— Это — еще одна из вещей, о которых я слышу от транскорпораций, — сказал МакАртни. — Они все волнуются, что, даже если Манти не используют Беовульф, чтобы пропахать Лигу от края до края, пример Беовульфа подвигнет другие Основные Миры просто не вмешиваться. Это было уже бы достаточно плохо, но что происходит, когда ЭТО дойдет до Окраины? — Он покачал головой. — Вы знаете, что там более чем предостаточно систем-членов Лиги, и не все из них поддерживают нашу политику. Я бы не сказал, что они чувствуют себя столь же эксплуатируемыми как Протектораты и Пограничье, но они знают, что мы последовательно облагоденствовали экономики Основных Миров за их счет. И многие из них, безусловно, намного ближе к Мантикоре и Хевену, чем к нам, даже если упустить Туннельную Сеть из уравнения. Если они увидят, что мы начинаем терять Основные Системы, что еще может помешать им решить дезертировать с корабля и искать лучшее соглашение с Манти?
«То, что ты имеешь в виду, Натан, — думал Колокольцев, — так это то, что твои приятели в транскорпорациях волнуются по поводу чьего-то отхода от Лиги и национализации их инвестиций. Это — то, по поводу чего они действительно волнуются. И это — то, из-за чего они готовы поджаривать тебя на медленном огне. По сути, их бы заботило намного меньше останется ли Окраина в Лиге или нет, пока это не собирется выйти из-под контроля и отразиться на их ведении бизнеса! Которого просто не будет, если люди, которых они эксплуатировали так долго, увидят шанс сбросить их».
Он кивнул серьезно еще раз, ничем не выказав мвоих мыслей. И правда была в том, что то, что описывал МакАртни, может стать слишком вероятным сценарием, если дела уйдут полностью из-под контроля. В этом отношении Колокольцева позабавил случайный кошмар о том, что произошло бы, если транскорпорации начнут пытаться заключать сделки с Манти. Учитывая расстояние, на которое их щупальцами полностью пронизана Лига, они могут причинить огромное количество ущерба, если решат выступить открыто — или, возможно еще хуже, тайно — на стороне Манти и Хевов. Он не представлял, как кто-то вроде Манти мог бы принять предложение как это, но он никогда не сомневался, что «лояльные и патриотические» мужчины и женщины, которые управляли транскорпорациями, сделали бы это не моргнув и глазом, если бы решили, что это принесет пользу им. Что означало, что он должен был сохранять их счастливыми — или, по меньшей мере, настолько счастливыми, насколько он мог.
Замечательно
— Я думаю, что поддержу Натана, — сказала Омосупе Квотермейн. Она не очень любила МакАртни, и она не казалась очень довольной, поддерживая его, но Первый Заместитель Министра Торговли была, вероятно, единственным человеком, слышавшем больше от взволнованных транскорпораций, чем он. — У меня просто есть это чувство, что лавина все еще ускоряется, — она продолжала, окидывая взглядом голографические лица электронного конференц-зала. — Это будет только все ухудшаться и ухудшаться, по крайней мере, в обозримом будущем, и если мы не сделаем чего-то, чтобы, по крайней мере, замедлить это, у нас может закончиться время, чтобы вообще сделать что-либо еще.
Водославская взгянула на свою коллегу, и сердце Колокольцева упало, поскольку Первый Заместитель Министра финансов медленно кивнула. Характер обязанностей Водославской и обязанностей Квотермейн означал, что два женщины-мандарина обычно приходили к тому, что поддерживали друг друга чаще, чем нет, и Колокольцеву не нравился направление, куда, как он думал, это все шло.
— Что бы Вы хотели предложить сделать, чтобы попытаться замедлить это, Омосупе? — спросил Малахай Абруцци.
— Я не знаю, — признала Квотермейн. Она приподняла правую руку, помахивая ею в нетипично беспомощном, взволнованном жесте. — Я только знаю, что, если мы позволим Беовульфу сделать это, если мы только отступим и помашем на прощание, мы устанавим прецедент. В точности тот тип прецедента, который так беспокоит Натана, касательно систем Окраины. Прямо в эту минуту, арбитры пытаются прийти к заключению о том, действительно ли у Беовульфа есть конституционное право покинуть Лигу. Но если мы позволим им уйти, разве мы не провозгласим этим всей галактике увидеть, ЧТО они делают? И если ОНИ сделали, то и каждая система-участник сделает!
— Возможно, но суть вопроса — то, что мы не можем остановить их, — указал Абруцци с не привычной мягкостью. — У них уже должно быть по меньшей сотня мантикорских супердредноутов, облепивших Терминал Беовульфа прямо в эту минуту. После какого произошло с Филарета, все мы знаем то, что может произойти, если мы все-таки сцепимся с ними. — Он пожал плечами. — Это, как я боюсь, и составляет симпатичное заключительное возражение относительно того, имеем ли мы «право» остановить их.
— Но факт, что мы не можем остановить их, не означает, что мы должны потворствовать их действиям, — МакАртни упрямо стоял на своем.
— В смысле? — спросил Колокольцев.
— В смысле, мы не должны признавать, что их действия, являются законными, — МакАртни вытянул указательный палец на своем столе, акцентируя внимание. — Мы можем осудить их, объявить, что они незаконны, и что мы намереваемся предпринять твердые меры так скоро, как только возможно.
