– Сомневаюсь.
– А Вы не сомневайтесь! Вы ведь умный человек. Один из лучших в своем деле. Среди тех, конечно, кого я лично знаю. Вы поймете, как им правильно распорядиться. К тому же, как мне известно, у Вас есть еще одно из четырёх.
– Что?
– Ну как же! Инвентарный номер… дай боже памяти… Две тысячи тридцать девять. Верно? «Лопатка или щиток», кажется, так записано. Но Вы, конечно же, поняли, что это. Теперь у Вас есть два. Еще одно хранится в экспозиции музея Фанагории, и последнее в краеведческом музее Ростова-на-Дону. Четыре металлических зеркала с рукоятью в виде змееногой богини Деметры-Аппи.
– Слушайте, Месхель, это ж Вам не покемоны, чтобы их всех вместе собирать. Никогда не понимал вашего брата – коллекционера.
– О нет! Не в коллекционировании дело. Что Вы! Что Вы, мальчик мой! Вы же читали «Книгу вавилонянина Безосса»! Что в списке у Эллиана, что у Агриппы есть этот фрагмент. Когда жрец Тузун Тун из храма Ваала в Уре подошел к зеркалу на вершине Зиккурата, с коего смотрели на звезды и изучали движения планет, он увидел в отражении не себя сегодняшнего, а себя мальчиком, так же точно стоявшего перед тем же самым зеркалом много лет назад. Свет от зеркала Тузун-Туна улетел сквозь небесные сферы и, отразившись от звезды, вернулся назад, спустя десятки лет. Разве не это мечта любого историка? Увидеть все своими собственными глазами!
– Красивая история. Жалко, что брехня! – фыркнул Ковалёв, посматривая на часы.
Месхель улыбнулся полубеззубым ртом.
– На дне коробки еще один подарок. Для Вас. Я уже не успею им воспользоваться.
– Рано себя хороните.
– Меня рано хоронят химия и саркома. И груз земных дел. А ведь я видел, как в шестидесятых тут работал Блаватский. Они пытались найти Кремны на дне моря, но… всё прахом. Все прахом. Жаль, он не дожил до две тысячи пятого, когда вы их все-таки нашли у подножья Каменной Лестницы. Дома, винные склады, бронзолитейную мастерскую… Но ведь не храм, Ассандр Владимирович. Здание храма так и не нашли. И Вы знаете, почему. Вы наизусть знаете «Античную лоцию» Агбунова и старинную береговую линию спросонья нарисуете по памяти. Вы знаете, где искать храм. А в храме алтарь. По вавилонскому ордеру, все, как Вы предполагали в своей монографии о культах Кабиров, Апотуры и Урании в северном Причерноморье. Если у Вас есть друзья астрономы, побеседуйте с ними. Они наверняка подскажут, как настроить зеркала Тузун-Туна.
Месхель махнул рукой и зашаркал прочь. Два месяца спустя Ковалёв прочитал некролог в местной газете. Усопший был хорошо известен в определённых кругах города, и похороны не прошли незамеченными. Ковалёв на них не пришел, хотя его и звали.
Примерно через год на почтовый ящик таганрогского краеведческого пришло письмо из Института прикладной астрономии РАН. Секретарь, разбирая корреспонденцию, был слегка озадачен, но Ковалёв так быстро вырвал пакет у него из рук, что тот не успел толком удивиться. Еще около месяца ушло на работу с планом-картой, оставленным покойным Месхелем. Старый прохиндей довольно близко подобрался к цели. Даже от чёрных копателей можно выдрать шерсти клок, если использовать их цинично и бессовестно, как одноразовый инструмент. Палео-астрономы ИПАРАН составили достаточно понятную схему античного звездного неба. Настолько точную, насколько позволяли данные древних звездных карт и современное компьютерное моделирование. Пришлось повозиться не один день, чтобы понять, как искомые звёзды расположены на небе сейчас и каким образом нужно ориентировать зеркала.
Оставалось только ждать… Ждать следующего года. Кавалёв был уверен, что злобный Аквилон в ноябре вновь ударит, и его леденящее дыхание опрокинет на бок корабли и выдует воды из Таганрогского Залива. Дно над разрушенным храмом Кабиров обнажится вновь, и он отыщет древний, поросший коростой и ракушками алтарь. Из Фанагории и Ростова уже ответили согласием. Они перешлют ему Зеркала из «Елизаветинского-1» и «Пяти Братьев-3» для сравнения с его экземплярами.
Год спустя Ковалёв вышел из дома, держа в зубах ключи, а подмышкой картонную коробку. Его вновь накрыло облаком серого песка. Даже на дверной ручке остались четкие следы пальцев, а на бетонном крыльце отпечатки подошв. На дворе стояла кромешная темень. Как обычно, в городе перед отопительным сезоном отключали свет для профилактики сетей. И даже луна не появлялась на небосводе. Ковалёв дошел до Греческой и спустился по каменке к набережной. До самой Недвиговки дно залива было обнажено, как тело невесты в брачную ночь. Ковалёв двинулся в исхлёстанную ветрами мёрзлую пустынь и среди песка и инея отыскал камень, древний как само время, но еще хранящий на себе следы рук забытых мастеров. Четыре вновь отшлифованных зеркала он установил в пазы на камне и с помощью отвеса и примитивной астролябии принялся их настраивать, до тех пор, пока внезапно ночной мрак не исчез.
