Антония изогнулась и спустила комбинезон до лобка. Ее живот пересекал широкий поперечный шрам. Саша сглотнул слюну.
Антония положила ладонь на живот, фиолетовые полосы шрама проступали между пальцами в кольцах.
Саша схватил ее куртку и расстегнул. Затем укрыл ею Антонию Грасьен, пытаясь как можно тщательней спрятать наготу. Она поджала под себя ноги, а руки положила сверху на куртку.
– Они напали на меня втроем. С мачете. Вырвали ребенка из моего чрева, понимаешь?
Она кусала губы, глядя на него с мольбой.
– Ты понимаешь, Саша?
– Это ужасно.
– Нет, ты не понимаешь. Я буду вечно благодарна старику. Он меня спас. Я истекала кровью на улице, а он подобрал меня. Несколько недель я была между жизнью и смертью, Грасьен выходил меня. Не причиняй ему зла.
– Что навело вас на мысль, что у меня такие намерения?
– Все. Мне нравится, как твое тело пляшет и отдается борьбе, когда ты дерешься, но я чувствую, я знаю, что ты беспощаден. Ты не дрогнешь.
– Вы знаете, кто убил Видаля?
– Нет, но это не Грасьен. Он ему был как сын. Каждую ночь он его оплакивает. Он это скрывает, но я чувствую боль старика. Верь мне, я никогда не лгу, майор Дюген. А теперь, пожалуйста, уходи. Скоро я снова приду тебя повидать.
Она опять приняла непринужденную позу, а лицо приобрело выражение ребенка, который собирается спать. Саша вышел из “бентли”, переглянулся с Оноре. Он подумал, что немому великану довелось слышать самые интересные разговоры Парижа, сидя за рулем хозяйской машины. Саша дорого бы дал, чтобы расспросить его кое о чем. Например, каков Ришар Грасьен на самом деле. Мужлан, избивающий женщину, обезумевшую от страха? Или спаситель, вырвавший девчонку из когтей неминуемой смерти?
Когда он шагал к метро, ему показалось, что аромат духов Антонии витает вокруг него.
♦
Раннее утро и еще темно. Под черным небом терминал 2С напоминал пустую блестящую раковину. Несколько окошек открыто, уборщик толкает свою тележку, редкие пассажиры. Подруги изучили табло прибытия, нашли зону прилета.
Через двадцать минут после посадки они заметили ее в группе одетых в форму людей.
– Спокойно, по моему сигналу, – предупредила Лола.
Несколько дружеских слов, и группа распалась, Исида Рента направилась к выходу. Ингрид, Лола и Зигмунд последовали за ней. Девушка повезла чемодан на колесиках к остановке автобуса, следующего в Париж. Лола была довольна: кругом ни души.
Исида зажгла сигарету, прислонилась спиной к стене и затянулась с явным удовольствием.
– Правильно, вам надо расслабиться.
– Что?
Лола потрясла перед носом у стюардессы просроченным полицейским удостоверением.
– Легче будет отвечать на вопросы.
– Но я вчера разговаривала с вашими коллегами! Вы меня преследуете.
– У майора Дюгена свои планы. А я из комиссариата шестого округа, где проживал покойный Видаль.
– Вот и выясняйте это с Дюгеном! Все равно мне нечего сказать.
– Это уж я сама решу.
– Для полицейского у вас слишком облезлый вид. Да еще далматинец и высокая блондинка, что-то не похоже… Оставьте меня в покое или позову охрану!
За стеклянной стеной аэропорта двое служащих в блестящих куртках, грузчики автобусов “Эр Франс”. Еще немного – и скандал неминуем. Лола достала из кармана шприц и уколола Исиду в шею. Стюардесса закатила глаза и рухнула как подкошенная. Ингрид едва сдержала крик.
– Кричать будем, когда будет время. Хватай ее под мышки.
Ингрид пробормотала что-то нечленораздельное.
– Пожалуйста, делай, что говорю, а то нам не поздоровится.
Глянув на блестящих грузчиков, которые пока ничего не заметили, Ингрид послушалась. Лола указала на бетонную опору. Американка уложила стюардессу за широкий столб, а экс-комиссар связала ее прочным скотчем.
– Можешь объяснить, что мы творим?
– Делаем, что можем, с помощью подручных средств.
– Не таких уж подручных. Что это за шприц?
– Одна смесь, которую мне сделал Бартельми. Конфискат наркодилеров. Знала бы ты, чем люди ширяются.
– Грубый метод.
– Для кого как. Вот такой вот смесью убийцы отрубили Туссена.
– И ты пользуешься тем же, чем эти мерзавцы?
– Это был запасной вариант. Если бы она пошла на сотрудничество, такого бы не случилось.
– Если у нее все чисто, она нас потом по судам загоняет.
– Не загоняет, а затаскает.
– Whatever.
– Знаешь, Ингрид, бывают моменты, когда нужно идти на риск.
– Хочу напомнить, что я иностранка. Один неверный шаг – и меня выгонят из Франции.
– Ты не хочешь быть в это замешанной, я понимаю. Это твое право. Отвези Зигмунда в Париж. Спасибо за все и до скорого.
– Это слишком просто!
Они ругались, пока Исида не пришла в себя.
