами. Он требовал не духовного утешения, а 13000 пиастров, которыми они, по его предположению, располагали, чтобы купить оружие. Он намеревался бежать в Имеретию, хотя на нее уже опять нападал Леван Дадиани, и Ростом отправил 2-тысячную конницу, чтобы схватить беглого царя. Тем не менее, по записям горийских миссионеров, 18 февраля 1633 года Теймуразу удалось бежать в Имеретию.
В Тбилиси Ростом старался всем понравиться: он, как и Симон-хан, объявил себя мусульманским царем, который, однако, будет защищать Картли и христианство от иранского и мусульманского вмешательства. Будучи не только мусульманином, но и сыном наложницы Дауд-хана, Ростом оказался вдвойне незаконнорожденным. Хуже того, при вступлении на престол ему было уже 67 лет и, несмотря на первый брак с грузинской княжной Кетеван Абашишвили и на второй брак в 1633 году с Мариам, сестрой Левана Дадиани, у него не было наследника. Ростом добился любви народа своей терпимостью и деликатностью: эти таланты помогли ему выкарабкаться из нищеты в правительственные верха шаха Аббаса; в Иране он дружил с Гиорги Саакадзе, свободно говорил по-грузински и покровительствовал искусствам. Сам шах Сефи смотрел на Ростома как на приемного отца, называя его «мой брат, грузинский вали». Таким образом, царствование Ростома с 1632 по 1658 год оказалось давно уже не виданным в Картли периодом мирного изобилия.
Ростом с самого начала проявил энергию: заново построил цитадель в Гори и оставил там гарнизон; заставил феодалов Внутренней Картли целовать ему ноги, разорив земли одного отказавшегося. Потом, в «достаточно уже разгромленной стране», он сменил иранских солдат более приемлемыми ширванцами, а назначенцев Теймураза — возвращенцами из иранской ссылки. Крестьяне начали пахать и сеять. Политике Ростома сопротивлялись очень немногие: Датуну, арагвинского князя, пригласили на мирные переговоры в Мухрани и убили (после чего Заал, брат Датуны, поклялся в верности Теймуразу).
Женившись с одобрения шаха на сестре Левана Дадиани, Ростом уже соперничал с Теймуразом, как возможный царь всей Грузии. Союз Картли с Мингрелией поощрял иранцев, надеявшихся завоевать Имеретию. Сефи был до такой степени восхищен браком Ростома с Мариам, что помимо свадебных подарков он заплатил Дадиани 50000 марчилов (около полутора тонн серебром). (Среди сватов был и дипломат Николоз Ирубакидзе, который привел вместе с женихом и горийских миссионеров, искавших в Гурии и Мингрелии новых приходов, более дружественных, чем в полумусульманской Картли.) Царь Ростом и Леван Дадиани намеревались одновременно заключить бракосочетание и начать вторжение в Имеретию, но имеретинский царь Гиорги стерег границу с Картли, и вооруженной свадебной свите Ростома пришлось объехать Имеретию и въехать в Мингрелию через Ахалцихе. Гиорги столкнулся с Дадиани по пути на бракосочетание, но проиграл битву 1634 года на мосту Кака под Багдати и попал в плен («мост Кака» теперь по-грузински значит «смертельно опасная западня»). В конце концов брак се