– Лазарь! – крикнул Император, но ретривер рвался вперед; теперь за ним последовал и его лупоглазый брат по оружию.
Чарли уже вскочил на ноги и размахивал тростью так, словно фехтовал с привидением, а щитом ему служила женская шубка. Император жил на улице, а потому не раз видел, как люди сражаются с невидимыми демонами, но Чарли Ашер, что и говорить, набирал очки. Трость его шмякала обо что-то – вроде как воздух, но в нем было нечто: какая-то тень, что ли?
Император воздвигся на ноги и захромал к потасовке, но не успел сделать и пары шагов, как Лазарь подпрыгнул и кинулся, казалось бы, на Чарли, однако взмыл над старьевщиком и тяпнул зубами у него над головой; после чего повис там, сомкнув челюсти на основательном шмате невидимой шеи.
Чарли воспользовался отвлекающим маневром – шагнул назад, размахнулся и шарахнул тростью куда-то над левитирующим золотистым ретривером. Раздался шмяк, и Лазарь разжал челюсти, но теперь на невидимого противника бросился Фуфел. Какова бы ни была его цель, он промазал и собачьим накатом со свистом влепился прямо в мусорный бак.
Чарли снова кинулся к стальной двери черного хо-да, но та оказалась заперта; он потянулся за ключами, и тут что-то поймало его сзади.
– Отдай, пиздюк, – завизжала тень.
Женскую шубку, похоже, вырвали из рук Чарли, и она взмыла в воздух – вверх, за четырехэтажный дом и прочь с глаз.
Чарли развернулся с тростью наизготовку, но что бы там ни было раньше, теперь оно, судя по всему, исчезло.
– Ты же сидеть над дверью должен, орать “никогда” и прочую поэзию[21], нет?! – заорал он небесам. И добавил для полноты картины: – Мудило злобное!
Лазарь гавкнул, потом заскулил. Из мусорного бака с Фуфелом донеслось заливистое металлическое тявканье.
– Да, такое не всякий день узришь, – произнес Император, хромая к Чарли.
– А вы видели?
– Вообще-то не очень. Только тень, но точно что-то было. Там же было что-то, правда?
Чарли кивнул, пытаясь отдышаться:
– Оно вернется. Оно летело за мной через весь город. – Он порылся в кармане. – Вам бы всем лучше нырнуть со мной в лавку, Ваше Величество. – Чарли, само собой, знал Императора. В Сан-Франциско Императора знали все.
Император улыбнулся:
– Любезно с твоей стороны, однако мы здесь в полнейшей безопасности. Ныне же мне потребно освободить подданного из сего гальванизированного узилища. – Старик наклонил мусорный бак, и Фуфел явился оттуда, фыркая и тряся головой, словно готов был оторвать задницу любому человеку или зверю, коему бы хватило безрассудства встретиться с ним на узкой тропинке (и оторвал бы – при условии, что человек или зверь ростом оказался по колено или ниже).
А у Чарли с ключом по-прежнему не ладилось. Он давно знал, что замок надо менять, но тот вроде работал, если его немножко подрочить, стало быть, приоритетом смена замка так и не стала. Ну кому, блин, взбредет в голову, что однажды придется быстро убегать от гигантской птицы? Тут он услышал хриплый визг, обернулся… Уже не один, а два громадных ворона, обмахнув крышу, пикировали в переулок. Собаки выпустили по крылатым интервентам залп неистового лая, и Чарли вложил столько языка тела в ерзанье ключом в замке, что почувствовал, как в бедре надорвалась атрофированная танцевальная мышца.
– Они вернулись. Прикройте меня. – Чарли швырнул трость Императору и приготовился к удару, но едва палка легла в подставленную старикову ладонь, птицы сгинули. Слышно было даже, как там, где они только что были, хлопнув, сомкнулся воздух. Собаки осеклись на полурыке; Фуфел заскулил.
– Что? – спросил Император. – Что стряслось?
– Исчезли.
Император посмотрел на небо.
– Ты уверен?
– Пока да.
– Я видел две тени. Теперь уж точно видел, – сказал Император.
– Да, сейчас они были вдвоем.
– Что они такое?
– Понятия не имею, но когда вы взяли трость, они… в общем, пропали. Вы правда их видели?
– Уверен. Они были сродни злонамеренному дыму.
Ключ наконец повернулся в замке, и дверь на склад Ашера открылась.
– Вы должны зайти. Отдохните. Я закажу чего-нибудь поесть.
– Нет-нет, нам с бойцами надлежит длить наш дозор. Сегодня утром я решил выступить с декларацией, и нам потребно встретиться с печатником. Это вам понадобится. – Император вручил Чарли трость, словно передавал ему ключ от городских ворот.
Чарли потянулся было к ней, но передумал.
– Ваше Величество, я думаю, вам лучше оставить ее у себя. Полагаю, вам она будет полезнее. – И Чарли показал подбородком на скрипучее колено старика.
Рука Императора не дрогнула.
– Я не преклоняюсь пред материальным, знаешь?
– Это я понимаю.
– Я твердо верю, что вожделенье – главный источник человеческого страдания, как тебе известно, и нет преступника подлее, нежели тот, кто возжелал материального.
– Я своим бизнесом управляю на тех же принципах. Однако же настаиваю – трость должна остаться у вас. Окажите мне любезность, если угодно?
