Она взглянула на женщину. Верин в самом деле выглядела так, словно она мирно спит. Эгвейн вытащила одеяло и укрыла ее по шею, затем сняла с женщины туфли и поставила перед кроватью, чтобы сделать иллюзию более правдоподобной. Это было несколько неуважительно, но она решила перевернуть Верин на бок. Красная сестра уже заглядывала пару раз, и у нее будет меньше подозрений, если она увидит Верин в другом положении.
Покончив с этим, Эгвейн взглянула на свечу, чтобы понять, сколько времени уже прошло. В комнате не было окон, как и во всех покоях послушниц. Она подавила желание обнять Силу и создать шар света, чтобы читать при его сиянии. Ей придется довольствоваться пламенем единственной свечи.
Она погрузилась в свою первую задачу: расшифровать имена Черных сестер, список которых был в конце книги. Это было даже более важно, чем запомнить шифр. Она должна была знать, кому она может доверять. Следующие несколько часов были самыми беспокойными и страшными в ее жизни. Часть имен была ей неизвестна, многие – едва знакомы. Другие же принадлежали женщинам, с которыми она работала, которых уважала, и которым доверяла. Она выругалась, когда почти в начале списка обнаружила имя Кэтрин, затем присвистнула от удивления, встретив имя Алвиарин. Она слышала об Элзе Пенфелл и Галине Касбан, но не знала некоторые из последующих имен.
Когда она прочла имя Шириам, ее замутило. Эгвейн уже подозревала ее однажды, это правда, но было это в ее бытность послушницей и Принятой. В те дни – дни, когда она только начала охоту на Черную Айя – еще было свежо предательство Лиандрин. Тогда Эгвейн подозревала всех и каждого.
Во время изгнания в Салидаре Эгвейн тесно работала с Шириам, и ей начала нравиться эта женщина. Но она была Черной. Хранительница Эгвейн была Черной. «Будь твердой, Эгвейн», – подумала она, продолжая читать список. Она работала, превозмогая ощущение предательства, горечи и сожаления. Она не должна была позволить эмоциям встать на пути ее долга.
Черные сестры были рассеяны по всем Айя. Некоторые были Восседающими, другие были самыми слабыми и занимали самое низкое положение среди Айз Седай. И их были сотни, немногим более двухсот, по подсчетам Верин. Двадцать одна Голубая, двадцать восемь Коричневых, тридцать Серых, тридцать восемь Зеленых, семнадцать Белых, двадцать одна Желтая и ошеломляющее количество – сорок восемь – Красных. Также там были имена послушниц и Принятых. В книге была приписка, что они, вероятно, были Приспешницами Темного до того, как пришли в Белую Башню, поскольку Черная Айя принимала в свои ряды только Айз Седай. Более подробное объяснение приводилось на предыдущих страницах, но Эгвейн продолжила читать список Сестер. Она должна была знать имя каждой женщины. Она должна знать.
Черные сестры были как среди мятежных Айз Седай, так и в Белой Башне, и даже несколько среди тех неопределившихся, которых не оказалось в Башне во время раскола. Помимо Шириам, наибольшее беспокойство вызвали имена сестер, которые были Восседающими как в Башне, так и среди мятежниц. Духара Басахин. Велина Бехар. Седоре Дадженна. Конечно, Делана Мосалейн и Талене Минли. Мейдани призналась Эгвейн, что Талене была Черной, что и обнаружили Саэрин с остальными, но женщина сбежала из Башни.
Морайя Карентанис. Эта была из Голубой Айя, женщина, проносившая шаль более чем сотню лет, известная своей мудростью и рациональностью. Эгвейн консультировалась с ней по многим вопросам, используя ее опыт, считая, что на нее – Голубую – можно было положиться. Морайя была одной из тех, кто активно выступал за избрание Эгвейн Амерлин, и кто быстро вставал в поддержку Эгвейн в нескольких решающих моментах.
Каждое имя было как шип, впивавшийся под кожу Эгвейн. Дагдара Финчи, однажды исцелившая Эгвейн, когда та споткнулась и подвернула лодыжку. Заника, которая занималась с Эгвейн на уроках и казалась такой милой. Ларисса Линдел. Мийаси, для которой Эгвейн колола орехи. Несита. Населле Кайяма. Налаене Форрелл, которая – как и Элза – принесла клятву Ранду. Бирлен Пена. Мелвара. Чаи Руган…
Список продолжался. Несколько раздражало, что ни Романда, ни Лилейн не оказались Черными. Возможность заковать в цепи одну из них или сразу обеих была бы как нельзя кстати. Почему Шириам, но ни одна из них?
«Остановись, Эгвейн, – подумала она. – Ты ведешь себя нерационально». Желание, чтобы определенные сестры оказались Черными, ни к чему не ведет.
Кадсуане также не было в списке. Равно как и никого из ближайших друзей Эгвейн. Она и не ожидала их там встретить, но было все же неплохо закончить чтение списка, не обнаружив там их имен. Группа Айз Седай, охотящихся на Черную Айя в Белой Башне, также была подлинной, поскольку их имен в списке тоже не оказалось. Не было там и имен шпионок из Салидара.
И имени Элайды также не было в списке. В конце было пояснение, что Верин очень тщательно присматривалась к Элайде, выискивая доказательство, что она была Черной. Но высказывания Черных Сестер твердо убедили ее в том, что сама Элайда не была Другом Темного. Просто неуравновешенная женщина, которая временами мешала Черным так же, как и остальной Башне.
