— Орегон, — сказала я, — Мы переехали, когда мне было пять.
— И правда то, что я слышал? Тебя нашли на ступенях у церкви? В пелёнках? С тайным ожерельем, которое покажет твою истинную судьбу, когда тебе исполниться восемнадцать?
Я засмеялась. — Это история гораздо интереснее, чем настоящая. Никакой церкви, ожерелья или пеленок. Но, да, «подкидыш» это правильный термин. Очень по-диккенсовски.
Рейфу было что сказать, когда он заметил, что Дэниел наблюдает за ним. Он наклонился и прошептал: — Есть какой либо шанс, что я могу заполучить твои тридцать минут без всякой компании?
Я взглянула на Дэниела. Он говорил губами, «Хочешь, чтобы я избавился от него?» Я отрицательно покачала головой. Николь последовала за взглядом Дэна, потом встала, взяв его за рукав и сказала что-то, что я не могла услышать. Дэниел колебался, а потом кивнул. Они встали и направились в сторону кухни.
Когда они проходили мимо, Николь наклонилась ко мне и прошептала: — Мы собираемся выйти наружу. Подышать воздухом. — Она подмигнула. — И, оставляем вас наедине.
— Спасибо, — сказала я.
Они ушли, но музыка все ещё играла, и Сэм возвращалась в гостиную через столовую, она обещала быть ещё большей проблемой.
— Хочешь пойти куда-нибудь, где будет тише? — спросил Рейф.
Я кивнула. Он взял мою колу и свое пиво и пошёл за мной. Была ещё одна комната с телевизором, куда я пошла в первую очередь. Все казалось тихим, пока я не открыла дверь, и не обнаружила, Хейли и Кори на диване… не совсем одетых. Прежде чем я успела закрыть дверь, Хейли спрыгнула с Кори и отдернула вниз свою рубашку. Она начала огрызаться на меня. Потом она увидела Рейфа стоящего у меня за спиной.
— Привет, Хейли. — сказал он. — Кори.
Взгляд, которым она одарила меня был смертельным. — Ах, ты сука, — сказала она. — Ты маленькая интриганка…
Я быстро закрыла дверь.
— Спасибо, ребята! — крикнул Кори.
— Прости! — крикнула я в ответ.
— Как насчёт того, чтобы выйти наружу? — Прошептал Рейф. Он поймал мой взгляд и сказал: — Просто на крыльцо или на что-нибудь подобное.
— Я думаю, туда пошли Дэниел и Николь. У меня есть идея.
Я привела его наверх. Когда я толкнула дверь в спальню Дэниела, я сказала: — Это временная станция, а не пункт назначения.
Рейф усмехнулся. — Чёрт.
Я вошла, оставив дверь приоткрытой, и направилась к окну. Оно, как правило, было открыто. Дэниел перед уходом открывал окно, собирал мешок и ехал на велосипеде к нам. Было время, что мы даже сидели на крыше. Мы привыкли быть в троём, но когда Серена умерла всё изменилось.
Дом был покрашен этим летом, и окно тяжело было открыть. Я нажала на него, потом посмотрела на Рейфа, чтобы попросить помощи. Он стоял перед комодом Дэна, держа наши напитки, и смотрел на фотографии просунутые в зеркало.
— Вы, ребята, действительно были друзьями долгое время. — Он указал на одну фотографию. — Сколько тебе здесь? Шесть?
— Около того.
Он усмехнулся. — Мне нравятся косички.
Он наклонился, чтобы посмотреть на другие фото. Кто-то что-то крикнул внизу, и я сказала: — Давай, — внезапно осознав, что я не хочу быть найденной с Рейфом в спальне Дэниела.
Рейф не торопился, обходя комнату. Он указал на груду учебников на полу.
— Как он использует их? В тяжелой то атлетике?
— Если бы ты чаще появлялся в классе, то знал бы. Дэниел не тупой качок.
— Без шуток. — Он наклонился, чтобы прочитать названия. — Предварительный закон? Скажи, пожалуйста, что это принадлежит его старшему брату.
— Это книги его дяди. А теперь его. Они немного устарели, но… — Я пожала плечами.
Он посмотрел на меня так, как будто думал, что я шучу. Все в городе шутили о том, что Дэн захватит работу шрифа Карлинга, и когда он был маленьким, он даже думал, что хочет стать полицейским. Затем он провел год в академии для курсантов и понял, военизированная карьера не для него.
Дэниел имел своё мнение по поводу того, что плохо, а что хорошо. И не любил следовать чужому мнению. Поэтому он нацелился на право. Он не был уверен в нём наверняка. Дэниел был твёрдый отличник, он действительно учился. Тяжелее, чем я, что заставляло меня иногда плохо себя чувствовать.
Я, наконец, подвела Рейфа к окну и держала напитки, пока он открывал окно. Тогда я передала их ему обратно и попросила его подождать.
— Могу ли я спросить, куда же мы идём? — сказал он.
— Наверх.
Он усмехнулся. — Я должен был догадаться. После того, как ты заставила меня открыть окно.
Глава 14
Из окна, я вылезла на крышу. Я взяла у него напитки, и поставила их на кровлю крыши. К тому времени, когда я взяла их и спустилась, Рейф уже был на крыше. Я подошла к своему обычному месту — краю крыши, выступу над гаражем.
