Голос девушки был простым, спокойным, но Хассан видел боль в ее словах и в напряженных плечах ее брата. Они потеряли целое племя, свое место в мире.
– Кто-то из вас родился в Керамейкосе? – спросил он.
Пенроуз покачала головой.
– Клятвы не позволяют членам Ордена иметь детей. Только Хранителю, который делает это, чтобы продолжать род Везерборнов.
– Так как вы выживали последние сто лет?
– Ты всегда такой любопытный? – пробормотал Петроссиан.
– Корона Херата больше всего подходит любопытной голове, – процитировал Хассан. – Так говорят ученые.
– Ты проницателен, – сказала Пенроуз, наградив Петроссиана предостерегающим взглядом. – Численность Ордена уменьшилась, это правда, но у нас есть служители по всему миру, которые находят новых членов. Большинство приходят к нам детьми, как Осей или Наварро. Некоторые позже, как Ярик и Аннука.
– Орден принимает детей?
– Сирот, – сказал Осей. – Но мы не приносим клятву, пока не повзрослеем и не выберем этот путь добровольно.
– Но вы все, – сказал Хассан, – вы все его выбрали.
– Да, – ответила Пенроуз. – Для меня это призвание. Всю свою жизнь я чувствовала, как меня тянет к историям об Ордене последнего света. Хотя я верила, что паладинов давно нет, я чувствовала глубокую связь с их благородной целью, такой далекой от всего, что я знала, будучи дочерью бедных фермеров в деревне за Эндаррионом. Когда мои родители обнаружили, что у меня Дар сердца, они продали меня женщине, которая обучала меня ремеслу танцовщицы.
«Танцы, – подумал Хассан, – были самой ценной работой в Эндаррионе, городе, который ценил красоту и эстетику больше, чем силу или ученость».
– Я знала, что танцы – не мое. Я ненавидела саму мысль о том, чтобы выступать перед людьми Эндарриона, которые наслаждались роскошью и красивыми вещами в то время, как фермеры на окружающих их территориях голодали, – продолжила Пенроуз. – Когда я добралась до города, то отправилась в храм Эндарры в поисках подсказки, в надежде, что у пророков есть для меня план. Один из служителей храма услышал, как я молюсь, и рассказал мне о том, что я хотела услышать больше всего – что Орден последнего света существует и я могу к нему присоединиться. Я ушла той же ночью.
Хассан начинал понимать этих людей. Они все, казалось, были забыты своими домами, так или иначе. Всех их коснулись волнения. Все они искали цель. В таком смысле они не слишком отличались от него или любых других беженцев на агоре.
Глаза Пенроуз внезапно сузились, все ее тело напряглось.
Быстро, как молния, Петроссиан оказался рядом с ней.
– Я тоже это слышу.
Хассан осмотрелся и увидел, что все пять паладинов положили руки на мечи, словно ожидая угрозы.
Слабо кивнув, Пенроуз подала сигнал Ярику и Аннуке. Те быстро отделились от остальной группы и направились по садовой тропинке, ведущей во внешний двор виллы.
– Что происходит? – спросил Хассан. Оставшиеся три члена стражи – Петроссиан, Пенроуз и Осей – встали треугольником вокруг него.
– Кто-то пытается пробраться на территорию виллы, – ответила Пенроуз. В ее беззаботном тоне слышалось напряжение. – Не волнуйся. Мы здесь для этого.
Мысли Хассана сразу же метнулись к свидетелям. После спектакля Ордена вчера и появления Хассана в храме Палласа, у них было немало причин появиться здесь сегодня.
Прошла напряженная пара минут, а потом в конце тропы снова появилась Аннука.
– Что там? – спросил Хассан.
Аннука адресовала ответ Пенроуз:
– Это девушка. Хератская беженка, кажется. Ей не дал войти один из слуг, и тогда она перебралась через стену.
Должно быть, это Кхепри.
– Ждите здесь, – сказала Пенроуз.
Едва ее слова слетели с губ, как Хассан уже проталкивался мимо нее, спеша вниз по дорожке. Пусть попробуют его остановить.
Добравшись до стены двора, он заметил крупную фигуру Ярика у главной арки, ведущей на улицу. Перед ним стояла Кхепри, ее запястья были зажаты в больших руках Ярика.
– Немедленно отпусти ее, – сказал Хассан, используя свой командный голос.
– Ваша светлость…
– Немедленно, – повторил Хассан. Должно быть, голос был эффективнее, чем он думал, потому что Ярик отпустил запястья Кхепри и отошел.
Взгляд девушки был прикован к Хассану, что отвлекало. Она медленно опустилась в поклоне.
– Ваша светлость, – произнесла Кхепри. Слова казались полными уважения, но он мог поклясться, что слышал в них вызов.
– Пожалуйста, – сказал он, – тебе не нужно кланяться.
– Но именно так должен подданный Херата приветствовать своего принца, разве нет? – спросила Кхепри наигранным тоном, с опущенными глазами.
Холодный пот выступил на затылке Хассана.
– Это так.
– Возможно, тогда есть другой способ выразить уважение принцу, который до вчерашнего дня притворялся студентом из Академоса по имени Кирион.
В этот раз ошибиться в ее тоне было невозможно. Хассан сжал зубы.
