тупят, чтобы перегруппировать силы к следующей схватке, в которой Допплер вновь превзойдет сам себя в мужестве и смекалке, что приведет к решающему сражению, в пылу которого теперь уже фон Борринг, возвращая долг, спасет жизнь Допплеру ценой, сами понимаете, собственной гибели. Победа завоевана, но дорогой ценой.
Так все это выглядело бы в кино. Но у нас книга. В чем, разумеется, есть свои плюсы и минусы. Вас это избавляет от хлопот и маеты со сборами, вам не надо вставать, одеваться, тащиться в кино, и, самое главное, вам не грозит это испытание — выйти после просмотра с друзьями, которые хотят немедленно разобрать фильм по косточкам, препарировать его, тогда как вы еще находитесь под живым впечатлением от увиденного. Книгу ты можешь взять и тихо читать, веря в то, что автор (я то есть) наилучшим образом продумал все до конца, и поглощать текст в удобном для себя темпе, с паузами на еду, питье и так далее.
Но главное различие все-таки в построении истории. В фильме о Допплере и фон Борринге было бы действие, одни события сменялись другими, часто драматическими, а в книге нет динамичного сюжета, и я совсем не уверен, увы, что она станет захватывающей, потому что в книге важно не то, о чем рассказывают, а как, каким языком. И поэтому я (сочиняющий все это) вынужден подробно описать все скаутские тренировки Допплера. Нет, я мог бы, естественно, ограничиться таким примерно пассажем: «Затем наступает период, когда Допплер много и старательно тренируется, чтобы превратиться в настоящего скаута, и сперва кажется, что у него ничего не получится, но в конце концов он, к счастью, добивается успеха и, уже став настоящим скаутом, сталкивается с тем, что…», но это иного рода книга, да и автор (я то есть) тоже попался нерасторопный, поэтому нет смысла подглядывать в конец, чем все кончилось, ибо, к стыду моему, концовка не играет никакой роли. Это не тот случай, когда все сюжетные линии элегантно и импозантно сводятся вместе на последней странице, наоборот, тут уж скорее занимательна сама по себе каждая из романных линий, они все важны так же, как и само это движение от пролога к эпилогу, как раз не имеющему особого значения. Но что поделаешь, это не фильм, а ждать, когда книга им станет, тоже не стоит, потому что этого не произойдет никогда*.
* насчет того, что эта книга никогда не станет фильмом.
На мой (автора то есть) взгляд, эта книга могла бы быть экранизирована исключительно при таких условиях: если бы мне вдруг посулили неприлично высокий гонорар, но чтобы я не имел ко всему этому процессу никакого отношения и чтобы в титрах перед фильмом так прямо и было написано: если фильм плох, то автор книги не несет за это ответственности, зато успех фильма (если он получится хорошим) объясняется исключительно неоспоримыми достоинствами литературного первоисточника.
Прежде чем приступать к скаутингу, Допплер должен очистить организм от наркотиков, настаивает фон Борринг. Нельзя стать скаутом, если по твоим жилам течет раствор из галлюциногенов и прочих изменяющих сознание веществ. «Сознание — единственное, что у нас есть, — объясняет фон Борринг. — Ну хорошо, не единственное, — вынужденно признает он под нажимом Допплера, — но самое существенное. Скаут с затуманенным разумом — это нонсенс. Если ты хочешь, чтобы я сделал из тебя скаута, ты должен прийти ко мне безгрешным и нагим, как новорожденное дитя, как птица».
Так что сперва Допплера на четыре дня запирают в комнате с обоями в стиле барокко. Нужду Допплер справляет в ведро, которое фон Борринг регулярно опорожняет, он же приносит ему дважды в день попить и поесть, весьма немного. Балконная дверь все время стоит нараспашку. Допплер мерзнет. Его мучают кошмары, он зовет Бонго. Иногда выползает на балкон, воет и блюет на луну и в конце концов сигает с балкона вниз, но приземляется в огромный куст, где наутро его, мокрого и жалкого как воробышка, находит фон Борринг.
— Теперь ты готов принести Обещание скаута, — говорит фон Борринг.
— Ну, не знаю, — отвечает Допплер. — Для начала неплохо бы услышать, о чем речь.
— Честным словом обещаю, сколько хватит сил: служить Богу; помогать людям; выполнять законы скаутов, — говорит фон Борринг.
— Насчет служения Богу, тут у меня большие сомнения, но в остальном я попробовал бы, пожалуй, — говорит Допплер.
— Жить по законам скаутов может каждый, — отвечает фон Борринг.
— Ты продолжай, — просит Допплер.
Фон Борринг вздыхает. Он привык общаться с детьми, а они не прекословят и не задают лишних вопросов. Но Боррингу даже нравится строптивость его питомца. Сопротивление и трудности полезны, они закаляют. Он выпрямляется и проникновенно, почти нараспев декламирует:
Вся наша жизнь проходит на глазах у Бога, и
1. Скаут верен Богу и внемлет слову Божьему.