Далматинец понюхал ее волосы, когда она начала стонать и дергать ногами. В конце концов Ингрид присела в углу. Далматинец счел благоразумным спрятать нос и свою совесть в коленях у американки. Лола достала из кармана плаща маленький магнитофон, поставила его перед пленницей и включила:
– Норбер Коната. Говори все, что знаешь.
– Немедленно отпусти меня, дура старая, или я позову охрану!
– Норбер. И побыстрей. А то мне начинает надоедать.
Конголезка закричала. Из кармана плаща появился нож. Лола приставила его к лицу жертвы, та сразу умолкла.
– Слушай сюда, Рента. Может, вид у меня и облезлый, но я не таких, как ты, обламывала. Или ты отвечаешь на вопросы, или я подправлю тебе мордашку.
Крупные капли пота катились по лицу стюардессы, глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит.
– Ты не поехала в Африку на похороны бывшего дружка. Почему?
Глава 20
Дивизионный комиссар посмотрел на пачку газет, которые секретарша положила ему на стол, так, словно они вот-вот вцепятся ему в лицо. Освещая дело Видаля, пресса отрывалась на полную катушку, и эта атмосфера коллективного оргазма его до крайности раздражала.
– Если нас будут доставать только газетчики, это еще куда ни шло, – сказал комиссар. – Я обедал с начальником Фабера, попросил, чтобы он держал свою шавку на привязи. Не знаю, долго ли смогу их удерживать.
– Расскажите мне все, что вам известно об Антонии Грасьен, – попросил Саша.
Он в деталях пересказал комиссару сцену в “бентли”. Марс потянулся в кресле. Но похоже, расслабиться это ему не помогло. Саша понимал, что он чувствует.
– Все истинная правда. В подростковом возрасте ее изнасиловали, она забеременела, а поскольку беда не приходит одна, на нее напали боевики. Это случилось во время мятежа при режиме Мобуту. Грасьен случайно ее нашел. И спас в последнюю минуту. А потом женился на этой роскошной, но навсегда травмированной женщине. Говорят, он не скрывает от нее ничего. Антония видела дьявола вблизи. Так что одним преступлением больше, одним меньше…
– Хотел бы я знать, какую игру она ведет, предупреждая меня о Фабере.
– Узнаем, не волнуйся.
– Видаль из самых низов, Антония из далекой страны. Грасьен любит подбирать бездомных собачек.
– Верно.
– Она сказала: “По сути, я ему скорее дочь, чем жена”. Видаль был на таком же положении.
– По-твоему, у этих двоих что-то было? Грасьен обнаруживает, что единственный сын, которым его наградила судьба, спит с его женой. И он мстит, поджарив его, как сосиску. Он склонен к насилию, раз поднял руку на Надин Видаль, которая ему почти сноха.
– Может быть. В этом убийстве много страсти.
– С виду Грасьен просто убит горем.
– Сертис утверждает, что он прекрасный актер.
– Твоя версия могла бы сойти за правду.
– Только могла бы?
– Наша разведслужба умела работать и до того, как ее превратили в ФБР. Супруги Грасьен всегда представляли для них большой интерес. Ни для кого не секрет, что Антония Грасьен меняет любовников, как перчатки. Предпочитает молодых и красивых. Поверь мне, если бы она спала с Видалем, об этом было бы известно. Более того, все делается с благословения мужа. Не ищи тут банальную буржуазную драму.
– Другая версия. На этот раз проще. Антония – молодая супруга, а поскольку детей нет, то и наследница. И вдруг неудача, старик нанимает шофером какого-то нищего. Он открывает в нем способности и платит за его учебу. Парень идет в гору. Грасьен делится с ним своими связями, подключает к своей работе. Антония не может этого вынести. Она считала себя окруженной роскошью, а тут придется с кем-то делиться. Тогда она избавляется от Видаля с помощью верного Оноре. А его смерть маскирует под политическую месть. Способ заимствует из дела о гибели полицейского, убийца которого все еще не пойман.
– Эта теория уже основательней первой.
Несколько мгновений мужчины молча смотрели друг на друга.
– Но кое-что не складывается, – нарушил молчание Дюген.
– Навязчивое присутствие Фабера. У Грасьена. Ты думаешь, он учуял нечто иное, нежели убийство из ревности?
– Точно. И повторяю, я не понимаю, почему Антония решила меня предупредить насчет него.
– Я выясняю. Всему свое время.
– Понимаю.
♦
Нажатием пальца Лола высвободила лезвие. Раздался сдавленный крик Ингрид: “Лола, no!”
– Рента, посмотри на меня! Ты не поверила, когда я сказала, что ради него пойду до конца?
Глаза конголезки по-прежнему расширены. Две трепещущие луны.
– Умоляю, не делай этого, – рыдала Ингрид.
– Мы подходим к краю скалы, чтобы всмотреться в черноту моря, но волну привлекает наша тяга к злу… – Нож словно прилип к ее ладони. Достаточно небольшого движения. – Мы слишком ей нравимся. И волна решает смыть нас.
Лола вонзила нож в горло Ренты. Ингрид закричала. Ее футболка и джинсы обагрились кровью. Пятясь, она стала отступать. Машина. Визг тормозов. Лола увидела силуэт подруги в тисках яркого света фар. Водитель начал сигналить, сигналить…
Лола проснулась вся в поту у себя дома. Приподнялась на локте. Радиобудильник показывал 4 часа 17 минут. Она встала пошатываясь и сняла трубку.