Сразу у вокзала начиналась оживленная магистраль, и Гарди немного постояла в сторонке, привыкая к контрасту и… запахам. За те несколько дней, что она провела в поселке, ее нос успел отвыкнуть от зловония выхлопных газов и сигарет. Выловив в шлейфе запахов аромат жареных пирожков, Гарди увидела толстую женщину в фартуке, ловко торгующую выпечкой, которую доставала из объемной сумки. Гарди вспомнила, что дама села на следующей после Голубого Ключа остановке, а значит, тоже была из деревни. Похоже, торговку обилие контрастов ничуть не смущало. На плакате, который та водрузила рядом, значилось: «Настоящие пирожки из деревни. Горячие, румяные, из печи». Недостатка в клиентах у нее не наблюдалось. Очередь за пирожками выстроилась аж до лестницы. Скорее всего, дама уедет домой уже на следующем поезде.
На другой платформе стоял мужчина с корзиной салата и укропа и похожим плакатом, где указывалось, что зелень выращена на огороде, рядом с которым никогда не проезжал автомобиль. Отбоя в покупателях у него тоже не было. Неподалеку ходили люди в форме, напоминающие полицейских, на торговцев они даже не смотрели. В Старом Городе за любое самовольное торгашество можно было угодить на пару суток в тюрьму. Возможно, местные заранее платили за право торговать на вокзале.
Купив пирожок, Гарди поднялась по виадуку с платформы и оказалась на площади, окруженной невысокими красивыми зданиями, раскрашенными в веселые цвета. По крайней мере, их попытались такими сделать: синий дом сменялся оранжевым, за ним следовал зеленый, а позади возвышался ярко-голубой. С другой стороны буйствовали все оттенки розового и желтого. В центре площади возвышался памятник из крапленого бело-черного камня, изображающий какую-то семью. Мужчина обнимал женщину, а рядом с ними толпились аж восемь детей. Заинтересовавшись, Гарди подошла ближе, спугнув стаю голубей, которые, оглушительно хлопая, вспорхнули в небо, оставив после себя кучи помета.
Только сейчас до нее дошло, что камень, из которого был изготовлен памятник, был на самом деле черным. Белым его сделали голубиные какашки, покрывающие культурный объект, словно глазурь торт. Рядом с памятником торчал человек с метлой. Он глазел на большой экран, занимающий половину стены здания напротив. Красивая женщина величиной с грузовик аппетитно уплетала кусок пиццы, в которой можно было бы завернуться. Дама звала всех в пиццерию с труднопроизносимым названием. Отвыкшая от рекламы Гарди тоже какое-то время поглазела на монитор, покосилась на человека с метлой, который продолжал стоять, игнорируя вернувшихся голубей, их дерьмо и окурки, оставленные школьниками, чего-то ждущие у памятника.
Любопытство, наконец, взяло свое, и Гарди приблизилась к позолоченной табличке, наполовину загаженной птицами. Прочитав, она присвистнула. Если надпись была верной, перед ней возвышалась королевская чета, правившая Альбигштайном уже двадцать лет. Еще раз подивившись количеству отпрысков, которых успела завести королевская семья, Гарди принялась внимательно разглядывать здания и вывески рядом с площадью. Согласно справочнику, интересующая ее контора была поблизости.
Но ничего нужного на глаза, как назло, не попадалось. Зато ее внимание сразу привлекла цветочная лавка, расположившаяся неподалеку от памятника. Вывеска гласила «Цветы от Сальвии», и Гарди приуныла. Работа везде давала о себе знать. То, что Кровавая Сальвия была родом из Альбигштайна, было неприятным сюрпризом. Возможно, оно и к лучшему, что Гарди выбрала Голубой Ключ. Рядом с лавкой Сальвии толпилось много народу, все галдели, изредка, сквозь гудение ветра, гуляющего по площади, доносились слова: «Розы завезли!».
Еще немного, и я розы возненавижу, подумала Гарди и принюхалась. Теперь уже розовый аромат мерещился ей повсюду.
— Этот салон удостоился чести поставлять цветы на королевскую свадьбу, — послушался рядом писклявый голос, и Гарди уставилась на мелкую девчонку лет пятнадцати, от которой и несло розами. Очевидно, девушка перестаралась с духами.
— Вы, наверное, не местная? — довольно бестактно поинтересовалась девица. — Извините, но по глазам видно. Старший сын короля женится, вы ведь знаете, да?
Выбросив остаток пирожка в урну — изделие оказалось пересоленым и переперченным, Гарди подумывала уже о том, как бы повежливее послать навязчивую собеседницу, как вдруг, сама не ожидая, сказала:
— Ну, раз ты у нас местная, выручай. Где здесь городская адвокатская контора?
К услугам Дерека Гарди решила пока не обращаться, а справочник Альбигштайна усиленно рекомендовал именно городских адвокатов — по всем вопросам.
— О, да неподалеку! — обрадовалась девица. — Хотите, я вам покажу?
— А тебе, что, делать нечего?
— Вообще-то нечего, — улыбнулась писклявая. — Я студентка, а последнюю лекцию нам отменили. Препод заболел. У меня танцы через час, а живу на краю города. Туда ехать — полдня займет. Вот и шляюсь тут, время убиваю. Пойдемте, нам в подземный переход.
Вообще-то Гарди не любила компании незнакомцев, но представив, как писклявая будет объяснять: «Свернете налево, потом под вывеску направо, и еще раз направо по центральной главной», решила воспользоваться ее предложением.
