Чарли ждал, пока мимо проследует вонючая масса стада. В голове у него что-то ворочалось, но Чарли не обращал на это внимания, как и на возникающее время от времени странное желание бросить все и поехать куда-то на право-восток.
«Черная книга» впервые столкнулась с человеком, на которого никак не могла повлиять. Во-первых, он думал такими словами, которых она не знала, а во-вторых, в его душе не было места желаниям.
Чарли ничего не хотел, он просто делал. Делал то, что нужно, чтобы выжить под убийственно жарким небом и на беспощадно скудной почве Раздолья. Кроме того, он, как и все обитатели этого Лоскута, был помешан на свободе.
В том числе и от желаний.
– *******! – сказал Чарли, пинком поторапливая последнего бычка. Тот быстрее затопал копытцами.
В Раздолье начинался очередной день.
Чарли закрыл загон и подошел к ожидающему его вороному жеребцу. Из седельной сумки торчала какая-то большая черная штука, похожая на коробку. Несколько мгновений Чарли смотрел на нее недоуменно, потом вспрыгнул в седло и залихватски свистнул.
Стадо ответило дружным мычанием. Оно знало ритуал выпаса не хуже хозяина.
За последнее время «Черная книга» узнала, что такое настоящая грязь. Раньше частицы почвы, пыль и прочие низменные вещества не осмеливались приставать к предмету, пропитанному магией сильнее, чем светский прием – лицемерием.
Но ранчо было настоящим царством липкой, вонючей грязи, основу которой составлял навоз, и на безупречно черной обложке появились неприятные бурые пятна.
«Черная книга» испытывала острую необходимость в том, чтобы ее почистили. Но эта мысль тоже не вызвала понимания в мозгу Грубого Чарли. Такая вещь, как «чистота» была недоступна его пониманию в силу того, что он с ней никогда не сталкивался.
Свистнув, Чарли погнал стадо на право-восток. Честно говоря, тамошние пастбища были не особенно богатыми, но какое-то смутное ощущение подсказало раздольцу, что так будет лучше.
Быки и коровы послушно топали следом, в воздухе клубилась едкая пыль, сквозь которую с трудом протискивались солнечные лучи. Теплый ветер шевелил поля шляпы, овевал разгоряченное лицо.
Все шло как надо.
В этом мире простой и грубой работы не было места волшебным фолиантам. «Черная книга» поняла это еще вчера, когда Грубый Чарли никак не отреагировал на жуткие и прекрасные фантомы, которыми она попыталась начинить его рассудок.
Он просто их не увидел.
Она попробовала взять под контроль его тело и со стыдом отступила, поняв, что с этим идеально составленным механизмом из костей, тугих жил и сильных мышц ей не справиться. С рыхлой тушкой Терки Хрена или с пропитанным спиртным организмом Вагонетки все было куда легче.
«Черной книге» оставалось одно – тупо давить в надежде, что рано или поздно рассудок Грубого Чарли не выдержит, и хозяин ранчо поедет туда, куда нужно ей, а не ему.
На горизонте появилась черная точка. Грубый Чарли нахмурился, проверил, как выходит из ножен меч, после чего принялся крутить ворот на станине маленького арбалета.
Когда живешь в настолько свободном краю, как Раздолье, и хочешь продолжать жить, то лучше всего исходить из предположения, что каждый встречный желает тебя убить.
В этом случае разочарования будут большей частью приятными.
Точка приблизилась, превратилось во всадника. Его тощая и длинная фигура болталась в седле, словно мачта корабля во время бури. Грубый Чарли убрал руку от меча, правда не очень далеко. Кто знает, что придет в голову Чистому Гарри? Прозвище владелец соседнего ранчо получил за патологическую (по меркам Раздолья) тягу к чистоте. Он мылся четыре раза в год, в то время как остальные обходились единственным омовением.
– Хей, Чарли! – крикнул Чистый Гарри еще издали и помахал рукой, показывая, что оружия в ней нет. – Это я!
Чистый Гарри никак не мог понять, что по манере раскачивaтьcя при езде верхом его узнают гораздо раньше, чем по лицу или голосу. – Хей, Гарри! – ответил Чарли и по привычке добавил – ******* **** **** – Куда едешь? – фигурой Гарри напоминал вешалку, а лицо его вполне можно было использовать для рекламы сигарет, до того оно было мужественным и располагающим. Правда крылась за этим лицом душонка мелкая и противная, как заилившийся пруд, полный пиявок и слизняков.
– Гоню стадо на выпас к холмам, – «холмами» назывались два бугорка высотой в три сантиметра, – ****** ****! А ты куда?
– В селение, за кузнецом, – тут взгляд Чистого Гарри уперся Чарли куда-то в область седла. – Что это у тебя?
Чарли не сразу понял, о чем речь.
– А, это? – сказал он после паузы, и в словах его звучала гордость. – Это та штуковина, которую я добыл в салуне!
– А зачем она тебе? – лицо Чистого Гарри изменилось, стало пустым и белым, как чистая книжная страница. – Продай ее мне!
«Черная книга» ощутила шанс подчинить себе сознание куда более слабое, чем у Грубого Чарли. Тот хоть и произносил слова, похожие на заклинания, всякую мысль о колдовстве тут же засовывал в такие глубокие подвалы подсознания, что откопать их потом можно было только экскаватором.