К сожалению, это имело смысл. Зная, что Галина и Алвиарин были Черными, Эгвейн подозревала, что не встретит имени Элайды в списке. Черные, по-видимому, выбрали в качестве Амерлин ту, которой было легко манипулировать, затем внедрили Черную Хранительницу, чтобы ею управлять.
Вероятно, они как-то повлияли на Элайду через Галину – как поясняла Верин, той, видимо, удалось стать главой Красных – или Алвиарин. Запугиваниями или подкупом они заставили Элайду делать то, что пожелают, а она и не догадывалась, что служит Черным. И это объясняло странное падение Алвиарин. Возможно, она зашла слишком далеко? Перешла границы, вызвав гнев Элайды? Это выглядело правдоподобно, но они не могли знать наверняка, пока сама Элайда не расскажет, или Эгвейн не расспросит Алвиарин. Что она собиралась сделать как можно скорее.
Задумавшись, она закрыла толстую красную книгу. Свеча к тому времени догорела практически до основания. День подходил к концу. Возможно, самое время настоять на получении информации о состоянии дел в Башне.
Прежде, чем она решила, как подступиться к этому, в дверь постучали. Эгвейн, подняв глаза, поспешно переплела концы закладки, и книги исчезли. Стук означал, что за дверью есть еще кто-то, помимо Красной.
– Войдите, – сказала она.
Дверь открылась, и из-за нее показалась Николь, стройная женщина с большими темными глазами, стоящая под внимательным взглядом Турезе. По-видимому, Красной не нравилось, что у Эгвейн посетитель, но исходящий от чаши в руках Николь пар объяснял, почему той позволили постучать.
Николь, колыхнув белыми юбками, сделала реверанс Эгвейн, что заставило Турезе еще больше нахмуриться. Николь, однако, не обратила на это внимания.
– Для Верин Седай, – тихо сказала она, кивнув в сторону кровати. – Госпожа Кухонь распорядилась, когда узнала, насколько уставшей вернулась Верин Седай из своих путешествий.
Эгвейн кивнула, скрывая возбуждение, и жестом указала на стол. Николь быстро подошла, поставила поднос на стол и прошептала:
– Я должна спросить, доверяете ли вы ей.
Она снова взглянула на кровать.
– Да, – ответила Эгвейн, скрыв слова за скрипом отодвигаемого табурета. Итак, ее союзники не знали, что Верин мертва. Это хорошо; секрет был в безопасности. Пока.
Николь кивнула, затем сказала погромче:
– Было бы лучше, если бы она съела это горячим, так что я оставлю это тебе, чтобы не будить ее. Мне велено предупредить тебя, чтобы ты не трогала еду сама.
– Я и не буду, пока не выяснится, что ей это не понадобится, – ответила Эгвейн, отворачиваясь. Спустя мгновение, за Николь закрылась дверь. Эгвейн провела несколько мучительных минут за умыванием и переодеванием, пока Турезе не открыла дверь и не проверила ее. Наконец, убедившись, что ее не прервут, она взяла ложку и принялась шарить в чашке с супом. Ну конечно, вот маленький стеклянный сосуд со свернутой бумажкой внутри.
Умно. Ее союзники, по-видимому, слышали о том, что Верин в комнате Эгвейн, и решили воспользоваться этим как предлогом, чтобы пронести что-то внутрь. Она развернула бумажку, на которой было написано только одно слово. «Жди».
Она вздохнула, но больше ей ничего и не оставалось. Она не осмелилась достать книгу и продолжить чтение. Вскоре она услышала голоса снаружи; похоже, о чем-то спорили. В дверь снова постучали.
– Войдите, – с любопытством сказала Эгвейн.
Дверь открылась, и в комнату вошла Мейдани. Она закрыла дверь прямо перед носом Турезе.
– Мать, – она сделала реверанс. На стройной женщине было облегающее серое платье, пожалуй, слишком очевидно подчеркивающее ее пышную грудь. Должна ли она была ужинать с Элайдой этим вечером?
– Прошу прощения, что заставила вас ждать.
Эгвейн отмахнулась.
– Как ты смогла пройти мимо Турезе?
– Известно, что Элайда… благоволит ко мне, – сказала она, – а закон Башни гласит, что ни один пленник не может быть лишен посетителей. Она не могла остановить сестру, пожелавшую навестить простую послушницу, хотя и попыталась поспорить.
Эгвейн кивнула, а Мейдани, нахмурив брови, посмотрела на Верин. Потом побледнела. Черты Верин приобрели восковой оттенок и оплыли. Было очевидно, что что-то не в порядке. Хорошо, что Турезе ни разу не взглянула на «спящую» женщину повнимательнее.
– Верин Седай мертва, – сказала Эгвейн, бросив взгляд на дверь.
– Мать? – переспросила Мейдани. – Что произошло? На вас напали?
– Верин Седай была отравлена Приспешником Темного незадолго до нашего с ней разговора. Она знала о яде и в последние минуты своей жизни пришла сообщить мне некую важную информацию
Невероятно, как же мало правдивых утверждений необходимо для маскировки.
– Свет! – воскликнула Мейдани. – Убийство внутри Белой Башни? Мы должны кому-нибудь сообщить! Собрать стражу и…
– С этим разберутся, – твердо проговорила Эгвейн. – Успокойся и соберись. Я не хочу, чтобы надзирательница снаружи услышала, о чем мы говорим.