Аранк смешно фыркнул, а затем склонился к самому уху и шепнул, соблазняя горячим дыханием:
— Всю могу сказать только своей фаворитке.
Я нахмурилась, обернулась к нему лицом, ища хоть тень насмешки в алых глазах.
— Почему?
Моё дыхание касалось его губ. И если бы не страх, который терзал сердце, то я бы подумала, что манаукец со мной флиртует в своей особенной манере.
Нет, я не боялась Аранка. Совершенное доверие. Абсолютная уверенность в том, что с ним я в полной безопасности, что бы ни случилось. Я испугалась того, в какую ситуацию угодила. И казалось мне, что прошлые неприятности были лишь цветочками, а сейчас ягодки горькие и противные на вкус.
Почему он так настаивал, чтобы я признала себя его фавориткой? Что за странный “бзик”?
— Тайну могу раскрыть лишь гражданке Манаукской Федерации, — огорошил меня манаукец, и я вдруг почувствовала, как неприятно засосало под ложечкой. Интуиция и в этот раз не обманула. Вот я влипла. Ведь предполагала, что здесь замешана политика!
Сердце забилось в груди сильнее. Кажется, ловушка захлопнулась!
Аранк
Изначально он знал, что дело пустое — отправлять Ольгу на ужин. Ничего нового так и не узнали, а его фаворитка подверглась опасности. Полковник хоть и извинялся по рации, но Голдару от этого легче не было. Держа свою стильную штучку в объятиях, он чувствовал, как она дрожала. Он и хотел бы посвятить её в правду, но не мог. Она до сих пор не доверяла ему. До сих пор цеплялась за работу. Чуть посомневавшись, Аранк взял детку на руки и лёгкой походкой под конвоем телохранителей Ольги отправился к лифтам. Нужно было поговорить. Особенно о компромате, нарытом Ноем. Видео десятилетней давности обескураживало манаукца откровенностью. Но ничего криминально в нём не было, с некоторых пор обычная вечеринка подростков. И нужно разобраться, что в нём такого ужасного для Ольги.
Доверчиво обняв его за шею, Ольга затихла, варилась в своих эмоциях, и манаукцу поскорее хотелось выгащить её из личного ада. А ещё разбить морду Эйверли. Жаль, парни подоспели раньше, чем он успел придушить ущербного, который посмел поднять руку на его фаворитку. Безумец! Землянин совершенно потерял облик настоящего мужчины. Такие недостойны жизни, но и лёгкой смерти тоже. Как можно бить хрупкую женщину?
Опустив фаворитку на диван в гостиной номера, он отложил кейс на журнальный столик, а сам аккуратно снял с Ольги маску, кладя рядом со своей на стеклянную столешницу.
Натянутая улыбка и пустой взгляд детки беспокоила Аранка. Он ласково погладил её по щеке и не удержался, пересадил женщину себе на колени. Так, держа её в своих объятиях, ему было спокойнее.
— Мне плевать, что на видео. Ты всё равно моя фаворитка.
— Плевать? — усмехнулась Ольга, и Аранк понял, что опять начал не стого.
Слишком уж гневно сверкали золотистые, по-кошачьи раскосые глазки. Но пусть лучше злится на него, чем занимается самоедством.
— Да ты его хоть видел? — красиво картавя на манаукском, осведомилась у него детка, а Аранк честно покачал головой. То, что он успел увидеть, было слишком мелким, снятым через объектив небольшого жучка, скрытого на маскарадной маске Ольги. — Тогда и нечего так высокопарно бросаться словами. Не стоит играть в благородство, ши Голдар. Прежде посмотрите видео, которое Ной скоро выложит в сеть!
Выпускать из своих объятий фаворитку он и не планировал. Легко взял её за руку, включил коммуникатор и потребовал показать.
— У меня его нет, — холодно отрезала Ольга, тогда Аранк понял, что придётся раскрывать карты.
Он потянулся к своей руке, ставя её так, чтобы экран коммуникатора был виден им обоим, и включил видео, которое ему перекинул Торас, конфисковав все копии с коммуникатора Эйверли, чтобы уничтожить. Линт поклялся, что никто из отряда не смотрел видео, так как это было бы бесчестно по отношению к фаворитке друга.
Глава 12
Ольга
Мне было тогда двадцать лет. Мир казался добрым. Я была уверена в себе на все сто — красива, умна, удачно поступила на экономический, потом такое же везение с практикой. Кто ещё мог похвастаться тем, что его взяли в унжирскую контору. Я в свои двадцать уже посетила планету Ваинара, единственную унжирскую планету, куда доступ землянам был свободно открыт. Очень суровая и неприветливая на полюсах, на экваторе она раскрывала жаркие объятия солнечных пляжей на берегах бескрайних, невероятно синих океанов. Это ли не удача? Воспоминания о настоящем ветре и лучах местного солнца до сих пор со мной. Ни один ботанический сад или комната релакса не сравнится с этим. Настоящая планета не дарит чувства уюта, наоборот заряжает энергией для борьбы, так как всё, что окружает тебя, может быть опасным, особенно насекомые. Но тогда это казалось забавным.
