х кустов, лавочки и дорожки, Тияна вдруг краем глаза заметила едва заметное шевеление в том месте, где живая изгородь отделяла парк от пляжной зоны. Сосредоточив там свое внимание, она ощутила, как ее и без того задубевшее за время воздушной прогулки тело коченеет еще сильнее. Причиной послужил вид человеческих фигур в черных мантиях, стоявших на берегу озера, примерно там, где Тияна встретила Ника в день своего приезда. Удивительно, что она сразу не заметила этих людей, ведь их была целая толпа. Скорее всего, она упустила их из виду из-за того, что никто из них не двигался, и взгляд Тияны привлекли полы их мантий, затрепетавших от порыва ветра.
Затем на глаза Тияне попалась лодочка, застывшая посреди озера. На дне ее лежал человек, одетый в белое, и безучастно смотрел вверх. Аждая снизилась настолько, что Тияна без труда разглядела его и узнала в нем Глеба.
«Заключительная процедура всегда проводится по ночам…» – вспомнилась ей фраза, сказанная Эллой Линдер.
Люди в мантиях подняли головы, капюшоны упали им на плечи, открывая лица. Тияна увидела среди них Горана, он смотрел на Аждаю так, словно давно ждал ее появления: ни удивления, ни страха не отразилось на его лице, лишь благоговейное восхищение. Несколько мужчин, стоявших рядом с ним, были знакомы Тияне: они возглавляли похоронную процессию в день похорон Йованы, неся гроб с ее телом на своих плечах. Дракон и у них не вызвал беспокойства, они тоже встречали его с радостно-торжественным видом. Такой вид бывает у религиозных фанатиков во время молитв или у маньяков перед совершением преступления. Правда, Тияна видела маньяков только в кино, но там они выглядели именно такими: со слащавыми улыбками и безумными глазами.
Глеб, лежавший на дне лодки неподвижно, как бревно, казалось, не замечал дракона. Аждая кружила над ним так низко, что он просто не мог ее не увидеть, но, тем не менее, взгляд его оставался безучастным, и лишь изредка смыкавшиеся веки выдавали теплившуюся в нем жизнь.
Тияна вдруг догадалась о том, что сейчас произойдет, и, не желая быть соучастницей этого, попыталась спрыгнуть в воду, но у нее ничего не вышло: ее тело словно срослось с драконьим, а сама она ощутила себя неотделимой частью Аждаи и одновременно с этим обнаружила, что души Наджи и Йованы находятся там вместе с ней. Она увидела их внутренним взором: мысли и воспоминания покойных родственниц открылись ей так, словно были ее собственными, и, как только это произошло, она перестала осознавать себя самостоятельной личностью, слившись с мистическим существом, сотканным из горя, страданий, хаоса и зла, – с драконом, несущим смерть.
Аждая зависла над лодкой, низко свесив обе головы. Струи синего пламени вырвались из двух раскрытых пастей и обрушились вниз огненной лавиной. Глаза Глеба, до этого безучастные, мгновенно расширились, вылезая из орбит, и в них отразился безграничный ужас. Лицо исказилось от боли, тело скорчилось и затряслось в судорогах, кожа покрылась волдырями и почернела. Аждая упивалась мучениями жертвы, это питало ее, наполняло энергией.
Тияна смотрела на Глеба и знала, что в этот момент он испытывает все самые жуткие страхи, которых боялся больше всего в своей жизни. За то время, пока он умирал, сгорая в огне, в его сознании пронеслись тысячи смертей от разных причин: он погибал, разрезанный колесами поезда, его рвал на части бешеный пес, он падал из окна высотки и разбивался об асфальт, а в самом последнем видении его любимая девушка Лизи превратилась в вампира и прокусила ему горло длинными изящными клыками.
Аждая насытилась и, сделав круг над озером, взлетела в небо, где еще горели звезды, побледневшие на утренней заре. Ей вслед понеслись голоса, грянувшие нестройным хором. Люди в черных мантиях провожали дракона, выкрикивая одну и ту же фразу – вторую часть сербской пословицы:
– Будь великодушным, ибо ты сделан из звезд!
– Великодушным!..
– Из звезд!..
– Ибо ты…
Это было похоже на девиз, смысл которого ускользал от Тияны, но почему-то она почти не сомневалась в том, что эти слова звучали сейчас для нее.
Аждая набирала высоту. Озеро быстро уменьшалось. На воде плавало пятно из сизого пепла, исходившее зловонным дымом. Пепел стремительно оседал на дно, и до того, как озеро скрылось из виду, пятно полностью исчезло.
Глава 14
Телефонный звонок вернул Тияну в реальность. Открыв глаза и увидев свою спальню, залитую солнечным светом, она осознала, что ночное происшествие ей приснилось, и едва не расплакалась от счастья. Хотелось поскорее забыть весь этот ужас, но ей казалось, что она до сих пор чувствует запах горящей человеческой плоти. Принюхавшись к своей пижаме, она сморщила нос: не мешало бы ее постирать, но гарью вроде бы не пахло.
Телефон продолжал звонить. Выбравшись из постели, Тияна взяла трубку, догадываясь, что услышит голос Горана, и не ошиблась.
– Ты проспала завтрак, – сообщил он ей после короткого приветствия. – Поздно уснула?