– Я приношу свои извинения, но я считал, что небезопасно…
– Ты скрыл от меня правду о своем происхождении даже после того, как я рассказала тебе, зачем приехала в Паллас Атос. – Взгляд Кхепри метнулся к Хассану. – Ты скрывал это от меня.
Его наполнил жар, а вместе с ним и стыд.
– Я не собирался обманывать тебя.
– Но обманул.
– И принес за это извинения, – раздраженно ответил юноша. – Дважды – вчера на агоре и снова сейчас. Прости, что солгал о том, кто я, но правда в том, что я принц Херата, и будучи им, не позволю тебе говорить со мной в таком тоне.
– Мне не нужны извинения, – сказала Кхепри. – И я буду говорить с тобой так, как захочу.
Его глаза широко распахнулись от такой наглости, и стража двинулась к ней, словно одно целое.
– Нет, – сказал Хассан, останавливая их поднятой рукой. – Пусть говорит.
Щеки и шея Кхепри слегка покраснели, но она продолжила:
– Я много раз рисковала жизнью, пересекла море, чтобы попасть сюда. Потому что я хочу – мне нужно – знать, как отобрать Херат у свидетелей. Я приехала сражаться за свою страну. Я думала, и ты этого хочешь.
Хассан вздрогнул, словно девушка ударила его.
– Я хочу этого. Но то, чего хотят свидетели, – не только наша страна. Намного больше стоит на кону.
– Намного больше? Ты понятия не имеешь, – сказала Кхепри. – Ты не был там после того, как свидетели захватили город. Ты не знаешь, что они с нами сделали.
Слова затянулись, словно петля, вокруг его шеи. Каждый день после переворота Хассана окутывал тошнотворный страх от незнания, что свидетели и Иерофан делали с его родителями и с остальными, захваченными вместе с ними.
– О чем ты говоришь?
– Я хочу тебе кое-что показать, – сказала Кхепри. – И если, увидев это, ты все еще продолжишь думать, что я не понимаю, какую угрозу представляют свидетели, я оставлю тебя в покое.
Он не хотел, чтобы Кхепри уходила – ведь она была его единственной настоящей связью с домом.
– Ладно, – сказал Хассан. – Я приду.
– Вы никуда не пойдете без стражи паладинов, – вставила Пенроуз.
Хассан почти забыл, что они здесь.
– Так это правда, – сказала Кхепри, глядя через его плечо на Пенроуз. – Говорят, что Орден последнего света вернулся в Паллас Атос. Никто не знает почему.
Пенроуз быстро глянула на Хассана.
– Мы здесь из-за свидетелей, – сказала она. – Мы уже наблюдали за Иерофаном некоторое время, и то, что случилось в Назире, вызывает большую тревогу в Ордене.
Глаза Кхепри потемнели при слове «свидетели».
– Тогда вам тоже стоит пойти. Что бы вы ни слышали об Иерофане, обещаю, правда еще хуже.
18Джуд
ЦИТАДЕЛЬ ПАЛЛАС АТОСА стояла на пустынном выступе скалы. Отсюда Джуду был виден весь город, от блестящих зданий из известняка Верхнего города до беднейших районов, раскинувшихся между горами и бухтой.
Они с Гектором встретились с капитаном караульных в центральном дворике цитадели, широкой шестигранной площади из известняка, окруженной всеми основными зданиями караульных – камерами предварительного заключения, бараками для новобранцев и башней узников.
– Отлично, – проворчал капитан, когда они подошли. – Я попросил увидеться с Хранителем Слова, а он отсылает ко мне евнуха.
Джуд почувствовал, как краснеет его лицо, и открыл было рот, чтобы исправить капитана.
Но Гектор заговорил первым:
– Это с Хранителем Слова ты разговариваешь, так что я бы на твоем месте проявил побольше уважения.
Капитан прошелся взглядом по Джуду, явно не впечатленный.
– Ты Хранитель? Хм. Ну, в таком случае пойдем. Я не могу тратить на это целый день. – Он отправился на другую сторону двора.
Гектор встретился с Джудом взглядом, когда они последовали за капитаном, и покачал головой с улыбкой. Из-за этого Джуд немного успокоился по поводу ошибки капитана.
– Архон Базилевс попросил меня встретиться с вами, – объяснил капитан, провожая их по лестнице к стене цитадели, расположенной по периметру.
– Он сам не смог с нами встретиться? – спросил Джуд.
Капитан фыркнул.
– Вы достаточно быстро узнаете, что никто в этом городе сам почти ничего не делает, если речь не идет о выпивке с блудными девками.
Джуд вздрогнул.
– Что вы имеете в виду? Конклав священников правит этим городом. Они являют собой пример набожности и веры городу – миру.
Капитан снова фыркнул.
– Конечно, возможно, именно так было сотню лет назад, когда у города была вера. Теперь в нем лишь пиявки, высасывающие его костный мозг.
Джуда опустошили слова капитана и та прямота, с которой он их произнес. Если сказанное хоть частично правда, Паллас Атос был далек от маяка веры и святости, которым был когда-то. Мысль о том, что Город веры превратился в яму порока, взволновала Джуда. Это противоречило всему, во что верил Орден, что он сам отчаянно пытался поддерживать.
– Что… это вас оскорбляет? – спросил капитан, глядя через плечо на лицо Джуда. – Что, по-вашему, случилось с эти