На самом деле лобовые атаки Чарли проводить было сложно: единственное боевое искусство, доступное бета-самцам, полностью основано на братолюбии. Поэтому Чарли обратил на адских псов всю умопомрачительную силу бета-самцового кунг-фу пассивной агрессии.
Начал он скромно – взял их покататься в фургоне к Восточной бухте, заманил на Оклендские илистые берега целой вешалкой говяжьих ребер, а затем быстро уехал. Когда же вернулся домой, они его поджидали – покрыв всю гостиную слоем подсыхающего ила. После этого Чарли испробовал еще более косвенный подход – забил псов в ящик и отправил авиагрузом в Южную Корею, надеясь, что из них там получится отменная закусь. В лавку они вернулись быстрее, чем он успел вымести из квартиры собачью шерсть.
Затем Чарли подумал, что собак можно отогнать, используя их же природные инстинкты против них самих. В интернете он прочел, что иногда кусты и цветы у дома обрызгивают мочой пумы, чтобы на них не пи́сали собаки. После изнурительных поисков по всему – телефонному справочнику он нашел где-то на юге Сан-Франциско магазин охотничьих припасов, у которого была лицензия на торговлю пумьими ссаками.
– Конечно, мы держим мочу пумы, – ответили ему. Голос был такой, точно мужик ходил в куртке из – оленьей кожи и носил окладистую бороду, но Чарли решил, что это он сам, наверное, проецирует.
– И это, говорят, отпугивает собак? – уточнил он.
– Как по волшебству. Собак, оленей и кроликов. Сколько вам надо?
– Ну, не знаю. Галлонов десять.
В трубке умолкли – Чарли буквально слышал, как мужик выколупывает из бороды ошметки лосятины.
– Мы торгуем пузырьками в одну, две и пять унций.
– Нет, мне это не подходит, – сказал Чарли. – Вы разве не можете продать мне тару экономичного размера, желательно от пумы, которую последние месяцы кормили только собаками? Я же правильно понимаю, что мочу берут у прирученных пум? То есть вы же не бродите по лесам и не собираете ее самостоятельно?
– Нет, сэр, по-моему, ее получают в зоопарках.
– Ну, дикорос-то, наверно, получше, а? – спросил Чарли. – Если достать, в смысле? То есть, конечно, не вы лично. Я вовсе не хотел сказать, что вы сами должны бродить по лесам за пумой с мензуркой. В смысле, наверняка профессионал это… алло? – Бородач в олень-ей, судя по голосу, куртке повесил трубку.
Поэтому Чарли отправил Рея на фургоне в зоопарк Сан-Франциско покупать всю мочу пумы, которую – только удастся надоить, но в итоге не добился ничего. Только весь второй этаж провонял кошачьим туалетом.
Когда стало окончательно ясно, что даже самые пассивно-агрессивные попытки не помогают, Чарли прибег к смертельнейшему из методов бета-самца: он стал терпеть присутствие Элвина и Мохаммеда, но адски презрительно. И при всякой возможности отпускал в их адрес язвительные замечания.
Кормить адских псов все равно что кидать уголь в две прожорливые паровые машины. Чтобы не отставать, Чарли стал заказывать доставку пятидесяти фунтов корма раз в два дня. Псы, в свою очередь, перерабатывали этот корм в массивные торпеды говен и разбрасывали их по улицам и переулкам вокруг “Ашеровского старья”, словно объявили кварталу собственный собачий блицкриг.
Но в их присутствии был плюс. Чарли месяцами не слышал ни единого писка из ливнестоков и не видел на стенах ни единой зловещей вороньей тени, когда изымал сосуды. И в этом смысле – торговли смертью – псы выполняли свою функцию: стоило в ежедневнике по-явиться новому имени, как они принимались по утрам таскать Чарли в спальню, пока он не уходил и не возвращался с душевным предметом, поэтому за два года ни одного не пропустил и ни разу не опоздал. Собачки к тому же сопровождали Чарли и Софи на прогулках – те возобновились, едва Чарли убедился, что Софи может контролировать свои “особые” речевые навыки. Разумеется, никто никогда не видал собак крупнее, но все же псы не были настолько крупны, чтобы казаться невероятными, и куда бы компания ни отправилась, у Чарли все спрашивали, что это за порода. Устав от попыток объяснить, он просто отвечал: “Это адские псы”, а когда спрашивали, где он их достал, говорил: “Однажды возникли у моей дочери в комнате и с тех пор не желают уходить”. После этого люди обычно считали его не только вралем, но и придурком. Поэтому свой ответ он отредактировал: “Это ирландские адские псы”. На такое почему-то все сразу покупались. (Кроме одного футбольного болельщика в ресторане на Северном пляже – мужик возьми да ляпни: “Это я ирландец, а эти – штуки ни фига, язви их в душу, не – ирландцы”. Чарли уточнил: “Черные ирландцы”. Болельщик кивнул, словно так и думал, и повернулся к – официантке: “А можно мне еще пинту, блить, тутошнего, девчоночка, пока я не просох и меня ветерком не унесло?”)
Чарли отчасти уже стала нравиться скандальная известность папаши-одиночки, у которого есть хорошенькая девочка и две гигантские собаки. Если приходится вести тайную жизнь, хочешь не хочешь, а захочешь какого-нибудь внимания общества. Так он и наслаждался, пока однажды в переулке на Русском холме их с Софи не остановил бородатый дядька в длинном хлопчатобумажном кафтане и вязаной шапочке. Софи к тому времени уже достаточно повзрослела и ходила самостоятельно, однако Чарли по-прежнему носил с собой слинг, чтобы таскать ее за спиной, когда дочка устанет (правда, чаще он просто держал ее за ручку, а она ехала верхом на Элвине или Мохаммеде).
