– Странно. Мой отец говорил, что бабушка так и не простила его за то, что он женился на иностранке и навсегда уехал из Сербии. Йована не желала видеть ни его, ни маму, и факт моего рождения вряд ли мог ее порадовать. Лишь спустя несколько лет она написала отцу, что приглашает в гости его и меня, но без мамы. Конечно, без мамы отец не захотел ехать, и мне кажется, что он не горел желанием повидать Йовану. Видимо, между ними произошла размолвка. Как видите, вряд ли бабушка могла всерьез ждать моего приезда.
– Но я уверяю вас, что это так, – возразил доктор, вежливо улыбнувшись. – Йована очень ждала вас, а по случаю вашего рождения устроила в поселке грандиозное по местным меркам торжество. Я тогда был совсем мальчишкой, но до сих пор помню роскошный фейерверк, который почти до самого рассвета затмевал звездное небо над нашими горами.
– Неужели? Что-то не сходится в моей картине мира. Может быть, Йована только делала вид, что рада моему появлению?
– И зачем ей притворяться? Если бы она сама не заявила об этом событии и не рассказывала о вас всем подряд во время каждого своего приезда в Миран, никто бы здесь о вас не знал. Но, повторюсь, ваше имя у всех на слуху.
– Да, тут вы правы: многие узнают во мне внучку Йованы. Но знаете… некоторые при этом так недобро смотрят на меня. Не понимаю, откуда такие враждебные взгляды? Ведь я впервые здесь, и никому ничего плохого не сделала! Понятно, что дело не во мне, а в бабушке. Скажите, вы замечали, что ее здесь недолюбливали? Или даже открыто ненавидели?
Тияна замолчала, а Драган почему-то не спешил отвечать, и эту длинную паузу заполнил вой ветра за окном, тоскливый, как голос священника, читавшего заупокойную молитву. Резко хлопнула приоткрытая створка окна, напомнив Тияне стук крышки гроба. Драган закрыл окно, поправил сбившуюся в сторону занавеску и, задумчиво глядя на Тияну, сказал:
– Своим существованием поселок Миран целиком обязан Йоване.
– Я слышала об этом. Бабушка финансировала его, вся инфраструктура построена за ее счет: дороги, магазины, детский сад, школа…
– И эта больница, – добавил Драган.
– Тем более непонятно, откуда у некоторых жителей враждебное отношение к Йоване. Одна женщина на кладбище кричала, что в мою бабушку надо воткнуть боярышниковый кол, иначе она поднимется из могилы, представляете?! Она называла и бабушку, и меня погаными ведьмами! И дворник у монастыря тоже! А еще читульи!.. Кто-то исписал бабушкины читульи оскорбительными надписями и разбросал их повсюду!
Драган растерянно моргнул, взял с тумбочки стакан с остатками воды, которой Тияна запивала таблетку, и – похоже, машинально – залпом осушил его. Со стуком поставив стакан на место, он медленно произнес:
– Иногда от горя у людей мутится разум, и они начинают нести всякую чушь, а другие подхватывают. Так и рождаются самые ужасные слухи.
– От горя?! – Тияна в недоумении вскинула брови. – Хотите сказать, что Йовану назвали ведьмой из-за того, что сильно горевали по ней? Звучит как-то…
– Нет, горе случилось раньше. Я догадываюсь, какая женщина учинила скандал на кладбище. Могу ошибаться, конечно, но…
– Ее называли Зораной, и еще рядом с ней был ее сын Марко, – подсказала Тияна.
– Значит, я не ошибся, подумав о ней. Она не так давно похоронила дочь.
– Катицу?
– Верно. Но откуда вы знаете?
– Люди сказали: если бы Йована не упрямилась, Катица была бы жива. Не знаете, о каком упрямстве они говорили?
– Некоторые не могут простить Йоване то, что она присвоила себе Чашу Аждаи.
– В каком смысле «присвоила»?! Отец говорил, что Йована, будучи еще совсем молодой, выстроила грязелечебницу, получив ссуду по государственному проекту, направленному на развитие здравниц. С ее стороны это был очень рискованный шаг, потому что в те времена в Сербии было неспокойно, и туристы опасались сюда приезжать.
– Верно, все так и было. Но дело в том, что Чаша Аждаи существовала здесь задолго до грязелечебницы.
– Ах, озеро! Точно, мне же говорили, что у него такое же название. Но оно совсем маленькое! Даже удивительно, что таким крошечным озерам дают названия.
– Говорят, оно целебное. Его питает ручей, берущий начало в горных недрах, с его водой в озеро попадают микрочастицы минералов, которые оседают на дне, образуя лечебную грязь, исцеляющую серьезные хвори вроде онкологии и всего такого, с чем долго не живут. Раньше грязью этого озера лечились все жители поселка, но однажды приехали иностранцы… такие, знаете, деловые… по ним сразу было видно, что они присматривают здесь место под строительство курорта. Они облюбовали наше озеро и, если бы не Йована, то, скорее всего, купили бы землю вместе с ним. Но ваша бабушка всех удивила своей предприимчивостью и каким-то чудом успела выхватить это место прямо у них из-под носа. Так рассказывают старожилы, меня тогда еще на свете не было, поэтому не могу ручаться за достоверность, уж извините.
– Значит, благодаря бабушке это озеро не досталось иностранцам. В чем же ее обвиняют?
