Эстер мчится со всех ног и успевает добежать до дороги как раз вовремя. Она поднимает руку и, растопырив пальцы, машет фургону. Ранец сползает с плеч. Эстер делает пару шагов вперед, чтобы Шелли не пришлось съезжать на обочину, ведь прямо за ней – усыпанный сухими сучьями каменистый овраг с зарослями колючек. Уверенная, что ее заметили, Эстер опускает руку, и ранец падает со спины на землю. Она наклоняется за ним, отряхивает с него оранжевую пыль. Вот-вот Шелли затормозит, распахнет дверцу со стороны пассажирского кресла, и Эстер заберется в машину. В этот момент она думает только о кондиционере; в голове не откладывается, что Шелли едет не в город, а из города.
А что же Шелли? Она расстроена после ссоры с мамой Эстер. Перед тем как сесть за руль, выпила несколько стопок рома «Банди», чтобы унять дрожь в руках. Она пристально рассматривает пятно на правом запястье; это связано с воздействием рома и с желанием забыть о том, что она сообщила Констанции. И едет быстрее, чем следовало бы ехать по грунтовой дороге. Почему из нее это поперло именно сегодня? Ведь столько лет не вспоминала. Констанция потребовала объяснений, она разоткровенничалась. Зачем, спрашивается? Рассказывая о той давней трагедии, она не переживала ее словно наяву, и все-таки ей было больно – впервые за много лет. Шелли давно собиралась показать пятно на руке врачу. Каждый раз, моя посуду, она смотрит на него и пытается определить: оно увеличивается или ей так кажется? Она даже сказала об этом Констанции, но та выслушала, да забыла: не такая она подруга, чтобы мягко напоминать ей о необходимости показаться врачу. На мгновение Шелли с ужасом задумывается о детях, о внуке. Как они будут без нее? Руль немного повернулся влево, и Шелли недостаточно его выправила. С того места, откуда мы наблюдаем, видно, что Эстер стоит на проезжей части и, опустив голову, пытается очистить от грязи свой ранец. От обочины, где девочку не собьет машина, ее отделяет расстояние, равное длине ранца. Вот такого малого зазора и не хватило, чтобы Эстер осталась на проселочной дороге в своем городке, на жаре и в пыли, но живая и невредимая, хоть и недовольная тем, что Шелли не остановилась, промчалась мимо. Но никакого зазора нет. Раздается глухой стук. Машина содрогается. Что-то затягивает под левое переднее колесо. Шелли жмет на тормоза. Фургон останавливается не сразу, какое-то время еще скользит по пыльной дороге. Шелли открывает дверцу со стороны водителя, ожидая увидеть вомбата или кенгуру, хотя днем животные редко лезут под колеса. Она беспокоится о том, что разбила машину. А еще о том, что выпила. Понимает, что после этого нельзя было садиться за руль.
Но видит она школьную форму, ногу, вывернутую под неестественным углом. С изумлением отмечает, что нога напоминает согнутую в локте руку куклы с забавно растопыренными пальцами.
Эстер погибла мгновенно – до того, как Шелли открыла дверцу машины. Умерла от полученных травм, несовместимых с жизнью, – главным образом от повреждений внутренних органов. Порой тело просто не в силах сопротивляться.
Шелли осознает, что от нее разит ромом. И это ее первая отчетливая внятная мысль. Она оглядывает дорогу: сначала смотрит в ту сторону, откуда ехала, потом – в ту, куда едет. Немного стоит в тишине, надеясь, что вот сейчас она обернется, а дочка ее подруги жива и невредима. Потом открывает заднюю дверцу автофургона. Зачем? Не хочет, чтобы Эстер лежала на обочине, пока она будет искать, откуда можно позвонить в полицию? В фургоне она видит большой рулон черной полиэтиленовой пленки, которую собиралась использовать в качестве подстилки для новой клумбы у себя во дворе. Это такая же полиэтиленовая пленка, в которую Клинт Кеннард упаковывает наркотики. Такое вот совпадение. А может, и не просто совпадение, ведь в маленьком городке выбор товаров невелик. Здесь же лежит новая лопата, купленная на замену старой, которая насквозь проржавела. Огород позволял немного экономить на продуктах, но покупка новой лопаты, скорее всего, «съела» всю экономию.
На дальнейшее развитие событий могло бы повлиять множество факторов.
Если бы под рукой не оказалось лопаты и полиэтиленовой пленки, в которую можно завернуть труп, Шелли доехала бы до ближайшей фермы, позвонила бы оттуда в полицию и смирилась бы с неизбежными последствиями. Но лопата в машине есть. А значит, есть возможность пробиться в альтернативную вселенную, где это происшествие не погубит ее жизнь и будущее ее детей.
Шелли не имеет точного представления о том, чем занимается ее Питер, не могла бы выразить это словами, но инстинктивно догадывается, что ставки высоки. Она не хочет иметь дело с полицией, не хочет, чтобы полицейские заявились к ней домой. Она видела, как другие охотно взаимодействуют с полицией, а все потому, что они респектабельные граждане, одеты прилично. В ее же случае стоит полицейским взглянуть на ее захудалый домишко и детей – а их у нее много, – и они сделают соответствующие выводы.
«Надо же, какая тяжелая», – удивляется Шелли, поднимая тело девочки в автофургон и оборачивая его пленкой. Она шокирована тем, что делает, но остановиться не может. И ею движет вовсе не гнев на Констанцию. С другой стороны, если бы не их ссора, из-за которой Шелли разнервничалась, ничего бы не случилось.
