Очень скоро на пальцах Наджи, исколотых ножом, не осталось живого места, а змееныш подрос, и священник, подсматривавший за Наджой в замочную скважину, пришел в ужас, разглядев на змеином теле капюшон кобры. Тияна, незримой свидетельницей стоявшая рядом, слышала его мысли так же отчетливо, как если бы он говорил вслух. Священник потрясенно гадал, где Наджа могла раздобыть яйцо кобры, ведь в этих краях он отродясь кобр не видел. Правда, ходили слухи о том, что в окрестных горах кобры вроде бы водились, но он всегда считал это пустой болтовней. Теперь же кобра завелась прямо в его храме! Поганый аспид осквернил священное место, а значит, жди беды!
Поскольку выгнать несчастную женщину священнику не позволяли сострадание и вера в Бога, он предложил ей поселиться у себя в доме при церковном дворе, а сам решил перебраться в мужской монастырь рядом с церковью, где пустовали почти все кельи: мужчины уходили сражаться за независимость и больше не возвращались. Наджа охотно приняла предложение, расценив это как знак внимания, и вместе с коброй переселилась в дом отца Стефана. Она была так тронута его заботой, что ей захотелось как-то отблагодарить его, а кроме своей любви, она ничего не могла ему дать. Отец Стефан в подобной благодарности вовсе не нуждался, но сам не понял, как так вышло, что он позабыл о планах уйти в монастырскую келью и остался жить в своем доме вместе с Наджой… и коброй, которую та нарекла Аждаей.
Чтобы не было пересудов среди прихожан, отец Стефан обвенчался с Наджой, хотя венчанием это трудно было назвать, ведь других священников, кроме него, в храме не было, и он, стоя рядом с невестой перед алтарем, попросил Господа благословить их новую семью, а после того, как догорели свечи, зажженные по случаю венчания, сделал необходимые записи в церковных книгах. Возвращаясь из церкви в дом, новобрачные прошли мимо стены с черепами казненных воинов-соотечественников, среди которых были и черепа сыновей Наджи. Тогда-то отец Стефан и понял, что не видать им с Наджой семейного счастья, поскольку в народе считалось дурной приметой проходить мимо кладбища сразу после венчания, а уж идти мимо выставленных напоказ человеческих останков – и подавно: теперь нечистая сила привяжется и никакого житья им не даст. Вдруг отца Стефана словно озарило: так ведь нечистая сила давно уже с ними рядом – вон она, таращится на него глазами аспида из корзинки, что висит на сгибе руки его новоиспеченной жены.
Наджа всюду таскала с собой эту корзинку, ни на минуту не желала с нею расстаться, боялась оставить своего аспида без присмотра, словно тот был малым дитем, и… продолжала кормить его своей кровью! Хоть она и скрывала это от Стефана, но он все равно замечал: когда живешь вместе под одной крышей, много друг от друга не скроешь. «Наверное, умом повредилась от горя», – подозревал священник, но ни слова поперек Надже не говорил, ни до венчания, ни после. «Пусть тешится со своей коброй, лишь бы не горевала», – рассуждал он, жалея ее и втайне надеясь, что кобра однажды сбежит на волю – не может ведь дикое хищное существо всю жизнь просидеть в корзинке, когда-нибудь у нее должен проснуться охотничий инстинкт.
«Лишь бы Аждае не вздумалось поохотиться на нас», – порой думал отец Стефан. Мысль о ядовитых зубах кобры тревожила его, но откуда-то он знал, что змеи нападают на людей только тогда, когда чувствуют исходящую от них опасность. Аждая же никак не могла чувствовать себя в опасности, она так привыкла к Надже, что ластилась к ней, как кошка, разве что не мурлыкала, а лишь щекотала ее своим длинным раздвоенным языком, словно благодарила за доброту и заботу.
Но все-таки настало время, когда Наджа приняла решение расстаться со своей любимицей, к великой радости и немалому удивлению отца Стефана. Спустя полгода после венчания, в одно погожее майское утро, жена сообщила, что хочет прогуляться, и, захватив корзинку с аспидом, в которой тот уже с трудом помещался, ушла в горы, а вернулась домой с пустыми руками. На вопрос мужа, куда подевалась кобра, жена ответила, что нашла для Аждаи новый дом в сухой и глубокой горной пещере и оставила ее там вместе с корзинкой, чтобы Аждае было легче привыкнуть к незнакомому месту. При этом Наджа, казалось, ничуть не опечалилась из-за разлуки со змеей, с которой прежде ни на миг не расставалась. Она заверила отца Стефана в том, что собирается навещать Аждаю время от времени, как будто ему было до этого какое-то дело. Единственное, что его заботило, так это довольно странное поведение Наджи: она выглядела чем-то взволнованной и необычайно оживленной, а в ее давно потухших глазах внезапно появился радостный блеск. Жена явно что-то от него скрывала, но он не стал допытываться, рассудив, что шила в мешке не утаишь и вскоре все само выяснится.
Так оно и вышло: оказалось, что Наджа ждет ребенка.