Бородатый прошел как-то слишком близко, Мохаммед зарычал и быстро вклинился между мужчиной и ребенком.
– Мохаммед, на место, – сказал Чарли. Выяснилось, что адских псов все-таки можно дрессировать, особенно если приказывать им то, что они и так собирались сделать. (“Ешь, Элвин. Вот хороший мальчик. Теперь какай. Отлично”.)
– Почему ты зовешь собаку Мохаммед? – спросил бородатый.
– Потому что его так зовут.
– Не нужно было звать собаку Мохаммед.
– Не я ж ее так назвал, – ответил Чарли. – Когда он мне достался, его уже звали Мохаммед. Так на ошейнике написано.
– Это богохульство – звать собаку Мохаммед.
– Я пытался звать его иначе, но он не отзывается. Смотрите. Стив, откуси дяде ногу? Видите, никак. Тузик, откуси ему ногу. Ничего. Хоть на фарси ему долдонь. Понимаете?
– Ну так а я звал свою собаку Иисус. Нравится?
– Ох, простите, я не знал, что вы еще и собаку потеряли.
– Не терял я никакую собаку.
– Правда? Я видел, листовки по всему городу рас-клеены: “Вы Нашли Иисуса?” Должно быть, это его тезка потерялся. А награду назначили? Награда очень помогает, знаете? – Чарли в последнее время все чаще замечал, что ему трудно удержаться и не отыметь кого-нибудь в мозг, особенно если публика упорствует и ведет себя как полные дебилы.
– У меня нет собаки, ее не зовут Иисус, но тебе все равно все равно, потому что ты безбожный неверный.
– На самом деле нет, собаку нельзя звать как угодно, и мне при этом будет все равно. И да, я – безбожный неверный. По крайней мере, так я голосовал на последних выборах. – И Чарли ему ухмыльнулся.
– Смерть неверному! Смерть неверному! – заявил бородатый в ответ на неотразимое обаяние Чарли. После чего затанцевал вокруг, маша кулаком под носом у Торговца Смертью, и тут Софи испугалась так, что закрыла глаза руками и заплакала.
– Прекратите, вы пугаете мою дочь.
– Смерть неверному! Смерть неверному!
Мохаммеду и Элвину быстро наскучило смотреть – такие танцы, и они сели и стали ждать, когда кто-нибудь прикажет им сожрать этого парнягу в ночнушке.
– Я серьезно, – сказал Чарли. – Хватит, а? – Он огляделся – ему было неловко, – но в переулке больше никого не наблюдалось.
– Смерть неверному, смерть неверному, – тянул свое борода.
– Вы заметили, каких размеров у меня собачки, Мохаммед?
– Смерть… эй, а как ты знаешь, что меня зовут Мохаммед? Неважно. Ничего. Смерть неверному. Смерть не…
– Ух, вы и впрямь храбрый, – сказал Чарли. – Но моя дочь еще маленькая, вы ее пугаете, и лучше, если вы – немедленно прекратите.
– Смерть неверному! Смерть неверному!
Софи отняла ручки от глаз, показала на бородатого и сказала:
– Киска!
– Ох, солнышко, – вздохнул Чарли. – Я надеялся, что без этого можно будет обойтись.
Чарли закинул Софи на закорки и двинулся дальше, уводя адских псов от бородатого покойника, мирной кучкой лежавшего на тротуаре. Вязаную шапчонку Чарли засунул в карман. Она тускло светилась красным. Странное дело, но имя бороды возникнет у него в ежедневнике только на следующее утро.
– Видишь, как важно иметь чувство юмора, – сказал Чарли, через плечо скорчив дочери дурацкую рожу.
– Папуля глупый, – ответила Софи.
Потом Чарли стало неловко, что его дочь “киску” использовала как оружие, и ему показалось, что приличный родитель на его месте попробовал бы сделать из происшедшего какой-то вывод – преподать урок. Поэтому он усадил за крохотный сервиз с невидимым чаем и тарелкой воображаемого печенья Софи, двух плюшевых медведей и двух адских псов и завел свой первый серьезный воспитательный разговор по душам. Как отец с дочерью.
– Солнышко, ты понимаешь, зачем папа велел тебе никогда больше так не делать, правда? Почему людям не стоит знать, что ты так умеешь?
– Мы не такие, как все люди? – ответила Софи.
– Правильно, солнышко, потому что мы не такие, как все люди, – сказал Чарли умнейшей и прекраснейшей на свете маленькой девочке. – И ты знаешь, почему так вышло, правда?
– Потому что мы китайцы и Белым Бесам нельзя – верить?
– Нет, не потому что мы китайцы.
– Потому что мы русские и у нас в душах много – тоски?
– Нет, у нас в душах тоски немного.
– Потому что мы сильные, как медведь?
– Да, миленькая, именно. Мы не такие, потому что мы сильные, как медведь.
– Я так и знала. Еще чаю, папуля?
– Да, еще чаю было бы очень мило, Софи.
– Итак, – сказал Император. – Я вижу, ты сполна испытал, как разнообразно жизнь человеческая может обогатиться от кумпанства доброй своры гончих.