К середине века Картли и Кахетия в отличие от Имеретии были дружны и сильны. Хотя царю Эреклэ II не хватало дипломатического таланта отца, Теймураза II, он был блестящим полководцем и правителем и расширял страну, не обращая внимания на враждебную реакцию соседей. Перестроив правительство на русский лад, Эреклэ укрепил казенный авторитет. Обложив налогами все сословия, он мог содержать и государство, и армию. Его агенты, «сгонщики» (мкрелеби), уговаривали или заставляли беглых крепостных в Нахичевани и Карабахе либо вернуться домой, либо заселить казенные земли. Из оттоманской Джавахети Эреклэ выманивал иммигрантов. Осетин-христиан расселили в долинах, и грузинские посланники поехали в русско-черкесский город Моздок предложить участки в Грузии грузинам-беженцам и даже черкесским и русским жителям (последним русское начальство запретило принимать приглашение). В Южной Кахетии, Тбилиси и Гори Эреклэ селил армян не всегда по их воле. Русские путешественники отмечали, что Эреклэ пытался оживить район Кварели, посадив виноградники и персики и привезя 250 туркменских семейств из Ирана.
К крепостным Эреклэ относился сурово и охотно прибегал к насилию, «чтобы они не ныли». Но и помещикам он не всегда поддакивал: «Боже упаси, чтобы крепостной пропал или сделался казаком»; те, кто развращал крепостных девушек, получали строгий выговор. В 1754 и опять в 1770 годах продажа крепостных без земли была запрещена. Эреклэ, католикос и дарбази объявили, что бывшие военнопленные и рабы, вернувшись на родину, станут свободными крестьянами на казенной земле. Освобождали и некоторых церковных крестьян, и отставных солдат. Хотя крестьяне большей частью оставались крепостными, среди рабочего народа уже стало гораздо больше вольных.
Сельское хозяйство в Картли и Кахетии модернизовалось: в Горной Тушети выращивали новые виды зерновых; зерно так подешевело, что голода больше не боялись. Крестьяне платили налоги фруктами или грецкими орехами. Новые заводы производили сахар, стекло, ткани и оружие, хотя порох остался правительственной монополией. В шахтах и в литейных 2000 греческих ремесленников производили драгоценные и цветные металлы, включая полтонны серебра в год. Законы о наследстве охраняли семейное богатство купцов. В Тбилиси ввели таможенную пошлину в 2,5 %. Хотя главным торговым партнером Картли и Кахетии оставался Иран, теперь Россия покупала шелк и лошадей за скобяные изделия, сервизы, бумагу и ткани. Эреклэ учредил новое правосудие, «суд главного секретаря» (мдиванбегис сасамартло), и царский дарбази расширил свою компетенцию: став постоянным верховным судом и государственным советом, он издавал декреты и приговоры. Правительственные министерства составили «особый совет», в который входили два министра иностранных дел (один христианин, один мусульманин) и влиятельный мэр Тбилиси. Была создана городская полиция.
Картлийский расцвет ободрил оттоманских христиан (армян и ассирийцев). Многие эмигрировали в Картли, где Эреклэ принимал их с радостью, как авангард, который когда-нибудь спасет Самцхе после стольких веков оттоманского гнета.
Политику Эреклэ и власть помещиков не всегда и не везде терпели: когда феодал, Елиозашвили, потребовал больше обычных 50 дней барщины, крестьяне набросились на его семью, сожгли его церковь и украли 500 бочек его вина. В 1773 году одна пшавская община разрушила замок своего феодала и два месяца держала его в заложниках; в 1777 году ксанские крестьяне взбунтовались, когда Эреклэ предложил восстановить княжество, упраздненное его же отцом. Введенные в 1780 году государственные облигации, по которым богатые должны были дать взаймы по 3 тумана, вызывали протесты.
Все 1750-е годы Теймураз II и Эреклэ II энергично распространяли свою власть на юг и восток. Мусульмане принимали христианство, Карабахское и Гянджинское ханства подчинились Грузии; Эреклэ даже захватил Тебриз[179], поразив афганцев и узбеков Азат-хана, взбунтовавшегося против Шахроха (Азат-хан провел целый год в заключении в Тбилиси). Изредка случались неудачи: в феврале 1751 года хан Шаки чуть не взял Эреклэ в плен. 1750-е годы были первым за несколько веков десятилетием, когда на исконно грузинской земле не было войны. Неплюев, русский посол в Константинополе, признал, что Эреклэ — неоспоримый правитель. На самом деле его завоевания в Иране встревожили Россию, которая перестала выказывать поддержку. Наоборот, Россия боялась оттоманской реакции и в то же время опасалась, что грузинский интерес к Ирану приведет к тому, что Эреклэ станет шахом.
Дагестанцы продолжали свои набеги: хотя в 1752 году лезгины согласились на мир, все 1750-е годы аварские дружины из тысяч воинов бродили по Кахетии и Картли: открытого сражения они избегали, но чинили страшные опустошения. Необходимо было оказать давление на авар с севера, и в 1760 году Теймураз, надеясь, что Россия все еще будет вести себя как покровитель, отправился туда, чтобы попросить либо войска, либо деньги, либо наемных солдат. Теймураз попытался уговорить императора Петра III возвести русскую марионетку на иранский престол (Шахрох лишился власти, и страна переходила из рук в руки разных воевод). Целиком поглощенная Семилетней войной, Россия не хотела заниматься кавказскими делами. Возвратившись с пустыми руками, 8 января 1762 года, Теймураз скоропостижно скончался в Астрахани. Эреклэ стал царем и Картли, и Кахетии.