— Что только подчеркнет факт, что мы не можем предпринять какие-либо «твердые меры» прямо сейчас, — Абруцци парировал. — Это только заставит нас выглядеть смешными, Натан!
— Может быть да, а может быть и нет, — сказала Квотермейн, ее выражение внезапно обнадежилт. — О, я согласна, что это подчеркнуло бы факт, что мы не можем принять меры против Беовульфа, но вся Лига знает очень особом астрографическом положении Беовульфа, благодаря его прямому соединению с Мантикорой. Большинство людей понимает, как это ограничивает наши варианты, где это затронуто. Но если мы сделаем это нашим руководящим принципом, тогда мы сможем позиционировать себя соответствующим образом и реагировать… более сильно в случае звездных систем, которых мы можем фактически достигнуть.
— По существу, Вы говорите, что мы отклоняем чье-либо право отойти, независимо от того, что они могут думать, что Конституция говорит, и применим силу, чтобы предотвратить какие-либо дополнительные расколы? — произнесла Водославская с видом женщины, желающей расставить все точки.
— Если будет нужно, — ответила Квотермейн неустрашимо. — Мне не нравится мысль, и, откровенно говоря, есть много потенциальных сепаратистских систем, которых мы, вероятно, НЕ МОГЛИ БЫ дотянуться в военном отношении. Но мы будем в состоянии досгнуть большего количества из них, и если у них нет супер-ракет, которые делают Манти и Хевы, Пограничный Флот должен быть более чем способен контролировать их.
— Мы, вероятно, могли бы, — признал Абруцци. — Хотя было бы трудно повернуть это так, что типа кто-то, кроме нас, использовал железный кулак. Я имею в виду после всего остального, что мы должны были уже слили им с тех пор как все это началось.
— Ну, если мы собираемся занять позицию, что Беовульф не имеет никакого права отойти, — сказал МакАртни, — тогда Хэдли и остальная часть их делегации только что совершили измену. — Он улыбнулся злобно. — Что, по сути, и имело место, и я думаю, что они должны быть арестованы и ни в коем случае не должны покинуть систему!
«О, это — изумительная идея», — подумал горько Колокольцев.
— Натан, вероятно, прав, — вставила Квотремейн, и Водославская кивнула снова.
— И если мы говорим об аресте ублюдков по обвинению в измене из-за этого гребанного раскола, — продолжил МакАртни, — я думаю, что мы должны рассмотреть, не составляет ли их решение предоставить убежище Кармайклу другое предательство! — его улыбка была еще более уродливой чем прежде. — Если мы собираемся заставить их заплатить за все, тогда мы имеем возможность заставить заплатить и его также.
— Стоп! Заткнись, Натан! — обрубил Абруцци. — Если мы начинем бросаться терминами как «измена» вокруг теперь, и начнем с агрессивно настроенных делегатов Ассамблеи прежде, чем они вынесут какое-либо решение, остальная часть делегатов превратит нашу жизнь в ад. Не потому что они так сильно любят Беовульф! Вы думаете, что они не увидят прецедент, который может заявится и ним, чтобы укусить и их также?
— Я не настолько уверен, что это была бы такая уж плохая вещь, если бы они и действительно так сделали, — бросил МакАртни. — Если они выяснят, что мы размажем любого, кто покажется повернувшимся против нас, тогда они, вероятно, два — или даже три! — раза подумают, прежде чем посмеют сделать.
— Это не Пограничье, и мы не говорим о Протекторатах УПБ, — сказал Абруцци категорически. — Мы говорим об Основных Мирах. Мы говорим о звездных системах, у которых есть внутренняя промышленность, чтобы построить существенные собственные флоты, если таки припрет. Мы уже смотрим на конфронтацию против кого-то, технологии вооружения которого мы не можем соответствовать, и Вы хотите махать красной тряпкой под носом у наших собственных звездных систем, пока они не решатся, что должны повысить свою боеспособность, чтобы защитить себя от НАС?
Первый Заместитель Министра образования и информации покачал головой, скривившись в недоверчивом выражении, и МакАртни вспыхнул сердито. Он открыл рот, чтобы огрызнуться, но Колокольцев поднял одну руку в жесте остановиться.
— Успокойся, Натан. И ты, Малахай, — он покачал головой. — Вы с Омосупе и Агатой поставили действительно важные вопросы, Натан. Но у Малахая есть своя точка зрения. Если мы начнем обращаться к виду тактики, который Вы предлагаете, мы поднимем ставки для всех, и прямо в эту минуту, мы не можем позволить себе это.»
— Мы не можем позволить себе НЕ предпринимать этого, — упрямо ответил МакАртни, и Квотермейн кивнула. Однако, Водославская начала сильнее разрываться, как подметил Колокольцев. — Если мы твердо не поставим наш каблук в этом типе вещей сейчас, то не поставим уже никогда.
— Но Малахай прав, что мы НЕ МОЖЕМ поставить каблук на этом прямо сейчас, — жестко произнес Колокольцев. — Мы буквально не можем. Так, если мы попытаемся схватить Хэдли и Кармайкла, мы только рискуем оттолкнуть другие Основные Миры в то время, когда наша слабость собирается стать очевидной для всех. Особенно, когда захват Хэдли и Кармайкла является ЕДИНСТВЕННОЙ вещью, которую мы можем сделать, потому что мы, безусловно, не собираемся идти до конца, чтобы арестовывать ОСТАЛЬНУЮ ЧАСТЬ системного правительства Беовульфа!