— Сюда, пожалуйте. — Венька провел компанию в угол и полотенцем смахнул крошки с дубового, кривовато, но надежно сколоченного стола. — Чего изволите?
— А что есть? — прогудел из-под маски Захар.
— Борщ со сметаной, поджарка свиная с луком, каша пшенная, репа пареная, соленья. — Парень косился на сотника испуганно.
— Тащи борща и поджарки на четырнадцать изголодавшихся душ. — Захар глянул на Руха. — Ты ведь борщ ешь?
— Придется пожрать, — проворчал Бучила.
— И пива тащи, — вставил Чекан. — Немного. Пару бочонков для начала. Мы все ж на службе. А кровь у тебя есть человечья, в разлив?
— Чего? — Венька глупо захлопал глазами.
— Значит, нет? — расстроился Чекан. — Жаль. А с виду приличное заведение. Тогда свиной крови чашку, для нашего друга!
Рух одарил говоруна многозначительным взглядом.
— Будет исполнено. — Половой убежал, лавируя между хмельных посетителей.
Бучила прислонился к стене и оглядел полутемный зал, набитый купцами, обозниками, гуртовщиками и всяким прочим беспокойным людом, шатавшимся из конца в конец Новгородской республики по торговым, государственным и разбойным делам. Вместе с ним гостей любопытно разглядывал сидевший на потолочной балке одинокий и нечастный рыженький таракан. В противоположном углу с грохотом сдвигали чаши и вызывающе орали опасного вида молодчики, увешанные оружием. Видать, те самые продажники, про которых воротник предупреждал. Наемников всегда в новгородских землях было в достатке, республика щедро платила головорезам, соблазняя вольную братию золотом, добычей и бесконечной войной. Бучила сразу определил не местных, по гортанному говору, смуглой коже и горбатым носам. Южане никак, сукины дети. Интересно, какого клята их сюда занесло? До этого Рух видел и белокурых свеев, и германских ландскнехтов в пестрых одеждах, и обряженных в шкуры и славящихся жестокостью диких литвинов. А вот южан как-то не доводилось. Неужели и правда дело идет к большой войне, и новгородцы собирают все силы? Кто его знает…
Высоченный, поджарый наемник с ветвистым шрамом на правой щеке уловил на себе пристальный взгляд, мельком глянул на Руха, мазнул по остальным и отвернулся, пряча подленькую усмешку.
В дверях появился нарочный гонец Алешка Бахтин, высмотрел в многолюдстве новых знакомых, подошел неуверенной, дергающейся походкой человека, проведшего сутки в седле, рухнул на лавку и, слабо улыбнувшись, сказал:
— Посижу с вами, немножко.
— Поспать тебе надо, парень, — по-отечески вздохнул Захар.
— Посплю, — кивнул Алешка. — Мне много не надо, а на место к утру надо поспеть, кровь из носа.
— На рассвете бы с нами поехал, — отозвался Захар. — До Сатеевки нам по пути, а это почитай полдороги. Все веселей.
— Спасибо, но у меня каждый час на счету. — Нарочный, морщась, словно от застарелой зубной боли, расстегнул туго затянутый пояс с рапирой и кинжалом, с рукоятью, отделанной серебром, и навершием в виде головы хищной птицы.
— Тебе видней, — не стал настаивать сотник.
— Ножичек у тебя, парень, интересный, — мотнул головой Чекан.
— Отцовский. — Алешка на пядь вытянул сверкнувшее лезвие и задвинул обратно. — Он служил в гвардии, погиб в битве при Коренево, мне два года было тогда.
— Здравия, гости дорогие. — Из чадного полумрака выкатился брюхатый коротышка. — Поклон Лесной страже, нашим защитникам и обережникам. Я Прокл Кузьмич, владелец сего скромного заведения. Вся выпивка за мой счет! Заказ у вас приняли?
— Приняли-приняли, — кивнул Захар. — Ты лучше скажи, хозяин, заночевать где есть у тебя?
— Найдем. — Кузьмич оживленно закивал. — Как не найти? Комната наверху для особых гостей, чисто, клопов почти нет. Сколько вас?
— Десяток да трое. Нарочный, ты с нами или на почте?
— С вами.
— Тогда четырнадцать.
— Ну… Тесновато будет… — развел руками Кузьмич.
— Ничего, мы люди привычные, — ухмыльнулся Захар.
— А с бабами у вас как? — сладко зажмурился Чекан.
— Баб? Баб отыщем, — понимающе захлопал глазами хозяин.
— Я те баб покажу, — погрозил пальцем сотник. — Еще раз срамную болезнь подхватишь, взашей погоню, своими руками срежу волчью башку.
— Да я не для себя, — побожился Чекан. — Для ребят. Вон для кутенка малого, он, поди, бабу живую не щупал еще. А, гонец?
— Не твое дело. — Алешка густо покраснел.
— Так надо баб или нет? — растерялся хозяин.
— Обойдемся, — отменил заказ Безнос.
— Ну вот, парень, значица, не судьба тебе стать мужиком. — Чекан хлопнул гонца по плечу.
— Очень надо, — обиделся Алешка.
Рух отвлекся от светской беседы и увидел идущего к ним легкой, пружинной походкой черноволосого наемника с блудливой усмешкой, приклеенной на узком, рассеченном шрамом, смуглом лице. От него за версту веяло особой породой людей, всюду ищущих неприятности. Поели, мать его так…
— Я присяду? — гортанно спросил наемник и, не дожидаясь приглашения, хлопнулся на лавку, потеснив Чекана.
— Чего надо? — спросил Захар.
