Тебя я осторожненько лизну.
Я от тебя без валерьянки пьяный.
С тобой почуял вечную весну.
Да разве есть, сметаны что вкуснее.
Ты не гони, а лучше позови.
Как рад, что ем сметану по весне я,
Под нос, мурлыча песню о любви.
Вот я в тебя всей мордой зарываюсь.
Сметана на усах и на ушах.
К тебе я крепко-крепко прижимаюсь,
С счастливою улыбкой на устах.
В меня ты постепенно проникаешь,
Все меньше в блюдце, больше в животе.
От счастья и от страсти утопаю,
Я в белизне твоей и чистоте.
Как рад, что оказался в меру смелый.
Я съел тебя и облизал все дно.
Я твой, а ты моя, теперь всецело.
Теперь с тобой мы целое одно.
Август 2003
Встреча
Я счастлив, что сегодня вновь
Я обниму свою любовь,
И приласкаю.
Я без тебя был как во сне,
И пробуждаясь в тишине
Я изнываю.
Тебя схвачу и обниму,
Не дав вздохнуть, тебя сожму,
И как невежда,
Я налечу и закружу
И заласкаю, обнажу,
Сорвав одежду.
Ты в бездну ласки попадешь,
В моих руках ты запоешь
Сонату страсти.
Тобой упьюсь и буду пьян,
Твой гибкий стан, твой талисман,
Порву на части.
Не обижайся — я скучал,
И долго ждал и успевал
Истосковаться,
В глаза взгляну, к тебе прильну,
В тебя проникну, проскользну,
Чтоб там остаться.
Август 1998
два холма
Я тебя накрою как волна,
По устам пройдусь, скользну по шее.
Есть на милом теле два холма,
Что манят к себе всего сильнее.
Словно в них какой-то есть магнит,
Соком спелым в сердце моем брызнет.
Что всегда зовет к себе, манит,
В них огонь любви, источник жизни.
У подножья их мои уста,
Я взойти не смею на вершину.
И нальется соком высота,
Под немыми ласками мужчины.
Я взойду по склонам мягких гор,
Что от ласки сделались упруги.
Каждый раз, впервые с давних пор,
Я хочу назвать тебя супругой.
Я губой скользну по волоску,
Что так редко в горах прорастает,
И устами прикоснусь к соску,
Языком шершавым покатаю.
Поплывет под нами небосвод,
В тайны ночи темной окунемся.
И как будто соком зрелый плод,
Под моими ласками нальется.
В ягодке соска сплошной нектар,
Ты вздохнешь неслышно, еле-еле,
Страсти женской несравненный дар,
Растечется в истомленном теле.
Тела зов, неясный зов крови,
Нас с тобой сведет в желаньи бренном.
И тогда поэзия любви,
В танце закружит тебя священном.
Будет эта нежная весна,
Жарче солнца, голубее неба,
Слаще меда и пьяней вина,
Раньше Бога и сытнее хлеба.
Август 1994
Ода морозу
Я холоду признателен, который
Любимую в объятья погрузил.
В нее проник я, словно воздух в поры,
И милую обнял, что было сил.
Хочу ее ласкать, не зная сна, я,
И до утра в объятьях согревать.
Я рад забыться, в небо улетая,
И крепко, крепко к сердцу прижимать.
В уста ее проникнуть сможет снова,
Мой поцелуй, возвышенный как храм.
Ее согреет ласковое слово.
Тепло сердец не даст замерзнуть нам.
Июль 2002
Девичий гардероб
Я хотел бы, чтоб жар-птица
Мне перо дала и что б,
Помогла мне обратиться
В твой девичий гардероб.
Я бы девочку родную
Одевал и раздевал.
Я бы шейку дорогую
Чернобуркой обвивал.
Я бы ласковым воланом,
По ручонкам семенил.
Я бы искренним регланом
По плечам твоим скользил.
Я б чулочком растянулся,
Ножки нежно обхватив.
Я б резинкой протянулся,
На животик надавив.
Я бы лифчиком чудесным
Грудку нежную поднял.
Я бы кружевом телесным
Твой сосок поцеловал.
А потом на комбинашке
Я б на талию проник.
Сладким шорохом рубашки
Я к пупочку бы приник.
Вместо беленьких трусишек,
Я бы бедра обнимал.
Милых ласковых зайчишек
Я бы в хвостик щекотал.
Или шелковой ночнушкой
Тельце голое прикрыл.
Или просто стал ватрушкой
И девчонку обнажил.
И тогда бы нас подняла
Птица-жар под облака.
И тебя бы заласкала
Мо́я нежная рука.
Верю я, что день настанет,
Былью станет этот сон.
Раздушу тебя устами
Под хмельной счастливый стон.
Август 1981
Пуповина
Я целую нежно твой живот,
Сквозь пьянящий шелк твоей сорочки.
И веду свой странный хоровод,
Прижимаясь к милому пупочку.
Но никак решиться не могу,
Броситься как в бездну в твой пупочек.
Все кружу, кружу на берегу,
Как на волнах кружит лепесточек.
Было время, мать через него,
Жизнь в тебя вливала без остатка.
Словно в водопад нырну в пупок
И прильну к нему губами сладко.
Был, значим он в жизни по весне,
Нынче нужен лишь для поцелуя.
Страшно в бездну окунуться мне,
И несмело близ него кружу я.
Почему ж не смел сегодня я?
Почему в него не брошусь страстно?
В глубину проникнуть бытия
Боязно, а может неподвластно.
Связь времен идет через пупок,
Связь сердец идет через волненье.
Он на теле очень одинок,
Будто в прошлом все его значенье.
Бесконечность жизни на виду,
В глубине любимого пупочка.
Я второй конец его найду
На пупке любимого сыночка.
Вот она невидимая связь,
Связь времен, что так легко пойму я.
Губы, по животику кружась,
Твой пупок несмело поцелуют.
Август 1994
Язык дыханья
Язык дыханья мне б понять хотелось.
Ты полной грудью дышишь в эту ночь.
Вдруг небо осторожно завертелось,
И я к груди прижаться той не прочь.
Дыханьем ровным ты меня волнуешь,
Желанной, полной грудью ввысь подняв.
Прерывистым — невольно околдуешь,
Со стонами, дыхание смешав.
Я долгим, нежным, страстным поцелуем,
Прерву твое дыхание и стон.
Мы в бездне страсти утонуть рискуем,
И впасть в какой-то дивный, сладкий сон.
Долой гипюр, и вот между губами,
И нежной грудью больше нет преград.
Мои уста помолвлены с сосками.
Я прикоснуться к ним губами рад.
И нету мочи прекратить те ласки,
И нету сил, закончить этот стих.
И ты лежишь, закрыв от счастья глазки,
Ты вся рабыня нежных губ моих.
Ты бросилась бежать под небесами,
Но, даже окажись ты чуть быстрей,
Тебя поймаю жесткими устами,
И вновь рабыней сделаю своей.
Нет ничего нежней, чем это тельце,
И нет других желаний в этот миг,
Чем стать твоей груди рабовладельцем,
И из раба извлечь протяжный крик.
Пусть этот стих не кончится вовеки,
И рабство не отменят никогда.
Ты осторожно приподнимешь веки,
Твой пьяный взор искриться как всегда.
И два зрачка, как два больших агата,
Под влажными ресницами мелькнут.
Губами снова грудь твою посватал,
Не вырваться тебе из рабских пут.
Август 2002