— Позже меня судили в Нюрнберге, — продолжал Анри глухим голосом. — Но ничего не доказали. Согласно смутным слухам, двоим детям из этой группы удалось якобы избежать… Меня держали в течение долгих месяцев в изоляции, в то время как искали воображаемых свидетелей. Это ничего не дало. Дошли до того, что втянули в это дело несчастную Фриду, обвиняя ее в том, что она, как вампир, обирала трупы. Это было ужасно! Ничего не было доказано, но я провел пять лет в тюрьме Ландсберга. Неделю спустя после того, как меня выпустили, мы бежали сюда. Если бы они нас нашли, и мы это знаем, настал бы час мести. В конце концов им удалось нас найти. Посмотрите! — Он порылся в кармане и вытащил из него конверт со штемпелем Мексики. Внутри конверта лежал листок отрывного календаря с сегодняшней датой. Грубый рисунок, почти детский, изображал три тела, жалких и странных, весящих на дереве, одно из них было одето в юбку. Внизу под рисунком слова, нацарапанные на немецком языке: «Сегодня вечером, Командир».
— Другие послания предшествовали этому, — сказал он. — Это началось шесть недель тому назад. Сначала пакет, в котором был золотой браслет, такой, как носит Фрида. Они обвили его резиновой змеей, эти дьяволы. На этот раз — записка со словами: «Скоро, Командир, но не так быстро».
Казалось, что Фрида задыхалась, настолько частым стало ее дыхание, частое, хриплое.
— А потом детский пистолет, — простонала она. — С красным пятном, как будто кровь. В другой раз — книга.
— Да, — сказал Анри. — Книга об Адольфе Эйхмане. Они написали на титульном листе: «В этом месяце вы к нему присоединитесь».
Я посмотрел на них: все трое находились в другом конце комнаты.
— Вы для этого позвали меня сюда сегодня вечером, — сказал я. — Вы думаете, что они не нападут, если будет кто-то чужой в доме?
— Я не знаю, Эрик, — ответил он. — Вам они ничего плохого не сделают. Вы — американец, и это принесло бы им неприятности. Они осторожны. Читайте историю Эйхмана!
На его лице появились морщины, глубокая складка перерезала лоб.
— Однако это не произойдет так, как в случае с Эйхманом. Они посылают эти предупреждения, чтобы мучить нас… Здесь что-то личное. Дьявольское!
Анри положил руку мне на плечо.
— Хьюго и я, мы способны себя защитить. У нас есть оружие и достаточное количество боеприпасов. Но Фрида, она должна достичь Мехико. Позаботьтесь о ней, вы дали клятву.
Я не решился посмотреть ему в глаза.
— Я это обещал, — сказал я, — и я сдержу обещание. Во всяком случае, она не виновата в том, что делали вы. И если сегодня вечером начнутся неприятности, я вас не брошу. Неважно, что я думаю о вашей истории… Я не позволю каким-то подлецам просто так стрелять в вас.
— Спасибо, Эрик.
Его голос был едва слышен. Фрида подошла ко мне. Поднявшись на цыпочки, она поцеловала меня в щеку.
Ветер хлестал дождем по ставням, и можно было услышать что-то похожее на рата-та-та где-то там, снаружи. Инга, затем Локи яростно залаяли. Рата-та. Целая серия кричащих, металлических звуков. Мы тотчас же выхватили револьверы из ящичка, который открыл Хьюго. Я проверил свой; он был заряжен, готовый к стрельбе.
«Фрида!» Это был приказ. Она подчинилась. «Свет».
Она заняла место около электрического щитка и сделала это проворно и точно, как это свойственно военным после долгой тренировки. Потом опустила два первых рычага, и дом погрузился в темноту. Ра-та-та! Казалось, что звук приближался.
— Оставайтесь около двери, — сказал я Анри. — Хьюго и я, мы выйдем через заднюю дверь и обойдем вокруг, осмотрим заросли.
«Да», — ответил Анри голосом, полным тревоги. В кромешной тьме Анри, вероятно, дрожал. Я выскользнул наружу через кухонную дверь, за мной — Хьюго, который протянул по ходу левую руку, чтобы погасить свет в заднем портале.
Собаки шумно выбежали нам навстречу, но Хьюго шепотом дал им команду, и они замолчали. Сильный порыв ветра бросал нам в лицо струи дождя, снова послышался металлический шум.
Плохо видя из-за дождя, с трудом пробираясь через заросли тростника и банановых пальм, мы осторожно продвигались вперед, стараясь не упасть, зацепившись за спрятавшиеся корни и ветки. В это время года в Сан-Ксавье сильный ветер, приносящий с собою дождь, поднимался в одно и то же время каждый вечер. По всей видимости, такая погода входила в планы преследователей. Учитывалась каждая случайность.
В пятидесяти метрах от дома мы нашли причину шума — самое примитивное устройство, приделанное к стволу дерева. Раскачиваемый ветром кусок дерева ударял по сковородке: простой мальчишеский трюк. Хьюго сорвал его, громко выругавшись.
— Это, чтобы привлечь нас в эту сторону, — сказал я. — Пол-оборота, быстро!
Возвращаясь к дому, мы продвигались с еще большей осторожностью, не представляя себе, что могло ожидать нас на обратном пути.
Мы уже почти достигли заднего портала, когда Хьюго внезапно остановился, казалось, что он услышал или уловил что-то. Я понял внезапно, что его встревожило. «Хьюго!» — закричал я, в, то время как он бросился на землю. Но слишком поздно. Выстрел раздался в ночи. Слуга не издал ни звука; он был мертв.