— А вы откуда? — спросила девица, едва они спустились в тусклый, с мерцающими лампами, переход, в котором воняло сыростью и плесенью. А еще центр города, называется, хмыкнула про себя Гарди и подумала, что платить за помощь все равно придется. Хотя бы информацией.
— Голубой Ключ, — нехотя сказала она и приготовилась к морю вопросов о том, как можно жить без света и цивилизации, но писклявая лишь покосилась и произнесла:
— Нам сюда, здесь короче будет.
Девушка остановилась у приоткрытой двери в стене перехода, которая, казалось бы, должна была привести прямо в скалу. Или в грунт — смотря где был выкопан тоннель.
Гарди осторожно заглянула в проем и прищурилась. После полумрака подземного перехода солнечный свет резал по глазам. Странно, они прошли совсем немного, но картинка, видневшаяся из двери, была совсем иной. Городской пейзаж сменился грунтовой дорогой, покосившейся будкой, похожей на остановку, и невзрачным микроавтобусом, припаркованным неподалеку.
Дальше все было неожиданным, но, если бы Гарди заранее хорошо подумала, вполне предсказуемым. Ее толкнули ногой в спину. Гарди было трудно заставить потерять равновесие, но появившиеся в проеме трое верзил накинули на нее мешок, сбив с ног умелой подсечкой. Она сгруппировалась, приготовившись отбиваться, однако тяжелый удар по голове, закончил игру не в ее пользу.
Гарди очнулась от тряски, которая отдавалась острой болью в ушибленном затылке. Она была внутри машины, и авто катилось явно не по асфальту. Водитель с приличной скоростью гнал по грунтовке, отчего транспорт бросало из стороны в сторону. Мешка на голове Гарди не было, но руки стянули сзади жесткой проволокой, которая наверняка оставит новые шрамы поверх тех, что уже украшали ее запястья. Рядом чувствовалось чье-то прижимающееся к ней тело. Помимо того, что оно также подпрыгивало в такт движения колес, соседка еще и всхлипывала в голос. Прислушивавшись, Гарди определила, что таких хныкающих тел в фургоне — а она уже догадалась, что стала пассажиркой того потрепанного микроавтобуса, что торчал у входа в тоннель, было не меньше десятка. Слегка приоткрыв глаза, она убедилась, что не ошиблась и немного успокоилась.
Все указывало на то, что прошлая работа Гарди к ее нынешней неприятной ситуации отношения не имела. И это радовало. Огорчало то, что Альбигштайн, похоже, был не лучше Старого Города, и человеческий траффик работал здесь по схожему принципу. Все девушки были связаны, зареваны и испуганы. Писклявая выискивала наивных дурочек из провинций, набивалась в компанию, оказывала какую-нибудь пустяковую услугу, а на самом деле, заманивала в ловушку. И было неважно, куда их сейчас везли — разобрать на органы или продать в дом терпимости, важно было то, что ее приняли за местную простушку, а такие трюки с Грязной Гарди никогда не проходили. Неужели она настолько изменилась за те несколько дней, что провела в Голубом Ключе? О том, хорошо это или плохо, Гарди думать не стала — не было времени. Обратный поезд уходил в три, а еще неизвестно, сколько она провела в отключке. Да и порешать вопрос с адвокатами тоже надо было. Ко всему — ее жутко тошнило, а во рту стоял кислый привкус фарша с капустой из недавнего пирожка.
— Я хочу на твое место, — сказала она девице, которая сидела рядом с перегородкой, отделяющей водителя от пассажиров. С виду стена была глухой, но опытный глаз Гарди подметил, что при необходимости водитель мог отодвинуть перегородку.
Пока девушка соображала, чего от нее хотят, Гарди сама пересела к стене, буквально вытолкнув девицу на свое место. Времени не было, тошнота и начинающиеся спазмы в животе играли не в ее пользу. Проклятый пирожок. Все в этом Альбигштайне было против нее.
За перегородкой слышались приглушенные голоса. Гарди определила, что в кабине сидели двое. Судя по расслабленному тону, сегодняшняя операция не была чем-то выдающимся — обычное, рутинное дело, а значит, компания проворачивала похищение не в первый раз.
— Зачем ты взяла стриженую? — пробасил мужской голос.
— У нее фигура хорошая, — ответила Писклявая. — Парик оденем, клиенты и не заметят. Лис просил потощее искать, спрос на них в последнее время хороший, а стриженая — в самый раз.
— Какая-то она странная, — продолжал мужчина. — Лицо будто бы знакомое. Я точно ее где-то видел. Как бы проблем не было. Уверена, что она не из города?
— Я ее специально спросила. Сказала, что из Голубого Ключа. Там все странные. А лиц таких — вся улица. Вот ты хоть что-нибудь из ее внешности запомнил? Волосы какого цвета? А глаза?
Молчание. Наверное, мужчина пожал плечами.
Оглядев девиц в фургоне, Гарди даже не стала сомневаться, что говорили про нее. Во-первых, все девушки были примечательными на вид: у одной роскошная копна светлых волос, у другой грудь вот-вот кофточку порвет, у третьей глаза синющие, хоть и в слезах. Дураку понятно, что похитители говорили про нее, Гарди. Про нее сперва всегда так говорили: ни рожи, ни кожи. Из всего, что сказал водитель, взволновало только одно: Гарди где-то видели, и это было нехорошо. Потому что она догадывалась где именно.