Ты ставишь палатку, надежное пристанище от невзгод, потому что
2. Скаут отвечает за себя и за других.
Узел на твоем галстуке, символ общности, означает:
3. Скаут помогает ближним.
Сердце, олицетворение дружбы, означает:
4. Скаут друг всем и брат другому скауту.
Щит, пришедший от рыцарей чести, подтверждает:
5. Скаут честен и правдив.
Дерево, нуждающееся в твоей защите, напоминает:
6. Скаут друг природы.
Дорога, которую ты выбрал, свидетельство того, что
7. Скаут говорит и думает самостоятельно и старается всех понять.
Вешки, поставленные в горах у покоренных вершин, напоминают:
8. Скаут трудолюбив и настойчив.
Костер, горящий не ярко, но неугасимо, это знак того, что
9. Скаут весел и никогда не падает духом.
Мы связаны в дружеский круг, ибо
10. Скаут трудится на благо мира и взаимопонимания между людьми.
Фон Боррингу не раз доводилось произносить слова торжественного обещания, но собственная декламация вкупе со строгим смыслом вечных слов вновь глубоко потрясали его. А вот Допплер настроен довольно скептично. И ему не нравятся параллели с Библией. Ему равно претят и запреты, и заветы, он не любит деления на пункты, тем более когда их почему-то ровно десять, точно как в декалоге, и в первом же, что очень настораживает Допплера, речь идет о Боге и слове Божьем, хотя ни то ни другое, на взгляд Допплера, воочию в мире не наблюдаются, пусть даже многие верят в это и живут так, словно Бог и все описанное в Библии есть реальность, но лично Допплер считает всю эту историю с Богом неким построением, в котором люди, не способные мыслить самостоятельно и в общем обычно жалкие, находят защиту от невыносимой жизни. Хотя некоторые параграфы Обещания просто отличны. Клятва быть верным другом, беречь природу и трудиться ради взаимного понимания людей безусловно прекрасна. Тут не к чему придраться. Но все же от Обещания скаута попахивает чем-то нехорошим, нет у меня на этот скаутинг сил, думает Допплер и чувствует невероятно сильное желание вернуться к Май Бритт и курить травку, пока не придет по его душу старая с косой.
— Я вижу, о чем ты думаешь, — говорит фон Борринг.
— Не верю, — возражает Допплер.
— Верь не верь, а я вижу, — отвечает Борринг. — И за это полагаются мокрые штаны.
— Спасибо, я уже и мокрый, и холодный, — говорит Допплер.
— Это не считается. Тебя нужно наказать. Проучить. У меня нет выбора. В отличие от тебя — ты можешь повернуться и уйти. Я не стану тебя удерживать. Но если ты решишь остаться, то мне — к глубокому моему сожалению, потому что больше всего это неприятно и огорчительно для меня самого — придется навалять тебе полные штаны холодной воды. Таковы скаутские порядки. Скаутская дружба нерушима, и веселого в нашей жизни куда больше редких неприятных моментов, но если человек оступился, коллектив должен указать ему на это, и таким напоминанием о неправильном поведении у нас, скаутов, служат мокрые штаны — мы выливаем проштрафившемуся на брюки, от пояса и ниже, ведро холодной воды. Процедура унизительная, отвратительная, зато просто чудодейственная в смысле доходчивости и, как правило, безвредная и неопасная.
Так в жизни Допплера настает момент, когда он должен сделать выбор. Он может вернуться к Май Бритт и наркоманить ad undas[16], или остаться у фон Борринга и подвергнуться этой водно-воспитательной процедуре, или придумать что-то другое, свое — теоретически число возможностей здесь не ограничено*, но Допплер, как ни удивительно, выбирает мокрые штаны. Ясно отдавая себе отчет в том, на что подписывается. Он заходит в дом, переодевается в одолженные у фон Борринга сухие брюки, а потом ложится на газоне на спину, раскинув ноги, чтобы фон Боррингу было сподручнее с помощью садового шланга лить на них литр за литром, пока скаут Допплер произносит слова Торжественного обещания. Похоже, с нашим героем все гораздо серьезнее, чем мы думали поначалу.
* насчет неограниченных возможностей выбора.
На самом деле возможности вовсе не так безграничны, как нам порой кажется. Допплер делает свой выбор, исходя из предыдущего опыта и своих представлений о допустимом, и дальше этих рамок для него ничего нет. Допплер прожил половину жизни. Он трижды стал отцом, у него за плечами успешная офисная карьера, он прожил весь последний год в лесу, а теперь очутился в чужой стране, где его только что бросил лучший друг, а теперь над ним нависла угроза так называемых мокрых штанов. Ну и какие возможности есть у Допплера, если вдуматься?
Он может вернуться в Осло, покаяться перед семьей и бывшим начальником, снова впрячься в узду и тянуть лямку примерного гражданина, семьянина и служащего.
Он может стать скаутом.