С одной стороны, новость окрылила отца Стефана, с другой – привела в ужас, ведь Наджа, как и он, давно перешагнула сорокалетний рубеж, а в этом заключался серьезный риск для деторождения, да к тому же его первая жена умерла в муках, пытаясь произвести на свет их единственного сына, после чего он так больше и не женился – до тех пор, пока не встретил Наджу. Но и на ней он женился, скорее, из жалости, а уж потом прикипел всей душой и теперь страшился ее потерять. Успокоив себя тем, что на все воля Божья, отец Стефан скрыл от Наджи свою тревогу, а восторга не сдерживал и принялся опекать свою супругу сильнее прежнего. Наджа расцвела и будто лет на десять помолодела, он с трудом узнавал в ней ту убитую горем старуху, какой она стала после казни ее сыновей. Ему было невдомек, что и она скрывает от него свою тревогу, причем тревога эта не связана с опасениями не пережить роды, причина кроется совсем в другом, а в чем именно – он и в страшном сне не смог бы себе представить, потому что не умел читать мысли, которыми все время была заполнена голова его супруги.
Зато Тияна читала их с легкостью и знала, что Наджа сожалеет о сговоре с «Богом», согласно которому поклялась убить своего ребенка, оплакать его и отдать на съедение Аждае. Эта жертва предназначалась для того, чтобы запустить процесс перевоплощения змеи в могучего огнедышащего дракона, с помощью которого Наджа собиралась совершить возмездие: обратить в пепел свирепствовавшего в ее землях врага – вместе с домами и крепостями, в которых он обосновался. С того дня, как казнили ее сыновей, Наджа жила лишь одной целью – отомстить врагу за их смерть, но как только почувствовала в своем теле биение новой жизни, тотчас осознала весь ужас данного «Богу» обещания. Именно тогда она и задумалась над тем, что существо, предложившее ей помощь и научившее ритуалу превращения змеи в дракона, не было Богом, ведь настоящий Бог не стал бы требовать от нее такой страшной жертвы. Правда, в тот момент эта жертва не казалась Надже такой уж страшной. Ослепленная горем, она с легкостью согласилась на этот уговор, да к тому же и не надеялась, что у нее будут еще дети, поэтому решила, что едва ли ей придется исполнять свою клятву. Ну а «Бог» взял и послал ей ребенка, однако же не на радость, а лишь для того, чтобы она вновь пролила слезы, и те, смешавшись с кровью ее младенца, разбудили древнюю магию, способную сотворить чудовище.
Отец Стефан лишь вздыхал да качал головой, глядя на то, как усердно молится Наджа, часами простаивая на коленях перед образами. Он и не догадывался, к какому Богу обращены ее молитвы. Тияна же не только слышала, но и видела существо, с которым общалась Наджа: прекрасное злое лицо проступало поверх божественного лика на иконе, словно в насмешку над всей церковью. Существо отвечало Надже, что, нарушив уговор, она навлечет тем самым страшное проклятье на свою землю: так как процесс уже запущен, дракон все равно возродится, но будет неуправляем и уничтожит всех без исключения – и своих, и чужих – превратит ее родной край в выжженную пустыню, посыпанную пеплом. А если Наджа исполнит условия в точности, дракон будет повиноваться ей, как преданный пес, и, приказывая ему, она сможет истребить всех врагов на своей земле – правда, и в дальнейшем придется приносить ему жертвы, но это будет уже не так болезненно, как отдавать родное дитя.
Наджа поняла, что назад пути нет: не отдаст ребенка – он все равно погибнет, а вместе с ним и она сама, и еще много людей, ее земляков. Мелькнула отчаянная мысль – бежать из этих мест, и она поначалу ухватилась за нее, но внутренний голос (а может, голос «Бога» – в какой-то момент она перестала различать их) возразил, что ее муж ни за что не оставит свою церковь и прихожан, и даже если она расскажет ему правду о драконе, он ей не поверит, а бежать одной – верная смерть, ей не выжить без крыши над головой с младенцем на руках, ведь работать она не сможет. «Разве что добрые люди поддержат», – вновь вспыхнула у нее надежда, но тотчас угасла, как дрожащий язычок пламени на догоревшей восковой свече. «В такие смутные времена, как сейчас, искать добрых людей можно с тем же успехом, что и грибы в зимнем лесу, – подсказал голос. – Тебе придется побираться до гробовой доски, и дитя твое, хлебнув горя, проклянет тебя за то, что ты произвела его на свет! Зачем тебе такая судьба?»
Возразить Надже было нечего, и она стала настраивать себя на то, что ей придется принять эти ужасные, невероятные вещи, придется запятнать свою душу страшным злодеянием и продолжить жить с этим дальше. Чем больше усилий она прилагала к тому, чтобы смириться со своей участью, тем явственнее ощущала, как каменеет ее сердце, а нутро наполняется холодным сумраком.
Голос тем временем продолжал увещевать: «Став владычицей над драконом, ты также обретешь власть и над людьми, все они почувствуют твое могущество и поклонятся тебе в ноги. Сила дракона будет питать тебя, и ты проживешь долгую жизнь, а когда захочешь уйти на покой, должна будешь передать дракона преемнице, твоей кровной родственнице». «Где же мне взять такую родственницу, если у меня, кроме мужа, больше никого нет?» – спросила Наджа у своего «Бога», и тот ответил, что, заключая с людьми подобные соглашения, он никогда и никому не ставит невыполнимых задач. «Однажды у тебя появится возможность избавиться от своих обязательств. В моих интересах, чтобы уговор был исполнен, и я дам все необходимое для этого. Но сейчас вся ответственность лежит на тебе, ведь это ты заключила его. Не выполнишь условия, и он будет расторгнут. А о последствиях ты знаешь».