Согнувшись вдвое, я бегом пересек портал, толкая собак, которые яростно лаяли, охваченные из-за выстрела паникой и яростью одновременно. Какую-то долю секунды я безумно испугался, как бы Инга в неразберихе не набросилась на меня, но она меня пропустила.
Я открыл дверь кухни и вошел в дом, спотыкаясь в темноте.
— Анри! — закричал я. — Они убили Хьюго! Он мертв!
— Где они сейчас? Сколько их?
— Они перед домом. Сколько их, не знаю: я не различил. Может быть, трое, может быть, четверо.
Благодаря лучам света, проникавшим через щели ставен, я увидел, что Фрида оставалась на своем посту около рычагов. Анри пытался разглядеть, что происходило снаружи, в его опущенной руке был револьвер. В мгновение ока я обрушил на него удар кулаком, оружие упало, и тем же резким движением я грубо оттолкнул Фриду. Свет залил комнату.
— Он только один, Командир, — сказал я. — И он не снаружи. Он здесь. Напрасно вы упустили тогда тех двух детей.
Ужас на их лицах! Я так долго мечтал увидеть его и исполнил свое желание. Это компенсировало полностью все долгие годы ожидания и лихорадку этих последних месяцев, когда, наконец, были найдены их следы. Я не двигался, наслаждаясь, да, наслаждаясь этой минутой, стараясь отпечатать в своей памяти каждую деталь, каждый нюанс выражения лица, каждый трусливый взгляд, умоляющий тщетно. Все это должно было запечатлеться во мне, чтобы я смог с точностью рассказать обо всем моей сестре, которая ждала меня в Мехико.
— Сегодня вечером идет дождь, Командир, — сказал я по-немецки. — Так же, как в ту ночь.
Я убил Фриду первой: я хотел, чтобы он видел ее конец. Я всадил пулю в голову Генриха в тот момент, когда он упал на пол, чтобы схватить револьвер. Теперь оставались мелочи, которые не заняли у меня много времени: вложить мой револьвер в руку Генриха, спрятать другие револьверы и убрать мой стакан с шерри. К тому же пройдет немало дней, прежде чем найдут эту троицу и займутся ею. К тому времени моя сестра и я уже будем в Нью-Йорке, вне опасности.
Прежде чем уйти, я снял браслет с руки Фриды. Я прочитал на его внутренней стороне инициалы моей матери — я об этом знал заранее. Я его слишком хорошо знал, этот браслет. Мы тогда потеряли все, и это была единственная ценная вещь, которая у нас оставалась; мы думали, что однажды нам придется с ней расстаться, чтобы выжить. Я представил себя неподвижно лежащим в грязи, притворяющимся мертвым, в то время как Фрида переворачивала безжизненное тело моей матери, обыскивала его, разрывая мокрую одежду, и, наконец, схватила найденное в жалком тайнике сокровище.
Вильям Вуд. Среди умерших
Мы были покорены сразу же, обнаружив этот участок на повороте дороги, извивающейся в направлении к Клей-Каньону. В объявлении, прибитом к засохшему дереву, можно было прочитать текст, написанный крупными буквами: «Продается участок. 1.500 долларов или больше, по договоренности», и дальше шел номер телефона.
— Пятнадцать сотен долларов в Клей-Каньоне? — удивилась Эллен. — Я не могу этому поверить.
— Говорят, что здесь на каждом шагу живет кинозвезда.
— Мы проехали уже около пяти километров, но не встретили еще ни одной. Правда, ни души не видно.
— Но дома стоят, — сказала Эллен в возбуждении.
Да, действительно, дома стояли: справа, слева, впереди, сзади; что-то вроде коренастых, низких ранчо, самых обычных, которые не ассоциировались ни с роскошью, ни с бурной и захватывающей жизнью их владельцев, как мы это себе представляли. Я не обнаружил никого и у вилл, выстроившихся вдоль спускавшейся дороги. Машины — «ягуары», «мерседесы», «кадиллаки», «крайслеры» — оставленные в аллеях, сверкали хромированными деталями на солнце.
Я заметил угол бассейна, белую вышку для прыжков, но ни один пловец не плавал в бирюзовой воде. Мы вышли из машины. Эллен шла, опустив свою достаточно крупную голову с короткими волосами, как будто увлекаемая вперед ее тяжестью. Кроме кузнечика, который пиликал на своей скрипке где-то на холме, ничто не нарушало тишины, окружавшей нас. Не было слышно даже птиц в абсолютно неподвижной листве деревьев.
— Этому участку чего-то недостает, — сделала вывод Эллен.
— Или он, вероятно, уже продан, но забыли снять объявление. Здесь что-то было прежде.
Я заметил какие-то щербатые бетонные блоки, будто выросшие из-под земли.
— Ты думаешь, это был дом?
— Трудно сказать. Во всяком случае, если это был дом, то он был разрушен несколько лет назад.
— О! Тед, какой идеальный уголок! — воскликнула Эллен. — Какой вид!
Она указала пальцем на круглые холмы, выжженные солнцем, которые, в дрожании горячего, душного воздуха, казалось, таяли, как воск.
— Одно преимущество, — добавил я, — так как земля уже выровнена, то нужно будет только очистить участок от кустарника, прежде чем начать строительство. Это сэкономит тысячу долларов.