Шелли не издает ни звука – девочка мертва, ее не оживить. Лица Эстер она уже не видит, и это облегчает задачу. Теперь ей ясно, почему парни, насиловавшие ее тогда, много лет назад, удерживали ее ничком.
Шелли с удивлением отмечает, что произошедшее вызывает у нее главным образом раздражение. Позже, конечно, она осознает, что натворила. Но сейчас думает о том, что должна вовремя приехать за Калебом. Внук еще не умеет говорить. Он не догадается, что лежит в машине, завернутое в полиэтилен. Так что сначала она заедет за внуком к дочери (она туда и направлялась, потому и собственных детей не смогла забрать из школы в этот жаркий день), а потом закопает тело девочки. Место она уже выбрала. А когда с этим будет покончено, она обязательно покажется врачу, пообещала себе Шелли.
Если Кайли и удивлена, что мать сразу уезжает – обычно Шелли задерживается ненадолго, чтобы выпить чашечку чаю и поболтать, – виду она не подает. Кайли с ног валится от усталости и счастлива, что хоть полдня побудет одна. Она ложится на диван и засыпает еще до того, как мать отъезжает от дома.
Участок Неда Харрисона Шелли выбирает по той простой причине, что Нед, как ей довелось случайно узнать, находится в отъезде, да и земля его лежит на пути к ее дому. Вдоль ограждения тянется грунтовая дорога, ворота не заперты. Просунуть труп сквозь проволочный забор – дело непростое. Нести его – еще труднее.
Шелли хочет уйти в поле, подальше от забора, грунтовой дороги и желоба для воды. Но на это нет времени. Ей нужно домой. И главное: ее никто не должен увидеть. Дверцы фургона открыты, и она слышит плач Калеба. Тени здесь нет, и ему, должно быть, очень жарко, даже при открытых дверцах. Шелли осторожно кладет труп Эстер на землю и начинает копать прямо там, где остановилась.
Констанция
6 декабря 2001 года, четверг
Когда следователь Сара Майклс позвонила и спросила, могут ли они поговорить при личной встрече, у Констанции подкосились ноги. Что ей хотят сообщить?
– Кто это сделал? – спросила она, как только Сара провела ее в кухню небольшого полицейского участка.
– Вы приехали без мужа. – Это был не вопрос.
Констанция промолчала.
– Я ждала вас обоих. – Следователь поймала взгляд Констанции, словно спрашивая, готова ли она услышать то, что ей сейчас скажут.
– Что бы вы ни собирались сообщить, я хочу узнать это первой.
– Что ж, миссис Бьянки, довожу до вашего сведения, что у нас появились новые улики, и я уверена, что мы установили личность убийцы вашей дочери. Этот человек уже задержан.
– Значит, это не Стивен? – прошептала Констанция. Даже теперь, после всего, эта мысль терзала ее, как больной зуб.
– Нет. Мы проверяли Питера Томпсона. Вместе с Клинтом Кеннардом и Роландом Матерсом он занимался изготовлением наркотиков, и я полагала, что, возможно, это как-то связано с исчезновением Эстер. Команда криминалистов работала сверхурочно. Мы обследовали его автомобиль и фургон, принадлежащий семье Томпсонов. Как вам известно, он зарегистрирован не на Питера, а на его жену.
– О боже, Шел, наверное, с ума сходит, – произнесла Констанция, начиная понимать, к чему ведет следователь. – Так это Питер?
– Констанция, присядьте, пожалуйста.
– По-вашему, если я сяду, это что-то изменит, черт возьми?
– На данном этапе следствия все улики указывают на то, что Эстер сбил фургон Томпсонов. И мы все уверены, что за рулем находилась Шелли Томпсон.
Констанция сдавленно вскрикнула.
– Мы обнаружили кровь Эстер в фургоне. Для сравнения мы взяли образцы ДНК у всех членов семьи, в том числе у Шелли Томпсон и ее детей. На теле Эстер найдено четыре волоса. Они находились между слоями пленки, а это исключает возможность того, что эти волосы случайно оказались на ее одежде или налипли на пленку в фургоне. Вне сомнения, тело в пленку завернула Шелли. Ее дочь Кайли показала, что Шелли приехала к ней в фургоне около трех часов дня. Мы обнаружили кровь с ДНК Эстер на лопате, найденной в сарае Томпсонов. На переднем бампере фургона есть вмятина. Повреждения такого характера возникают при ударе от столкновения с человеческим телом. Мы считаем, что в результате такого столкновения и погибла ваша дочь. Мы понимаем, что наезд был совершен ненамеренно. Вы должны знать, что это был несчастный случай.
От слов «ДНК Эстер», «кровь», «лопата» Констанции стало дурно.
– Теперь понятно, почему я не могла дозвониться до нее сегодня утром, – тупо произнесла она.
Позже состоится суд, на котором будет присутствовать и Констанция. И на суде зачитают расшифровки допросов Шелли Томпсон. Ее препроводили в кабинет для допросов отделения полиции в Роудсе – в тот самый, где допрашивали мужа Констанции, – и там предъявили ей доказательства ее вины. Перечислили все до единой улики: отпечатки ее пальцев, соответствующие обнаруженным на черном полиэтилене; волосы Шелли, найденные на теле Эстер; следы крови Эстер в фургоне Шелли. «Я не знаю, как такое произошло», – твердила Шелли на допросе.