— Познакомиться, — пожал плечами наемник. — Смотрю, компания у вас интересная, всякой твари по паре. — Он шумно принюхался, раздувая ноздри. — Чуете, вроде воняет дерьмом? — И в упор посмотрел на маэва. — А, тут вромос, вон оно как.
Ситул окаменел. Рух свободно откинулся на стену в ожидании старого доброго смертоубийства. «Вромос» — пренебрежительное и оскорбительное словечко, обозначавшее всякого нелюдя, произошедшее от греческого «вроми» — грязь, и прочно вошедшее в обиход.
— Не трогай маэва, — прогудел Захар.
— Опекаете зеленую морду? — Наемник сладко зажмурился.
— А по мне так воняет немытой и невоспитанной южной скотиной, — фыркнул Бучила.
— Смелый, да? — Наемник ожег упыря взглядом. — Да вы расслабьтесь, я ссор не ищу, мне интересно. В наших краях вромосов в людские места не пускают. Да и вромосов почти нет, повывелись все.
— Так может, тебе убраться в ваши края? — миролюбиво поинтересовался Бучила.
— Сначала ваши посмотрим. — Наемник кивнул на товарищей. Те вроде бы не интересовались разговором, но Рух чувствовал идущее от них напряжение. — Мы тут с ребятами решили освоиться, может, в охотники на вромосов подадимся, бабенки у них, говорят, дикие.
— А еще говорят, охотники на вромосов часто исчезают в здешних лесах, — вкрадчиво сказал Ситул.
— А разве тебе, животное, разрешили открыть поганую пасть? — ощерился наемник.
— Хватит. — Захар тяжело навалился на стол.
— А то что? — Наемник выдержал взгляд сотника. — Мне не нравится сидеть в одном помещении с вромосом, его место в хлеву. Мне не нравитесь вы, любители таких ублюдков, как он. Хер в капюшоне, пара крестьян, строящих из себя бойцов, и девка, ряженная мальчишкой.
Рух увидел, как гонец побелел, губы сжались в жесткую полосу, и рука поползла на эфес рапиры. Алешка сдержался усилием воли, и Бучила ему мысленно поаплодировал. Мелкий засранец, а стержень-то есть, знает, что бы там ни было, в драку ему вступать никак нельзя. Гонец со срочной депешей не имеет права на риск.
— Это вы про меня? — дрогнувшим голосом спросил Алешка.
— Ну а про кого, красотуля? — хохотнул наемник. — Я смазливую деваху всегда угляжу.
Алешка выдохнул и сказал, глядя в стол:
— Если вы соблаговолите быть на этом же месте через два дня, я буду рад скрестить с вами мечи.
— А чего ждать? — Наемник похабненько подмигнул. — Пошли наверх, я тя так оттарабаню, ноги не понесешь.
— Сиди, парень. — Бучила удержал взвившегося почтаря и тихо сказал: — А ну, пшел на хер отсюда, мразь.
— А, так это твоя бабенка, ну извини, — покаялся наемник. — Теперь буду знать. И твоя, наверно. — Он подмигнул Захару. — Поэтому и рожу прячешь, стыдно кучей блудить? Или брезгуешь одним воздухом с нами дышать?
— Может и так, — отозвался Захар и медленно-медленно снял маску с жутко обезображенного лица.
Наемник отшатнулся, словно увидев ожившего мертвеца, но моментально взял себя в руки и сказал, кривя рот:
— Ого, ну и харя у тебя, братец. А только я пострашнее видал, да и сам резал похуже. Знаешь, как трещит под лезвием живое мясо? Еще как знаешь, по глазам вижу. Мы с тобой кое в чем похожи.
Чекан, сидевший расслабленно, будто дело его не касается, незаметно соскользнул ладонью на рукоять длинного кинжала. Захар загадочно и страшно улыбнулся, мол, да, похожи, и сейчас ты узнаешь насколько…
— Уважаемые, пожалуйста, не надо, — вклинился владелец трактира. — Люди отдыхают, а вы сейчас сцепитесь, бучу наведете, посуду поколете, кто за ущерб будет платить?
— Не лезь в чу… — наемник резко замолк. В постоялый двор ввалились бойцы Лесной стражи и шумной гурьбой направились через зал к столу. Продажник оценил ситуацию, встал и сказал:
— Без обид, ребята, я ж пошутил. Вы, суровые северяне, шутки-то понимаете? Ну и хорошо. Отдыхайте, глядишь, еще встретимся. Мое почтение.
Он пропустил бойцов и отбыл восвояси. Лесники рассаживались, пересмеиваясь и бряцая сталью.
— Уф, пронесла нечистая. — Хозяин вытер покрасневшее, взмокшее от пота лицо. — Беда с продажниками этими проклятыми, того и гляди свару учинят и будут бить, сволочи, смертным боем.
— Пока мы здесь, ничего не случится, — заверил сотник.
— Оно и спасибо! Ну я вам не буду мешать. — Хозяин попятился и растворился среди жующих и пьющих людей.
Тут же чертом подскочил Венька с подносами, загремели тарелки. Перед Рухом задымилась мясным паром глубокая миска со сдобренным сметаной борщом. Бойцы передавали по кругу ломти свежего хлеба и кувшины с темным, крепким пивом. В центре стола одуряюще пахло и истекало прозрачным соком блюдо жареной свинины с кольцами золотистого, до хрустящей корочки обжаренного лука.
— А это… — половой замялся, не зная, куда поставить глиняную чашку. — Кровь-то заказывали?
— Сюда давай. За всех присутствующих! — Рух, в припадке хорошего настроения, выхватил посудину с густой, подернутой масляной пленкой жижей и высадил теплую кровь одним могучим глотком.