Чарли поймал себя на том, что отчасти перенимает выспренние обороты Императора, словно перенесся к такому королевскому двору, где титулованное лицо отличают по крошкам в бороде, а королевская гвардия не пренебрегает вылизыванием собственных яиц.
– Ну, коли это любезность, соизволю. Прекрасная выделка.
– Но самое главное – она поспоспешествует вам в дозорах.
Вот теперь Император выдал вожделенье сердца своего – он широченно ухмыльнулся и прижал трость к груди.
– И впрямь красивая. Чарли, должен тебе кое в чем признаться, но прошу поверить мне, как человеку, кто вместе с товарищем своим только что свидетельствовал о появлении двух гигантских теней в обличье воронов.
– Само собой, – улыбнулся Чарли, хотя еще минуту назад решил бы, что улыбка его затерялась где-то в ушедших месяцах.
– Не сочти сие низменным, но едва я коснулся этой трости, как ощутил, будто ждал ее всю свою жизнь.
И Чарли, сам толком не сообразив почему, ответил:
– Да уж понятно.
А парой минут ранее в лавке Лили сидела, погруженная в думы. Думы у нее были не обычного свойства – не о мире, где все дураки, жизнь бессмысленна, а само житье – тщета, особенно если твоя мать забыла купить кофе. То была дума поособенней, и началась она, когда Лили явилась на работу и Рей заметил, что сегодня ее очередь носить пылесосную тиару, более того – подчеркнул, что если тиара на Лили, то и пылесосить лавку должна Лили. (Вообще-то ей нравилось носить тиару с фальшивыми брюликами, которую Чарли в приступе отъявленной буржуазной крадучести постановил надевать каждый день всякому, кто сметает пыль и пылесосит лавку, – и ни в какое иное время. Возражала она против пылесоса и метелки. Она чувствовала, что ею манипулируют, помыкают и пользуются вообще, – причем не в смысле наслаждений.) Но сегодня, когда она убрала тиару, пылесос и наконец залила в себя пару кружек кофе, думы не прекратились – они излились в полномасштабный ангст, и тут Лили осенило, что ей все-таки надо будет прикидывать, что делать с колледжем-карьерой, поскольку, что бы там ни говорила “Большущая-пребольшущая книга Смерти”, не она, Лили, избрана темным ставленником разрушенья. Блядь!
Она стояла на складе, озирая то, что накануне сюда навалил Чарли: обувь, лампы, зонтики, фарфоровые статуэтки, игрушки, пару книг, старый черно-белый телевизор и портрет клоуна, выписанный по черному бархату.
– Он сказал, что это барахло светится? – спросила она Рея, стоявшего в дверном проеме.
– Да. И заставил меня все проверить моим счетчиком Гейгера.
– Рей, нахера тебе счетчик Гейгера?
– Лили, зачем тебе серьга с летучей мышью в носу?
Лили проигнорировала вопрос и взяла вчерашнюю керамическую лягушку; теперь к земноводному скотчем крепилась бирка “НЕ ПРОДАВАТЬ И НЕ ВЫСТАВЛЯТЬ”, выведенная аккуратным почерком их босса.
– И это одна из них? Вот это?
– С нее он и поехал, – обыденно произнес Рей. – Твоя инспекторша из школы пыталась ее купить. Тут-то все и началось.
Лили была потрясена. Она отступила к столу Чарли и села в скрипучее конторское кресло.
– Ты видишь, как что-нибудь светится или пульсирует, Рей? Вообще когда-нибудь видел?
Тот покачал головой:
– У него сильный стресс – потерял Рейчел, один растит малышку. Может, ему надо как-то помочь. У меня, например, когда я покинул силы полиции… – Рей умолк.
В переулке поднялась какая-то суета: гавкали соба-ки, кричали люди, потом кто-то заработал ключом в замке черного хода. Секунду спустя ввалился Чарли – запыхавшийся, костюм в грязи, один рукав разодран и окровавлен.
– Ашер, – сказала Лили. – Ты ранен. – Она мигом вымелась из кресла, а Рей взял Чарли за плечи и усадил.
– Со мной все хорошо, – ответил Чарли. – Подумаешь.
– Я принесу аптечку, – сказал Рей. – Сними с него пиджак, Лили.
– Да нормально все, – сказал Чарли. – Хватит говорить обо мне в третьем лице. Я здесь.
– Он бредит, – высказалась Лили, выкорчевывая Чарли из пиджака. – У тебя есть болеутолители, Рей?
– Не нужны мне болеутолители, – сказал Чарли.
– Заткнись, Ашер, это не тебе, – машинально ответила Лили – и тут задумалась: книга, история Рея, бирки на барахле в задней комнате… Задумалась и содрогнулась. – Извините, босс. Давайте я вам помогу.
Рей вернулся из лавки с небольшой пластмассовой аптечкой, задрал Чарли рукав и стал промывать перекисью водорода.
– Что случилось?
– Ничего, – ответил Чарли. – Поскользнулся, упал на гравий.
– Рана вполне чистая – никакого гравия нет. Ну ты и падаешь.
– Долгая история, – сказал Чарли. – Ай!
– Что там за шум был в переулке? – спросила Лили. Ей настоятельно требовалось выйти покурить, но оторваться от происходящего она была не в силах. Она и вообразить не могла, что Чарли Ашер – тот самый. Ну как это возможно? Он такой… такой недостойный. Темное подбрюшье жизни ему не ведомо, как ведомо ей. Однако это ему светятся предметы. Он – оно и есть. Лили была крайне удручена.