Поездка Теймураза в Россию встревожила Карим-хана, который прибрал к рукам всю власть в Западном Иране: Карим-хан смотрел на Картли-Кахетию как на троянского коня, подосланного Россией в Иран; он не поверил Эреклэ, отмежевавшемуся от инициативы Теймураза. К счастью, азербайджанские ханы поддержали Эреклэ, иначе Карим-хан вторгся бы в Картли. На Россию давили Англия и Франция, чтобы она оставила Закавказье оттоманской Турции: отчасти поэтому Россия начала ставить Эреклэ палки в колеса. В Петербурге ютились Багратиды, претендующие на грузинские престолы, и кое у кого была поддержка даже в Картли. Незаконный сын Вахтанга VI, Паата, опытный артиллерист и мастер по отливке пушек, уже в 1752 году был отпущен из Петербурга в Картли. Ему было горько жить в России на крошечную пенсию и фактически под домашним арестом: в Картли он участвовал в заговоре вместе со строптивыми Мухранбатони и Амилахори, из которых один возненавидел царя Эреклэ, запретившего ему жениться на царской сестре.
В 1765 году заговор вскрылся уже в широком плане. В нем были замешаны тбилисские купцы и, судя по тому, что заговорщиков выдал ремесленник из Самшвилде, и провинциальное мещанство. Эреклэ назначил особый дарбази, включавший и крестьян, и аристократов, и предал заговорщиков открытому суду, перед которым он сам дал показания. Вынесение приговоров Эреклэ оставил судьям: двадцать два обвиняемых (возможно, среди них азербайджанско-грузинско-армянский поэт Саят-Нова) были оправданы, остальные жестоко наказаны. Цесаревича Паату и одного из его соучастников обезглавили; некоторых сожгли на костре (обычное наказание за убийство ядом), кому-то отрезали нос, кому-то вырезали язык. Как ни странно, но российское «просвещение» сделало увечья и казни привычными вещами в царствование Эреклэ. (Записка капитана Языкова о Грузии 1770 года докладывает: «Царское правление самовластное, но народ не весьма послушлив, и не строго исполняют повеления; наказании же их: голову рубят, живых закидывают каменьями, язык, нос и уши обрезывают, а легчайшее — бьют палками по пяткам; также царь наказывает по большей части отъемом всего имения, что ему не малый доход составляет»)[180].
После казни цесаревича Пааты Россия подбросила в Картли еще одного соперника Эреклэ. В 1766 году императрица Екатерина «изволила отпустить искать свое счастье» гвардейца цесаревича Александрэ, сына Бакара и внука Вахтанга VI, рожденного в России. Сначала Александрэ поехал в Шираз и попросил Карим-хана помочь ему. Когда в 1779 году умер Карим-хан, Александрэ по приглашению царя Соломона I поехал в Имеретию и оттуда попытался поднять бунт в Тбилиси. В 1782 году, вместе с изувеченным Александрэ Амилахори, цесаревич Александрэ поехал в Дагестан, но там, по просьбе Эреклэ, цесаревича арестовал русский гарнизон, и он умер через девять лет в смоленской тюрьме.
Уже в 1770-х годах Эреклэ, с помощью русских советников, руководств по военному обучению и введения офицерских чинов полностью преобразовал армию. Царская гвардия составляла ядро постоянной армии (которой, несмотря на солдатское жалованье, все еще разрешалось грабить вражескую территорию). На убогом пороховом заводе в Тбилиси педальными машинами мешали селитру, серу и деревяный уголь в огромной ореховой ступе с толкушкой из гранита[181]. В 1774 году ввели обязательную военную службу: один мужчина из каждой семьи ежегодно служил месяц за свой счет. Гражданское развитие отставало от военного: ботаник Гильденштедт находил Тбилиси в 1772 году городом грязным, где 20000 человек теснились в полуразрушенных домах с окнами из промасленной бумаги, за отсутствием стекла, и он не удивился тому, что в 1770 году от чумы умерло 4000 человек.
В 1752 году, когда семнадцатилетний Соломон I унаследовал престол после смерти отца, царя Александрэ V, Имеретия и вся Западная Грузия начали оправляться от смятения: царь Эреклэ мог мечтать о скором объединении страны. У Соломона оказались та волевая сила и храбрость, без которых Имеретия не могла освободиться от оттоманского ига и от честолюбия феодалов. Соломон хотел, как Теймураз II и Эреклэ II, централизовать и утвердить казенную власть, но его усилиям упрямо сопротивлялись развращенные местные князья. Не только Мамиа гуриели и абхазский католикос Бесарион, брат рачинского князя Ростома, но и царская родня — дед Леван Абашидзе, дяди Мамука и Гиорги, мать Тамар — заставляли молодого Соломона ехать в Ахалцихе просить защиты у оттоманов. Паша рад был покровительствовать такому податливому, как ему казалось, юноше, и Соломон, сделав вид, что считает себя турецким вассалом, был восстановлен на престоле. В Кутаиси, однако, он сразу отомстил, сослав мать в Мингрелию, заточив дядей, конфисковав у деда усадьбу и отправив карательную экспедицию в Гурию, где на несколько месяцев имеретинцы свергли Мамиа и сделали его брата Гиорги