[151]; к счастью, они не умели читать надписи, в которых Леван хвастался убийствами и грабежами, оплатившими серебряные оклады.
Леван был в самом деле набожным человеком: в 1635 году он подарил храму Гроба Господня в Иерусалиме икону, тридцать крестьянских семейств и большое поместье[152]. Иностранные путешественники и миссионеры удивлялись противоречивому характеру Дадиани: корыстный Леван взял с монаха, просящего епископского сана, 500 экю; коварный Леван водил турок по горным тропинкам и самым бедным деревням, чтобы отговаривать их от обложения податями; жестокий Леван практиковал детоубийство и подвергал обвиняемых или подозреваемых увечью, пытке, испытанию огнем и водой, ордалии, или единоборством. В то же время он приглашал в Мингрелию еврейских купцов и греческих ремесленников, высоко ценил итальянских и французских миссионеров, особенно тех, кто был сведущ в медицине; неутомимо занимался судопроизводством и вникал в любую административную мелочь. Не подлежит сомнению, что Леван Дадиани был благороднее, чем некоторые его подданные: один мингрельский феодал обменял мать на турецкую лошадь; другой захватил, обрил, заковал в кандалы и продал в рабство двенадцать священников, чтобы купить себе невесту[153]. Немудрено, что англо-французскому торговцу Жану Шардену, только что высадившемуся в Поти, миссионер Цампи объявил, что он приехал в «самую варварскую и порочную страну мира»[154].
Когда в 1639 году царь Гиорги умер, Александрэ взошел на престол. Но его власть расшаталась, когда Дадиани взял в плен французского оружейного мастера и заставил его отлить тридцать пушек: кутаисские стены, которые Александрэ считал неприступными для мятежников и мингрелов, были пробиты. Судя по надписям 1646 года на иконах, заказанных Дадиани, в феврале этого года Александрэ беспомощно смотрел в окна своего замка на подожженную страну и слушал вопли пленников. Мамука, брат Александрэ, оказал сопротивление, его увезли в цепях в Мингрелию. Несмотря на ходатайство Теймураза в 1648 году, Александрэ пришлось отдать Дадиани и Баграта, своего сына от первой, отвергнутой жены. Мамука и Баграт провели много лет заложниками.
Молодой Гиорги, назначенный наследником Имеретии и Кахетии, умер в детстве. Александрэ и Теймураз не видели спасения, кроме как от России. Александрэ поэтому обещал вечно подчиняться России; он уверял русских, что от Черкесии, уже находившейся под протекторатом России, до Имеретии всего семь дней пешком. Со своей стороны, Теймураз просил русского царя похлопотать у шаха, чтобы положить конец его ссылке и преследованию кахетинских христиан. Оба царя еще ждали ответа, когда в 1651 году мингрельская артиллерия сокрушила Кутаиси и Гелати (тогда дворец епископа и будущего католикоса Закарэ Квариани, главного советника Александрэ). Мингрельцы захватили в плен сорок ссыльных кахетинских феодалов и нескольких стрельцов. Вернувшись домой, Леван Дадиани выколол глаза Мамуке (который умер в декабре 1653 г.). Двадцатью годами раньше картлийские феодалы избрали Мамуку следующим царем Картли и даже тайком провезли его из Имеретии в Картли. Поэтому Александрэ решил пожаловаться царю Ростому на изувечение брата. Ростом, несмотря на то что Леван Дадиани приходился ему шурином, вместе с царицей Мариам (сестрой Левана) торжественно проклял Дадиани за зверское преступление.
13 августа 1649 года Басилэ и Давит, послы двух царей, были приняты в московском Посольском приказе. Они передали письма (на нескольких языках, исключая русский) от грузинских царей. Теймураз говорил: «Только двадцать тысяч воинских людей пришлеш, и здешними местами всеми завладееш… посади сестру свою царицею во здешних местах и владей ими» — и просил женить его внука Луарсаба на сестре царя, похлопотать перед шахом Аббасом II и финансировать отвоевание Кахетии; Александрэ просил прислать донских казаков и справиться с Леваном Дадиани, который «был раб мой… И ныне соединился с царегородским турским салтаном». Оба царя клялись России в вечной верности. Александрэ уверял: «Царь Теймураз и царевичи — Твои. И я иного царя христианской веры не имею, опричь Твоего царского величества… Я раб Твоего царства, как и мои бояре, и весь мой народ, и вся земля…» Ничего не зная о сложной ситуации России, воевавшей со Швецией и с Польшей, цари ждали, пока в июле 1650 года два русских посла, Никифор Толочанов и Алексей Иевлев[155], не преодолели один из самых высоких осетинских перевалов и не прошли Сванетию и Рачу по пути в Кутаиси. Опасаясь оттоманского гнева, казаков послы не привели, но принесли текст клятвы («целовальную запись»). Послам поручили «государства его Меретинския земли осмотрити, и его, Александра царя, и ближних его людей привести х крестному целованью на том, чтоб ему, Александру царю, и детем ево, и внучатам, и всему ево Меретинскому государству быти под нашею царского величества высокою рукою в вечном подданстве». Послы также осмотрели святые места и серебряные прииски: они удивились, что «ходят в саблях в церковь и везде», одобрили изобилие фруктов, меда и меха и видели в Сканда «три пушечки». Александрэ радушно принял Толочанова и Иевлева. Царь «мешкал и государю крест не целовал и манил с недели на неделю», так что послы подкупили епископа Закарэ Квариани и двух феодалов 27 соболями, «сукном в 4 аршина да дороги [парчи] итого на 33 рублей, 42 алтына и восемь денег», чтобы добиться царской подписи. В октябре 1651 года Александрэ подписался за себя, сына и брата. От Левана Дадиани пришли люди с просьбой послать донских казаков в Мингрелию. Послов задержали до следующей весны, пока не открылись осетинские перевалы. С ними в Россию отправились имеретинский казначей Ломкац Джапаридзе и архимандрит Артемон. Имеретинская знать уже раскололась на три фракции: прорусскую, проиранскую и прооттоманскую. Теймураз не хотел отправлять в Россию старшего внука Луарсаба: «никому не отдам, ныне самому не о ком жить и души моей помянуть», но в 1653 году отправил младшего внука Эреклэ: путешествие было опасное, и Эреклэ вернется только через двадцать лет. В том же году в Москву приехала и делегация кахетинских горцев, сторонников Теймураза, — тушей, хевсуров и пшавов, жаловавшихся на безначалие в Кахетии и просивших русской протекции. Когда горцы в 1657 году возвращались домой с русским уполномоченным, они пересеклись с Теймуразом, уже едущим в Москву.