– Йована не подпускает к озеру никого из местных. Даже за деньги! Зорана пыталась купить путевку в грязелечебницу для больной дочери, но ей не продали!
– И почему же?
– Я и сам теряюсь в догадках. Не понимаю, по какой причине Йована никогда не принимала на своем курорте односельчан. Вероятно, опасалась, что богатым клиентам может не понравиться близкое соседство с простолюдинами. Ведь в «Чашу Аждаи» приезжали богачи со всего мира.
– А другого объяснения у вас нет? – Тияна недоверчиво взглянула на Драгана, сомневаясь, что бабушка могла так поступить.
Доктор пожал плечами.
– Больше ничего в голову не приходит. Но что поделать, это бизнес, и Йована должна была держать марку. Хотя Зорана валялась у нее в ногах, умоляя позволить Катице полечиться в грязелечебнице, но ваша бабушка была непреклонна. Я своими глазами видел эту некрасивую сцену и, признаюсь, меня она покоробила. Причем, видел не я один. Ну вот, наверное, отсюда и пошла неприязнь к Йоване, а Зорана после кончины Катицы люто возненавидела вашу бабушку, поэтому и грозила боярышниковым колом.
– Не верю, что Йована отказалась помочь больной девушке из-за боязни уронить статус курорта. Должно быть что-то еще. – Тияна нервно скомкала край пледа, которым была укрыта. – Конечно, я ее совсем не знаю, мы ведь только обменялись парой слов перед самой ее смертью, но… вот не верю, и все!
Она вскинула голову и вызывающе взглянула на доктора. Драган кивнул:
– Я и не утверждаю. Говорю же – просто ничего другого в голову не приходит.
– И все-таки, почему «ведьма»? Почему Зорана так называла мою бабушку? Ведь не ради крепкого словца, иначе бы не упомянула боярышниковый кол! – недоумевала Тияна. Ей надоело лежать, и она села, свесив ноги. Обнаружив на полу свои туфли, надела их и расправила мятый подол траурного платья, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям: головная боль почти утихла, остался лишь неприятный шум в ушах.
– Некоторые люди, включая Зорану, считают, что Йована добилась успеха в курортном бизнесе не без помощи колдовства, и что упорства и острого ума для этого недостаточно. Ну а колдовство подразумевает принесение жертв темным силам. У нас многие верят в существование ведьм. Раньше в наших краях часто пропадали люди, причем внезапно и бесследно – ни трупов, ни костей. Еще ходила молва о чудовище, живущем в скалах вблизи озера, и некоторые утверждали, что видели там дракона Аждаю, изрыгавшего синее пламя. Однако на моей памяти ни один житель Мирана не пропал, а если кто-то исчезал, то впоследствии в лесу находили их останки со следами волчьих зубов и когтей.
– Здесь водятся волки? – встревожилась Тияна, подумав о том, что вскоре ей предстоит вылазка в лес за грязелечебницей, чтобы забрать пакет Дульского из дупла в старом кедре.
– Конечно, но к поселку они не подходят, опасаются. По крайней мере, рядом с домами их ни разу не видели. Чтобы встретить этих хищников, надо забраться в совсем уж глухую чащу.
– Интересно, а с чего пошла молва о драконе? И почему озеро назвали в его честь? – Перед мысленным взором Тияны возникла эмблема грязелечебницы, высеченная в каменной нише в холле главного корпуса. Вряд ли этот рисунок нанесли там просто для красоты. Наверняка чаша и змеевидный дракон на эмблеме должны что-то символизировать, да и Горан говорил о какой-то легенде.
– Насколько мне известно, молва о драконе пошла с незапамятных времен, когда сербские земли еще находились под властью Османской империи. Первое крупное восстание вспыхнуло в 1813 году – сербы пытались освободиться от гнета турок, но это привело лишь к многочисленным жертвам и разрушениям. После второго восстания, случившегося спустя два года, образовалось Княжество Сербия, а еще через пятнадцать лет османский султан официально признал наличие у Сербии своего правителя, и в 1878 году страна получила независимость. Казалось бы, с этого момента должно было наступить мирное время, но этого не произошло: вскоре начался период Балканских войн. Следом грянула Первая мировая, в которой Сербия потеряла около трети всего населения, но, тем не менее, страна разрослась и превратилась в Королевство Югославию. Во Вторую мировую всю ее территорию оккупировали германские войска, но она была освобождена Советской Армией, которая пришла на помощь партизанским отрядам Народно-освободительной Армии Югославии.
Слушая Драгана, Тияна заскучала и неожиданно для себя зевнула. Чтобы сгладить неловкий момент, воскликнула шутливым тоном:
– Очень увлекательный экскурс в историю, конечно, но какое отношение ко всему этому имеет дракон?
– Самое непосредственное. – Драган с энтузиазмом продолжил свой рассказ, будто не заметив, что собеседница не проявляет к нему особого интереса: – После Второй мировой Югославия стала Федеративной Народной республикой, и на ее территории начались межэтнические войны, что впоследствии привело к гражданской войне… Ах, да, дракон! – вдруг спохватился Драган и виновато улыбнулся. – Простите, я немного углубился в детали. Конечно, можно было сказать гораздо короче: на сербских землях испокон веку кипели войны, проливались реки крови, землю усеивали трупы, но только в этих местах, где расположен наш поселок, всегда было тихо и спокойно, потому-то ему и дали такое название: Миран.