Я старалась отличиться среди практикантов, показывала свои трудовые навыки, чтобы зацепиться и остаться работать на планете. Это могло бы у меня получиться. Я верила в свои силы, но…
У меня была всегда хорошо развитая интуиция. И я быстро смекнула, что унжирцам держать нас на планете нет никакого смысла. Мы, земляне, не дотягивали до их уровня, какие бы отличные отметки ни получали во время учёбы. Нам никогда не стать настолько же умными и расчётливыми как унжирцы. Впервые я почувствовала вкус проигрыша, когда опозорилась перед начальником отдела, поспешив с отчётом. Ошибка была небольшая, но позорил меня строгий унжирец Хемира Граина со всей строгостью, делая это напоказ, чтобы и другим практикантам не было повадно отвлекать загруженного начальника неверными отчётами. Тогда я впервые ощутила себя раздавленной, это дало фору другим моим соплеменникам.
Жизненный урок, за который я до сих пор благодарила Хемира Граина. Ведь интуиция требовала меня остановиться, проверить всё ещё раз, были сомнения, но азарт толкал к действиям.
В тот день и я познакомилась с Ингой Беррионт и Эдуардом Крю. Они единственные, кто пришёл поддержать меня. Мы подружились. Точнее мне так казалось. Оглядываясь назад, понимаю, что дружба вообще не существует. Это всё выдумка. Каждый держится за того, кто ему нужен. А этим двоим была нужна я, точнее мой ум. Я же отличница.
Практика продлилась всего два месяца. За это время я погрузилась с головой в устройство обычной торговой фирмы, вникая в её нюансы. Мне нравилось общаться с клиентами‚ предлагать им товар, уговаривать расстаться с деныами. Да и отношения с начальником удалось наладить, даже довелось услышать похвалу из его уст. И вновь фортуна была на моей стороне, я наконец смогла оклематься от неудачи и подзабыть о ней. У меня была весёлая жизнь студента. Вечеринки, друзья, выпивка.
И любовь.
Внимание одного из клиентов заметила не сразу, лишь когда второй месяц подходил к концу. Юмои долго приглядывался ко мне, прежде чем откровенно признаться, что я ему нравлюсь. Разве я могла усомниться тогда в его словах?
Любовь накрыла ураганом. Толком и не поняла как всё закрутилось, и вечеринки перестали быть скромными. Девчонки меня стали боготворить, когда наше общество разбавилось друзьями Юмои. После одной из таких вечеринок секс для меня перешёл тоже на новый уровень. Я поняла, что совершенно нескромная девица, и мне мало обычных ласк, хотелось попробовать всё, что предлагал Юмои. Я обожала его, была покорна и безотказна, за это он дарил безумные, полные страсти ночи, устраивая настоящие оргии для меня и моих подруг.
Но всё прекратилось в Одночасье, стоило закончиться практике. Словно сжигая все мосты, Юмои не стал отвечать на звонки, не приходил ни на свидания, ни в офис.
Мы улетели домой. Я с благодарственным письмом и самыми лестными рецензиями куратора, Хемира Граина.
А через неделю случилось это.
— Есть закурить? — сипло попросила Аранка, а тот напомнил мне, что я не курю. — Очень хочется затянуться, — пробормотала, чувствуя, что не хватает смелости продолжить.
— Лучше выпей, — посоветовал он и даже сходил за крепким коньяком, который нашёлся в баре номера.
Вновь устроив меня на своих коленях, манаукец спокойно ждал продолжения. Я была впечатлена его сдержанностью и, тяжело вздохнув, продолжила рассказывать о своих злоключениях.
Да, самое страшное ожидало меня впереди. Ни для кого не осталось секретом в университете, что я влюбилась в унжирца и сильно по нему тосковала. И не я одна, и чем мы занимались с ними, тоже не скрывалось. Некоторые девчонки нам завидовали, дурочки. Теперь-то понимаю, что ничего мне и не светило, ни мне, ни одной из моих сокурсниц. Одна из них залетела, разыгрался жуткий скандал, пока выясняли отцовство. Я сделала проще — приняла лекарство от ненужной беременности.
Приняла, понимая, что мужчину ребёнком не привяжешь, особенно унжирца. Им дела нет до того с кем переспали. В этом суть вольных мыслителей — секс без обязательств. О любви они даже не слышали, а я, как дура, выучила литературный стиль, чтобы удивить своего возлюбленного Юмои. Смешная и глупая. Почему-то, влюбляясь, мы становимся слепыми, не замечая недостатков своих избранников. А их было с лихвой.
Любимую не делят с друзьями. Это первое, что я уяснила раз и навсегда.
Нельзя никому рассказывать о своих пристрастиях — это второе, что я почерпнула из моего опыта дружбы с кем-то. Даже лучшая подруга Инга, которая тоже присутствовала на этих вечеринках втайне от своего возлюбленного, позволяя себе вольности, стеснялась всего, что вытворяла с унжирцами, и умоляла никому не говорить.
Никому не доверяй — это третий урок, преподанный мне жизнью. Пока я страдала по Юмои, Эдуард, оказывается, страдал по мне. Банальная история с третьим лишним.
Я выпила до дна и теперь рассматривала, как блестит стеклянное дно бокала.
— Это видео сняла Инга, — сипло рассказывала я Аранку, вспоминая всегда добрую улыбку лживой подруги. — Нарезка, если заметил. Там только я, остальных не видно, а нас там больше шести было. Но на видео только я.