должно быть построено вокруг этой башни, чтобы руины остались нетронутыми. Пришлось соорудить высокий цоколь, а для холла подобрать дизайн под средневековье, чтобы он сочетался со старой кладкой. Получилось очень даже недурно, и Йована осталась довольна. Строительство длилось восемь лет, а после его завершения Йована сообщила мне, что я скоро стану отцом. – Отец Сергий грустно улыбнулся, и глубокие морщинки-лучики разбежались из уголков глаз по всему лицу. – Мы перебрались из Мирана в грязелечебницу и поселились в главном корпусе, в трехкомнатном номере, где было все необходимое для жизни. Там и появились на свет наши близнецы – мальчик Борислав и девочка Тияна.
Отец Сергий замолчал на мгновение, по всей видимости, собираясь с духом, а когда вновь заговорил, его речь звучала более скованно, и голос казался чужим:
– Я был на седьмом небе от счастья, но продлилось оно всего месяц. И все это время я не спускал сына с рук, потому что Йована по непонятной причине относилась к нему прохладно, будто не замечала второго ребенка. Всю свою любовь, без остатка, она дарила дочке, и мне приходилось напоминать ей, что сына тоже надо кормить. Это была еще одна странность, которую я подметил за Йованой, но большого значения этому не придал. Потом были и другие странности. Проснувшись однажды ночью, я услышал голос Йованы, доносившийся из детской. Вначале я решил, что она воркует с ребенком, но, прислушавшись, понял, что она с кем-то разговаривает, притом жалостливо так бормочет, будто просит о чем-то. Это было похоже на молитву. Мне стало любопытно, и я заглянул в приоткрытую дверь. Йована стояла в углу комнаты лицом к стене и держала в руках ребенка. По голубому цвету пеленок я понял, что это сын, а дочь мы всегда пеленали в розовые. Отчего-то Йована очень нервничала, если я, пеленая детей, путал цвета, и заставляла пеленать заново. Дверь скрипнула, и Йована обернулась. На миг мне показалось, что у нее дыры вместо глаз, а лицо покрыто черными трещинами. Я моргнул, и ее лицо стало прежним, но очень злым. Такой злой я никогда раньше ее не видел. Она прошипела, чтобы я не мешал ей, а дверь передо мной сама по себе захлопнулась. Конечно, это мог быть сквозняк, но в тот момент мне почудилось, что в детской кроме Йованы и детей было еще что-то невидимое глазу, что-то жуткое, потустороннее. Наутро мои ночные страхи показались мне смешными, как, впрочем, обычно и бывает с ночными страхами. А следующей ночью меня разбудил протяжный вой, похожий на вой крупного животного, доносившийся будто бы прямо из стены. Стена дрожала, когда я прислонился к ней, чтобы прислушаться. Йована предположила, что звук издают трубы, которые, возможно, неправильно смонтированы, и я успокоился, а зря. Потому что спустя несколько дней наша дочь погибла.
Взгляд отца Сергия, сосредоточенный на могильном холме, налился свинцовой тяжестью.
– В ту ночь меня вновь разбудил вой, но на это раз выли не трубы и не животное, а Йована. Она неистово кричала, обвиняя меня в чем-то, но я никак не мог взять в толк, чем ей не угодил. Ее прямо колотило от ярости и отчаяния, словно произошла какая-то трагедия, в которой был виноват я. Только обвинения, когда я расслышал их, показались мне слишком нелепыми для такой бурной реакции: причиной истерики стало то, что я, пеленая детей, снова перепутал пеленки, и якобы сделал это намеренно, чтобы нарушить какие-то ее планы. Вначале я решил, что моя жена сошла с ума. Ну на какие планы могут повлиять пеленки? Что случится такого страшного, если вдруг сын окажется в розовом, а дочь – в голубом?! Потом в глаза мне бросилось кровавое пятно на ночной сорочке Йованы. Руки у нее тоже были в крови. Страшная догадка пронзила меня, и, охваченный ужасом, я бросился в детскую. В кроватке лежал лишь один ребенок, завернутый в розовую пеленку. Если бы не слова Йованы о том, что пеленки были перепутаны, я бы решил, что вижу дочь, ведь близнецы походили друг на друга, как две капли воды, их и при дневном свете трудно было различить, а уж в ночном полумраке и подавно. Однако, присмотревшись повнимательнее, я понял, что передо мной сын, и поинтересовался у Йованы, где наша малышка. Вместо ответа она зарыдала, и я с ужасом осознал, что с маленькой Тияной случилась беда. Долго я не мог добиться от Йованы ответа, после каждого моего вопроса она набрасывалась на меня с проклятиями, а если я приближался, чтобы успокоить ее, то едва успевал увернуться от ее кулаков. В конце концов я оставил ее в покое, и под утро, выплакавшись, она сама мне все рассказала. Причем, с ходу ошарашила признанием, что смерть ребенка была давно спланированным жертвоприношением, только на роль жертвы она готовила сына, а не дочь. И если бы не моя оплошность, все бы прошло, как задумано, а смерть сына она преподнесла бы мне как несчастный случай. Уж не знаю, как она собиралась скрыть от меня тот факт, что ребенок погиб от удара ножом, в подробности она не вдавалась, да это было уже и не важно. Меня потрясли ее слова о том, что грязелечебница была выстроена ради служения дракону. Мой разум отказывался верить в подобное, но сердцем я чувствовал, что все это правда. Да и по Йоване было видно, что она не врет. Она рассказала историю, похожую на сказку, будто бы ее мать Наджа, потерявшая семерых сыновей, нашла способ, как