Рейф сел рядом со мной. Я протянула ему пиво и посмотрела в темный лес. Когда я вдохнула его запах, я закрыла глаза и расслабилась, но я не почувствовала, обычного медленного потока энергии, просачивающегося в меня. Может быть, уже просто было слишком поздно или я слишком устала. Во всяком случае, энергия, казалось, текла, оставляя меня в блаженном расслаблении, даже делала меня немного легкомысленной.
Когда я взглянула на Рейфа, он смотрел в ночь, потягивая пиво, выглядя таким же спокойным и удовлетворенным, как и я. Ни один из нас не сказал ни слова, но между нами не было неловкого молчания. Оно было просто…приятное.
Через несколько минут, он сказал: — Лучше не позволять моим тридцати минутам попросту ускользнуть, да?
— У меня нет с собой часов.
Его улыбка вызвала у меня дрожь в животе, медленно тепло растеклось по моему телу, как если бы в моём стакане было, что-то большее, чем просто кола. Я отвела взгляд и сделал глоток. Это не помогло. Я почувствовала себя странно. Как тогда, когда летом один мальчик тайком подлил ром в мою кока-колу во время нашего первого и последнего свидания. Я знала, что выпивка была похожа на вкус, того, что я пила сейчас, но ведь я пила просто колу.
— Так ты хочешь узнать меня… — сказал он.
Я засмеялась, и это непонятное чувство ушло. — Хм, нет, я не думаю, что когда-либо говорила это.
— Ты была к этому близка. Вот твой шанс. Спрашивай у меня, что угодно и я отвечу относительно честно.
— Относительно?
— Я таинственный новенький в городе. Тебе это нравится. Ты просто не хочешь это признать. Так что, да, я буду отвечать относительно честно. Спроси меня о чём-нибудь.
— Хорошо. Самая страшная вещь, которую ты сделал?
Он рассмеялся. — Ничего себе. Сразу самый сложный вопрос. — Он сделал глубокий вдох. — Хорошо. Самое страшное? Самое страшное, это то, что я пережил, когда умерла мама. Но ты сказала, «самую страшную вещь, которую я сделал». Это пожалуй, приезд сюда. Я привык к переездам, как я уже сказал. Но это было по-другому. Я не легальный иммигрант, очевидно, что мы должны были уехать, и мы знали, что унаследовал этот дом, так что нам пришлось рисковать и надеяться, что никто не будет задавать нам слишком много вопросов.
— Ты должен был уехать из-за Энни. Ты боялся, что она потеряет опеку над тобой.
— Отчасти… — Он пил свое пиво так, как будто оно его успокаивало. — Самое страшное, что я когда-либо делал — это переезд сюда, и у меня была самая глупая причина, по которой я сделал это.
После минутного молчания, я сказала: — Ты будешь говорить или просто дразнить меня?
Я ожидала от него улыбки. Вместо этого, он допил свое пиво в один длинный, почти отчаянный глоток.
— Я взял деньги у неправильных людей, — сказал он.
Я напряглась, уверенная в том, что он снова расскажет это дерьмо про плохого парня. Но он очень тихо замолчал, наблюдая за мной, его глаза тревожно блестели, как будто он хотел взять свои слова обратно, но не мог этого сделать.
Я просила честности. Он дал мне больше, чем был должен, потому что он хотел, заработать мое доверие, хотел этого так сильно, что даже рассказал мне об этом. Я задалась вопросом, почему, но я никак не могла удержаться за эти мысли, потому что снова появилось это ленивое, дрейфующее чувство.
Я знала, что он ждет, что я что-то скажу. Но что? Я умирала, как хотела спросить, что же он сделал, но я понимала, что пересеку черту, если спрошу об этом.
— Так, я была неправа, — наконец сказала я. — Ты плохая задница.
Он рассмеялся, длинный вздох облегчения, вернул искорку смеха в его глаза. — Это верно. Я заработал свою плохую репутацию своей шкурой. Я такой плохой, когда они приходят.
Он наклонился, пока его дыхание не защекотало мои волосы. — Серьезно? Это худшее, что я когда-либо делал, а также самое глупое. В противном случае, я из очень низшей лиги.
Он поднял пустую пивную бутылку. — Это первый напиток, который я выпил в течение этих шести месяцев. Я выпивал лишь один раз в жизни. После того, как умерла мама. Я пошел на вечеринку, и начал пить, и я не остановился, пока я не проснулся в своей блевоте. Что, позволь мне сказать, серьёзное привлечение для девчонок.
— Бьюсь об заклад.
— Я курил травку однажды. — Он снова наклонился и прошептал: — Ты узнаёшь очень многое обо мне, — Он поставил пустую бутылку в сторону. — Мне было четырнадцать, мы переехали на новое место, пытаясь со всеми подружиться. Энни поймала меня. Потащила меня в сторону и сказала, что если она когда-либо поймает меня за этим снова, она расскажет маме, что я болен, это было последнее, что ей нужно. И я нашел новых друзей.
Он наклонился ко мне ближе, но наклонился лишь чуть-чуть, он был беспокойным. — Что еще? Я воровал в магазинах. Небольшие вещицы, несколько лет назад. Еще одна новая школа, ещё более плохой выбор друзей. Я чуть не вломился в чужой дом однажды. Один парень сказал мне, что другой чувак украл его iPod и он хотел, чтобы я вернул его обратно. Я чуть не скатился по наклонной. По крайней мере, он потрудился мне наврать. В большинстве случаев, ребята просто полагали, что я буду счастлив помочь им сделать что-то незаконное.