— По коням! — зычно скомандовал Захар, и неровный строй егерей тут же распался. На месте остался только Грач, нахмуренный, серьезный и злой.
— Тебе, что ли, особое приглашение нужно? — изумился Безнос.
— Я не иду, — буркнул Грач. — Негоже людишек бросать. Землепашцы они, куда им с чудищами тягаться? А я, глядишь, чего присоветую.
— Ты ж не дурак, — прищурился сотник. — Ведь понимаешь, им не помочь, только поляжем зазря.
— Детишки там и бабы, — уперся Грач. — Поздно мне убегать, отбегал свое. Отпусти, командир.
— Тебе в отставку на следующий год.
— И чего? Ни семьи, ни детей, мать с отцом померли давно. Здесь пригожусь.
— Все же дурак, — вздохнул Безнос.
— Выходит, дурак, — улыбнулся Грач. — Так отпустишь?
— А если нет?
— Убегу.
— Бежать нельзя, трибунал. — Безнос махом взлетел в седло. — Приказываю младшему унтер-офицеру Григорию Беглову остаться при Покровском монастыре для надзора и наблюдения. Прощай, Григорий.
— Прощайте, ребята. — На миг показалось, что у Грача предательски блеснули глаза. — Благодарю, командир.
Безнос не ответил, развернул коленями коня и пустился в галоп. Егеря, проезжая мимо, молча жали старому унтеру руку. Ободряюще хлопали по плечу. Слов никто не нашел. Да и не нужны были слова, все они в тот момент казались пустыми, ненужными. Кавалькада пылила по дороге, а Грач все стоял, и хрен поймешь, что творилось у него в голове…
Глава 7Знакомства приятные и не очень
Одиннадцать с половиной верст отмахали и не заметили, только в глазах рябило от проносящихся мимо полей, перелесков и рощ. Лошади пошатывались, храпели и брызгали пенистой желтой слюной. Но ни одна не упала, оно и понятно, в Лесную стражу доходяжных коняг не берут. Вышний Волочек открылся с пригорка во всей пасторальной красе — широкая гладь Вышневолоцкого озера с многочисленными лесистыми островами, а на берегу каменный город под защитой редутов крепости в форме звезды. Еще каких-то пятьдесят лет назад ничего этого в помине тут не было, ни города, ни озера, ни процветания, в излучине реки Цны ютилось небольшое село, весьма удачно оседлавшее волок. А волоки в Новгородчине ценятся пуще всего, тут, среди болот и мелких речух, всегда востребовано удобное место перетащить груз сушей из одного водоема в другой. Вот на таком месте Вышний Волочек и устроился, рос ни шатко ни валко, пока в 1617-м республика, озаботившаяся удобством торговых путей, не затеяла грандиозную стройку. Под руководством немецких мастеров возвели невиданную систему каналов, шлюзов, дамб и водохранилищ, открыв водный путь из Балтийского моря до Волги, ставший основой процветания Новгородской республики. Почти двадцать лет работы в невыносимо тяжелых условиях, огромные средства и строго засекреченные данные о числе погибших рабочих. Кто говорил, что в болотах сгинули две тысячи мужиков, а кто и все пятьдесят, правду надежно скрыли архивы Камер-коллегии. Дыма без огня не бывает, и порой по весне из подмытых стенок каналов высыпались позеленевшие, плесневелые кости и черепа. В любом случае результат окупил любые издержки, взять стремительно разбогатевший на торговле Вышний Волочек, вотчину купцов Сердюковых, Асташковых и Танзеевых, за полвека превратившуюся из села с деревянными сараюхами и избушками в современный город с кирпичной застройкой и мощеными улицами.
Хмурые усачи в светло-синих пехотных мундирах распахнули ворота, сержант с обожженным порохом морщинистым лицом проверил документы и на вопрос: «Где бургомистр?», вальяжно указал на торчащий в центре города шпиль. Последний раз Рух тут бывал мимоездом лет десять назад, и за прошедшие годы Волочек порядком разросся и еще больше похорошел. Ютившиеся на окраинах рабочие бараки снесли, налепив опрятных домишек в англицком стиле, идеально прямые улицы начисто подмели, мусор, скопившийся за долгую стройку, вывезли, чтобы прогуливающиеся нарядные мамзели с кавалерами не воротили носов. Но вытравить былую сельскую идиллию так и не удалось, в подворотнях в лужах валялись жирные свиньи, а за изгородями копошились пестрые куры и горланили петухи. И тут же наметилась странность: в порту не было обычного многолюдства и матерной суеты. На озере одиноко застыла баржа, хотя обычно их тут не один десяток накапливался, ожидая своей очереди на сплав вверх и вниз по реке. Пустовали и многочисленные, завсегда процветавшие кабаки, вечно полные пьяных матросов, приказчиков и бурлаков, без числа спускавших деньги на вино, карты и жеманных потасканных шлюх. Шлюх, кстати, тоже не было видно. Выходной, что ли, у них?
Ратуша оказалась дивно красивым двухэтажным особняком с мансардой, арочными окнами и башней, с непременным колоколом как знаком городского самоуправления. Захар велел своим отдыхать и на прием к местному начальству позвал только Руха. Экая великая честь, делать больше нечего, чем со всякими крючкотворами время терять. Секретарь было пытался воспрепятствовать аудиенции, но, глянув на предусмотрительно снявшего маску Безноса, подавился возражениями и сделал вид, будто его тут вовсе и нет.