В Москве Эреклэ с молодой женой Эленэ пользовались любовью и почетом, о которых просил Теймураз в своих письмах: «Такой прекрасный царевич николи не бывал к вашему царскому престолу». (Теймураз также просил не давать Эреклэ «горячего вина», но разрешить носить грузинскую одежду.) Вследствие благоприятного впечатления, оставленного Эреклэ, в 1654 году русские послы отправились к Теймуразу, но не с войсками и пушками, которых он требовал, а с 6000 ефимками и 83 связками по сорок соболей в каждой. Приехав на Терек, однако, оба посла умерли. Через год было снаряжено второе посольство, которое застало Теймураза в Имеретии; опять они привезли подарки вместе с отказом в военной помощи и даже в ремесленниках.
Теперь Теймураз меньше, чем когда-нибудь, надеялся отвоевать Картли и Кахетию. Царю Ростому было почти девяносто, но он усыновил и назначил наследником правнука Луарсаба I, тоже Луарсаба. Картлийская знать не хотела принимать очередного мусульманского царя с персидским воспитанием: пуля, которая убила молодого Луарсаба во время охоты, вряд ли была шальной (подозреваемого убийцу приговорили к единоборству, ранили и заточили). Тогда выбор Ростома пал на Вахтанга Мухранбатони, тридцатипятилетнего главу этой ветви Багратидов: нового наследника отправили в Иран, где он снискал доверие шаха Аббаса II, обратившего его в мусульманство и переименовавшего Шахнавазом («любимец шаха»). Шахнаваз-Вахтанг V унаследовал картлийский престол в 1658 году, когда Ростом умер (тело похоронили в Куме, духовной столице Ирана). Кахетию же Вахтангу V не дали: шах Аббас II назначил кахетинским правителем Селим-хана, который заселил страну сначала 15000 и потом 80000 тюркменскими семействами, отведя для переселенцев лучшую землю и построив замки, чтобы защищать их. Тогда в Кахетии вспыхнуло восстание, которое распространилось на всю Восточную Грузию.
Обездоленный Теймураз в 1657 году сам поехал в Москву и обсудил свое положение с царем Алексеем Михайловичем, который деликатно разуверил свергнутого кахетинского царя. На обратном пути Теймуразу сообщили, что еще один внук, Луарсаб, погиб, а приехав в 1659 году в Кутаиси, он узнал, что овдовел. В следующем году умер его зять, имеретинский царь Александрэ. Душераздирающие потери — внука Луарсаба, царицы Хорашан, зятя Александрэ — парализовали Теймураза: он не выходил из летнего дворца в Сканда, а между тем новый царь Картли, Вахтанг V, вторгся в Имеретию и сверг вдову и пасынка Александрэ. Теймураза провезли пленником, пусть даже и почетным, по всей Картли в Иран ко двору шаха Аббаса II. Шах попытался обратить Теймураза в мусульманство, предложил ему мясо в постный день, а когда Теймураз отказался, плеснул ему в лицо вино и заточил его в астарабадскую тюрьму у Каспийского моря. Там Теймураз постригся в монахи и, отправив отчаянное письмо в Россию, в 1661 году умер.
Теймураз пережил двух жен, трех из четверых детей, двух из четверых внуков. От пятидесятилетней политической борьбы следов не осталось. Без дипломатического таланта и терпения его деда, кахетинского царя Александрэ, весь беспощадный ум Теймураза оказался бесполезным. В литературе, однако, Теймуразу удалось без посторонней помощи воскресить грузинскую поэзию. В мирные времена — в первые годы его царствования, в имеретинской ссылке — он переводил персидскую поэзию и сочинил глубоко прочувствованную поэму о мученичестве матери, Кетеван. Его диалоги в стихах, которые пели актеры в масках, развлекали русских посланников в Кутаиси и готовили почву для будущего грузинского театра. Творчество Теймураза стало эталонным для последующих кахетинских и картлийских царей, писавших стихи, в которых подражали его поэзии или обсуждали е