Чистый Гарри излучал флюиды неуверенности, зависти и алчности. Такого человека книге удалось бы сломать сразу.
– Нужна, ********! – Грубый Чарли насторожился, рука его вновь поползла к мечу. – Не продам!
Отказывался он из чистого упрямства. Грубый Чарли прекрасно знал, что книга ему не нужна, и давно бы ее выбросил, если бы не смутное нежелание. Но теперь, когда ее захотели купить, он вдруг не возжелал с ней расставаться.
– Я дам тебе за нее быка! – сказал Чистый Гарри, алчным взглядом полируя черную обложку. – Или двух...
– Нет! – все это выглядело ужасно подозрительно. Двух быков за непонятную хреновину, которой даже шкуру не снимешь? – Ни за что! ****** * ********* ***!
Чистый Гарри двинул коня вперед, но тут же замер. Прямо в лоб ему глядело острие арбалетной стрелы.
–Езжай своей дорогой, ***** ****! – проговорил Грубый Чарли угрожающе. – ******.
И едва не оглох от разочарованного вопля, который прозвучал внутри головы.
Чистый Гарри толкнул коня пятками. На лице его отразилось величайшее изумление – он тщетно пытался вспомнить, что именно делал в последние несколько минут.
Сердцем города Ква-Ква, вопреки расхожим представлениям, является не мэрский дворец с возносящейся над ним Останкинской башней, не престижный район внутри старых стен, не храмовый квартал и даже не тюрьма. Сердце мощно и гулко, хоть и несколько суматошно, бьется на площади Изопилия, где расположен главный рынок.
Имелись в Ква-Ква и другие рынки, но этот превосходил их всех. Тут можно было купить все – от яиц птицы Рух до набора странных блестящих загогулин под названием «процессор», а размеры рынка были таковы, что на его территории разместилось бы несколько полей для гольфа.
Но главной достопримечательностью площади Изопилия был запах. Могучий и ядреный, он рождался где-то на уровне земли, исходил из подвальных харчевен, из рядов, где продавали кожи, из лошадиного торга, а потом расползался во все стороны незримыми клубами.
Непривычных людей (да и прочих разумных существ) он валил с ног не хуже кирпича. Рассказывали о демоне, который посмел материализоваться посреди рынка и позорно упал в обморок.
Торговля тут не прекращалась никогда. Ночью она несколько утихала и снижала интенсивность, но даже утром после всегородского праздника, когда жители Ква-Ква поголовно мучились головной болью и провалами в памяти, тут что-то продавалось и покупалось.
Шум на площади Изопилия стоял такой, что услышь его прибой, он стыдливо ушел бы в отставку или покончил жизнь самоубийством. Так что профессиональной болезнью торговцев с главного рынка (помимо обязательной жадности) была тугоухость.
Когда в один не самый прекрасный момент из переулка ведущего к площади Изопилия с права, вылетело нечто шуршащее и хлопающее листами, на это никто не обратил внимания.
К тому же книги были одним из немногих вещей, не входивших в число товаров.
Когда вслед за летучим предметом в толпу, звеня, как сошедшая с ума церковь, врезалась раскрашенная в яркие цвета повозка, этого тоже почти никто не заметил.
Но когда с нее горохом посыпались волшебники в серых мантиях, то это вызвало прямо-таки всплеск интереса.
– Ой, охотники за книгами! – воскликнул кто-то.
На мгновение стало тихо, а потом звуковой вал поднялся до неба:
– Всем разойтись! Важная магическая операция!
– Глянь, это ж те придурки, которые вчера сожгли мастерскую Отпетого Мяся!
– Ты не видел, куда она шмыгнула?
– А вон, под прилавком...
– Эй, куда окорок потащил?
– Это все мой самонаводящийся аркан! Цепляется за что ни попадая!
– А! Ты наступил мне на ногу! Ой, и незачем поднимать посох... уже ухожу, ухожу...
– Ага, вон она!
Волшебники пропихивались сквозь толпу с решительностью ледокола. В МУ никогда не обучали хорошим манерам, да и в силу ожирения, артрита и плоскостопия охотникам за книгами трудно было двигаться ловко. Путь их отмечали отдавленные ноги, ушибленные бока, опрокинутые лотки и гневные вопли (не слишком громкие, ибо возмущаясь чересчур сильно, имея дело с волшебниками, ты рискуешь обнаружить, что твое тело неожиданно перешло в жидкую или газообразную форму).
– Вон она! – завопил Ступе, тыча посохом с таким усердием, что едва не вывихнул руку. – Под тентом!
– Ату! Ага! – маги, дружно засвистели и заулюлюкали.
Наглая книга, свившая гнездо в доме неподалеку и успевшая погрузить всех его обитателей во что-то вроде спячки, решила спасаться на рынке. Но и здесь у нее не было шансов уйти.
– Как думаешь, чем все закончится? – спросил торговец подержанными фруктами у соседа, зарабатывающего на жизнь продажей картонной посуды, раскрашенной под фаянс.
– Чем обычно! – ответил сосед, из безопасного убежища позади, лотка наблюдая за тем, как волшебники окружают палатку, принадлежащую торговцу мясом. – Бардаком и разрушениями!