Тияна чувствовала себя так, будто вообще всю ночь не спала, но Горану об этом не сказала, зная, что он вновь начнет настаивать на ее визите к доктору. Но он все равно начал:
– Как твоя нога? Хочешь, отвезу тебя на обследование в инвалидном кресле?
– О, нет-нет, с ногой уже все в порядке! – поспешно заверила его Тияна. – Вполне дойду сама.
– Давай я провожу тебя.
– Эм-м… Может быть, отложить это до завтра? – Тияна недовольно вздохнула, давая понять, что не в восторге от его чрезмерной заботы.
– Завтра приедет адвокат с бумагами, касающимися твоего наследства. Тебе нужно будет ознакомиться с ними и подписать согласие на вступление в права наследования.
– Но я еще не решила, буду ли его принимать.
– Уж постарайся решить сегодня.
– Хорошо, но тогда никаких врачей! Мне нужно все здесь осмотреть, ведь до сих пор у меня не было возможности это сделать.
– Могу провести тебе экскурсию, – предложил Горан, пытаясь скрыть настойчивость за непринужденным тоном.
Тияна едва справилась с соблазном ответить ему отказом, понимая, что при отсутствии весомых аргументов, которых у нее на тот момент не нашлось, это будет выглядеть странно и он все равно настоит на своем.
Интуиция заставляла Тияну тщательно скрывать от Горана свое неприязненное отношение к нему, ей казалось, что, если он это почувствует, то догадается о ее намерении тайно покинуть грязелечебницу и, чего доброго, переведет ее из статуса хозяйки в статус узницы – то есть просто-напросто посадит под замок. А ей нужна была свобода, чтобы пустить в ход универсальный ключ, оброненный Гораном в ее комнате. Тияна надеялась, что ключ, который открывает все двери, откроет для нее и путь к разгадке многих тайн, скрывающихся в этих пропитанных сыростью стенах.
Однако перспектива бродить в обществе Горана по пустынным коридорам Тияну не радовала. После его вчерашних откровений ей не хотелось оставаться с ним наедине. Вдруг ее осенило: можно ведь попросить Петру составить им компанию! Наверняка горничная вскоре появится, чтобы провести ежедневную уборку.
Горан предложил встретиться в холле в три часа дня, и Тияна согласилась без колебаний, прикинув, что к этому времени успеет привести себя в порядок и сходить в столовую, где она надеялась встретиться с Эллой Линдер и узнать, удалось ли той разыскать Дульского. Свое намерение пригласить на экскурсию Петру она от Горана утаила, решив, что будет лучше, если это станет для него сюрпризом: не прогонит же он горничную, когда Тияна явится на встречу вместе с ней. Лишь бы только Петра согласилась!
В трубке раздались долгожданные короткие гудки: Горан наконец-то отстал от нее и, бросив короткое «увидимся», отключился. В наступившей тишине на Тияну вновь начали давить воспоминания о ночном кошмаре: вернулось ощущение безысходности, возникшее в момент общения с демоном. После трагической сцены на озере Тияна больше не могла называть его Богом, даже в переносном смысле. Это был коварный демон, подстроивший все так, чтобы Тияна оказалась соучастницей ритуала жертвоприношения, и пусть этот ритуал ей лишь приснился, но отпечатался он в ее памяти не менее отчетливо, чем если бы произошел на самом деле. Вряд ли она когда-нибудь сможет забыть об этом. Жаль, что еще не изобрели таблетку, стирающую сны. Тияна пыталась выбросить из головы картины последних сновидений, но те продолжали стоять перед ее мысленным взором, пугая необычайной четкостью.
Она помнила все до мельчайших подробностей: и то, как Аждая вернулась обратно в подземелье, спикировав в шахту на горном склоне, и то, как отверстие в шахте закрылось решеткой, выдвинувшейся из прорези в стене, и то, как Тияна вышла из подземелья в холл, открыв каменную дверь-нишу с помощью талисмана, а потом вернулась в свой номер, отперев дверной замок электронным ключом, который лежал в кармане ее куртки и каким-то чудом не потерялся. Тияна помнила даже то, как заставила себя умыться и почистить зубы – не столько ради соблюдения гигиены, сколько из-за того, что ей казалось, будто на ее зубах скрипит пепел.
Но разве бывают такие подробные сны?!
Размышляя об этом, Тияна почувствовала, как ее тело покрывается «гусиной кожей». Она поняла, что не успокоится, пока не увидит Глеба живым и невредимым. Охваченная желанием немедленно броситься на его поиски, она выскочила в прихожую, но, увидев себя в зеркале, взлохмаченную и в мятой пижаме, спохватилась и отправилась к шкафу, чтобы надеть что-нибудь приличное. Внезапно на глаза ей попалось траурное платье, которое она надевала на похороны бабушки, и ее передернуло. И почему Петра до сих пор не забрала этот похоронный наряд?! Сняв с вешалки брюки цвета хаки и клетчатую рубашку, Тияна захлопнула дверцу шкафа и поспешно переоделась. Пижаму сложила в пакет для прачечной – на нижней полке в прихожей их нашлась целая стопка. Подумав, засунула туда же и траурное платье вместе с вуалью и шляпкой: мысль о том, что эти вещи находятся в шкафу рядом с ее одеждой, не давала ей покоя.