В Руховых представлениях бургомистр должен был быть непременно дороден, высок и представителен, а на деле за столом, заваленным бумагами и толстыми книгами, ютилась неказистая канцелярская крыса лет пятидесяти, в сюртуке, очках и засаленном парике, с тусклыми глазами заморенного работой человека.
— Здорово, — дружески поприветствовал Рух и без приглашения уселся в кресло с резными гнутыми ножками. Захар с грохотом пододвинул второе, без зазрения совести скинув на пол кипу, наверное, очень важных листов.
— В-вы кто? — слегка заикнулся чиновник, к своей чести держась без особого страха перед ворвавшимися в кабинет развязными наглецами.
— Лейтенант Захар Проскуров, — представился Безнос. — Четвертый егерский, «Волчьи головы». А это Рух Бучила, Заступа села Нелюдова, тут недалече.
— Мое почтение «Волчьим головам», — склонил голову бургомистр. — Бучила? Наслышан-наслышан.
— Слава бежит впереди героя, — осклабился Рух.
— Если не ошибаюсь, это вас два года назад подозревали в организации банды для ограблений почтовых карет?
— Наветы то злые и наговоры, — поморщился Рух. История эта уж начала забываться, и вот тебе на, снова всплыло дерьмо. И поспешно сменил тему: — А вас как звать-величать?
— Ох, простите мою невежливость. — Чиновник вскочил и церемонно поклонился. — Разрешите представиться: советник шестого класса, бургомистр Вышнего Волочка, барон Алексей Парфенович Авдеев.
— И вы нас тоже извините, дорогой Алексей Парфенович. — Рух навалился на стол. Так врываться они, конечно, поторопились. На их счастье, бургомистр оказался из новых дворян, получивших титул за должность. Попался бы потомственный, так приказал бы в шею гнать незваных гостей. Да еще всыпать плетей. А этот сидит, улыбается, глазками хлопает… — Чрезвычайное происшествие: мы только что из Покровского монастыря, там все убиты и в данный момент нарождается целая армия живых мертвецов.
— Убиты? — ахнул бургомистр.
— Вчера в монастырь доставили три тела из деревни Торошинки. Слышали, что там произошло?
— Слышал, как не слышать, такое горе, такое горе…
— Ну вот, меньше объяснять. Трупы из Торошинки заражены какой-то непонятной херней, зараза поднимает мертвецов и изменяет, делая быстрыми, сильными и опасными. Обычного мертвяка ребенок палкой забьет, а этих мы троих еле остановили. Я да почти два десятка егерей. А в монастыре таких теперь полторы сотни сидят.
— Сколько? — ужаснулся Авдеев. — Информация проверенная?
— Не, у старух на завалинке подслушали, — фыркнул Бучила.
— Все точно, — подтвердил Захар. — Ночью они попрут из монастыря, и крови будет море. Поднимайте войска, сударь мой бургомистр, надо срочно выжигать это гнездо.
— Господи Боже ты мой, правильно говорят, беда не приходит одна, — Авдеев повысил голос: — Прохор! Прохор!
В дверь тут же просунулась голова секретаря.
— Да, ваше благородие.
— Прохор, голубчик, отправь посыльного в крепость, истребуй мне капитана Сингаревского. Срочно!
— Сделаю, ваш благородие. Айн момент. — Голова исчезла.
— Прохор!
Голова вернулась.
— Подожди, Прохор, от торопыга какой. Еще вызови мне Ольгу Карловну. Сам, голубчик, вызови, не поленись. Бери коляску мою. Скажи, кланяюсь я. Нижайше прошу.
— К ней не пойду, — помрачнел Прохор, как-то разом растеряв весь пыл и энтузиазм. — Обиженный я. Ольга Карловна на Новый год пьяные изволили быть и спину мне подожгли, кафтан новенький испортили и камзол. А всем потеха была. Не пойду я за ней.
— Ты уж уважь, голубчик, меня, — попросил Авдеев. — Ведь знаешь, простому посыльному она и дверь не откроет, зазналась совсем. А дело важное, государственное. Буду у тебя в должниках.
— Я в отпуску три года не был, — буркнул Прохор.
— Будет, голубчик, отпуск, будет.
— Слыхал такое уже. И не раз.
— Честное-благородное слово! Только поспеши, голубчик, поспеши.
— Я запомню, при свидетелях сказано! Ежели не вернусь, значит, погиб. — Прохор улетучился.
— Вот так и работаем, — пожаловался бургомистр. — Каждый условия ставит да артачится на разный манер. Ну ничего, Прошка быстренько обернется, городишко маленький. Десять минуточек подождать. А у меня тут и без ваших мертвяков по горло проблем. Банду, в Торошинке набезобразившую, надо ловить. А как ловить в наших лесах да болотах? Тут армия спрячется — не найдешь. Губернатор депешу прислал — найти и наказать. Вот разбойники испугались! Солдаты нужны, а он мне бумагу с печатями. Мне с Прошкой по топям скакать? В волости творится черт знает что. В Дедине и Ивняках позавчера отравили колодцы, трое умерло, с полсотни маются животами и кровью тошнят. Люди стали искать виноватых, поймали двух евреев и повесили на ближайшей осине. Вчера поутру на Бежецком тракте накрыли обоз с зерном, мужиков всех побили, а зерно бросили. Это как? На Заполье ночью налетели, открыли пальбу, ранили стражника. За неделю все с ума посходили? А мне говорили, Алексей Парфенович, езжайте в Волочек, места там тихие, скоротаете старость до пенсии…