вырастить дракона из обычной кобры. Наджа создала чудовище ради отмщения врагу и защиты своего поселка (сейчас это Миран, а тогда у него было другое название). Дракон избавил поселок от врагов и в дальнейшем стерег его, как верный пес стережет дом хозяина, но ему требовались жертвы. Долгие годы Наджа, а потом и Йована, заманивали своих односельчан к руинам сторожевой башни, где скрывался этот дракон. А если жертву не приводили вовремя, дракон выбирался из укрытия и отправлялся на охоту, и тогда погибало больше одного человека. Гораздо больше! Йована призналась, что ей тяжело было обрекать на смерть своих земляков: с каждым годом чувство вины все сильнее разъедало ее душу, а лет, по ее словам, она прожила немало: паспорт, который она мне показывала, был поддельным, а счет годам она давно потеряла. Древняя магия, связавшая ее с драконом, давала ей силу и не позволяла стареть. Йована измучилась и начала помышлять о смерти, но в конце концов у нее возникла идея построить эту грязелечебницу, тем более что и место для этого имелось подходящее. То самое место, где когда-то с помощью дракона был совершен акт возмездия, после чего там образовалось озеро с целебной грязью. Целебные свойства, как я понял, приписала этой грязи сама Йована, а лечебный эффект достигался путем добавления в питьевую минеральную воду какого-то легкого наркотического вещества: пациентам казалось, что они выздоравливают, а после отъезда эффект исчезал, и многие стремились вернуться обратно. Таким образом, недостатка в клиентах никогда не было, а на роль жертвы отбирали тех, кто вовсе не желал возвращаться домой, и таких всегда хватало. Йоване было не так жаль отдавать на растерзание дракону чужестранцев, и она надеялась, что чувство вины со временем ее отпустит. Она окружила себя надежными людьми и создала нечто вроде секты, члены которой свято верили, что их служение дракону приносит благо им и их землякам. Закончив свою исповедь, она предложила и мне примкнуть к числу таких служителей. Вместо ответа я спросил, зачем ей потребовалось приносить в жертву ребенка, если она могла выбрать для этого кого-то из пациентов. Йована снова занервничала, начала плакать и оскорблять меня, но потом все же объяснила: оказывается, дракон не пожирал людей, а сжигал их, изрыгая пламя, и питался болью и страхом, которые те испытывали, а ребенок нужен был для другого: его кровь, смешанная со слезами оплакавшей его матери, подкрепляла древнее колдовство. Каждая новая хозяйка дракона должна была отдать свое первое дитя, когда оно у нее появится, в качестве личного взноса – такие условия поставило перед Йованой, а до этого перед ее матерью Наджой, некое существо, являвшееся откуда-то с изнанки этого мира. Йована была уверена, что это существо поспособствовало тому, чтобы у нас родились близнецы, как это случилось и у ее матери. Существо сделало так, чтобы отдать дитя было легче. Йована собиралась пожертвовать сыном, а дочке она хотела передать право повелевать драконом, но моя оплошность спутала все ее планы. Йована горевала не о том, что лишилась ребенка, а о том, что продолжить ее дело будет некому: ведь, по ее словам, хозяйкой дракона могла стать только женщина.
Отец Сергий сделал паузу, переводя дух, вытер тыльной стороной ладони пот со лба и, вдохнув поглубже, продолжил:
– Выслушав Йовану, я потребовал доказательств. Я хотел видеть дракона и то, что осталось от нашей дочери. Йована отвела меня в драконье логово, взяв с меня обещание, что я буду все время держаться позади нее, иначе она не может гарантировать мне безопасность. Но дракона я так и не увидел, лишь голубые отблески мерцали во тьме подземелья. А вот дочь… Это жуткое зрелище до сих пор стоит у меня перед глазами. Маленькое тельце в голубой пеленке, с огромным кровавым пятном на груди, лежало там среди камней. Засохший ручеек крови протянулся к воде, заливавшей почти все видимое пространство этого подземелья. Я удивился, что дракон не тронул дитя. Оказалось, он был равнодушен к мертвым. Ему требовались только живые жертвы. Увиденное мной убедило меня, что Йована не бредит, и я больше не мог там оставаться. Когда я сказал ей, что хочу уйти навсегда, она стала меня умолять не выдавать никому ее тайну, убеждала, что дракон стережет нашу землю и защищает нас от врагов, что, если бы не он, то еще неизвестно, что было бы с поселком и людьми, особенно в девяносто девятом, когда страну бомбили. Я возразил ей: «Твой дракон – это такая же злая сила, как та, что бомбила наши города и отсекала головы сыновьям Наджи! У этих сил одна природа! Разве ты не понимаешь этого?!» Йована не понимала. Подумав, я поклялся, что буду молчать, и сейчас впервые рассказал об этом. Много лет я ломал голову над тем, правильно ли поступил, ведь сколько людей сгубила эта драконья секта! Долгие годы я ждал, что Бог даст мне ответ, но так и не дождался. Если бы не Драган, так бы и сгинул я в монашеской келье. Спасибо матушке Ане, что взяла мальчонку из приюта! Это событие вернуло меня к жизни. Вот так… А ведь поначалу-то я был против, пытался отыскать его родителей, но все, что удалось найти – это место, где его подобрали охотники. Удивительно, что оно находится совсем недалеко отсюда. Там гора с расщелиной. Говорят, ее когда-то раскололо молнией, а рядом с ней растет вековой дуб.