Ковалёв с изумлением поднялся и оглянулся. На храм, на расписные терракотовые статуи богов, на окружающих его людей, обнаженных или в хитонах и гиматиях, с лавровыми венками на челах. И там дальше, за стенами и колоннами храма лежали город и дома давно истлевших людей, и гавань с длинными кораблями, и литейная, в которой безвестный мастер изготовил четыре зеркала. И Ковалёв смотрел и ходил среди них, как призрак среди живых.
Тайна старой башниСоня Эль
Даже поставленный на тихий режим, телефон своим зуммером выгрызал спинной мозг. Восьмой звонок за час. Наконец, Ури сдался и ответил.
– Почему ты не берёшь трубку? – спросила Эми.
– Я работаю, – привычно устало ответил он.
– Посмотри этот дом! – перебила жена, не дослушав.
И на телефон ему прилетела ссылка.
– Смотрю, – сказал Ури, но вместо этого зевнул и потянулся.
– Ну и?
– Какое-то старьё, – ответил Ури. Он не глядя знал, что она выбирает.
– Нет, это дом, который, во-первых, очень дешёвый…
– Значит, в ужасном состоянии.
– Мы починим.
– Чинить это очень…
– Дорого, – перебила она опять. – Если нанимать. А если самим…
Она продолжала, но Ури поставил телефон на громкую связь и отошёл к кофеварке. Ещё с аванса он купил хорошую дорогую кофеварку и получил возможность устроить себе несколько минут кайфа. Тем более что тирада жены будет длиться минут пять.
Наконец с той стороны воцарилась вопросительная тишина.
– То есть ремонт буду делать я? – заметил он.
– Ты меня вообще слушаешь?
– И даже понимаю. Ты берёшь на себя исключительно косметический…
– Да нет, – возмутилась она, – я же тебе говорю…
И речь продолжалась ещё минут десять. Эти минуты он пил хороший кофе и смотрел в окно.
Где-то там наверху висело пасмурное серое небо. Но здесь весь вид занимала слепая стена с непристойными граффити и мусорные ящики, на которых сидели вороны. Мимо ящиков шёл полосатый кот – типичный дворовый разбойник, и вороны остановили свою активность и теперь провожали кота внимательными взглядами.
«Интересно, – подумал Ури, – как эти звери умудряются всю сцену подмять под себя? Стоит появиться в поле зрения, и всё внимание ему…»
Он щёлкнул задвижкой окна, и кот остановился. Выполняя привычный ритуал, Ури прогулялся до холодильника и достал сосиску. Кот терпеливо ждал и с достоинством принял подарок.
– Ты где? – спросила Эми.
– Что? – очнулся Ури.
– Я спрашиваю, чем занят? Смотришь порно?
– Нет, в окно.
– И как тебе вид? – она даже не пыталась скрыть яд в голосе. – Ты вообще собираешься обитать в реальном мире?
– Нет. Мне за это не платят.
Она только фыркнула:
– Договор на квартиру заканчивается. Ты пойдёшь смотреть этот чёртов дом?
– Да, – сказал он, чтобы завершить мучительный разговор.
– Напиши риелтору прямо сейчас. А лучше позвони. Нет, лучше я, а то ты всегда затягиваешь. На какое время тебе удобнее? Я закажу на три. Ты всё равно раньше полудня не встаёшь…
Она продолжала тараторить, не делая пауз и не дожидаясь ответов, а он размышлял о силе инерции, которая заставляет проживать это всё год за годом без попытки разрубить узел.
– Я задержусь на две недели, – продолжила она. – Скоро у мамы операция, а страховка не покрывает. Я возьму из наших…
– Что не покрывает? – Ури задохнулся. – Подтяжку лица, что ли? На наши деньги?
Хотелось швырнуть бокал в стену. Работать уже не было ни сил, ни желания. Хоть он и говорил, что книга почти закончена, но это было совсем не так. Срок сдачи приближался быстро, но ещё быстрее таяли деньги… И тут ещё это!
– Я хочу развод, – наконец сказал он.
Но она уже отключилась.
Риелтор, нервный старичок с мокрой лысиной, всё время озирался, поправлял галстук и протирал очки.
– Проходите, – сказал он, открывая дом, а сам сел на крыльце.
Безыскусное серое строение на пустынной сельской дороге. Рядом непонятная кирпичная башня в два этажа без окон и крыши. В самом доме просторный входной холл с камином, у камина кресло, посередине стол. В дальней стене – выход в сад. Три спальни. Всё потёртое, потрескавшееся. Но титан и нагреватель работали, вода текла по трубам, а не по полу. Унитаз смывал что надо и куда надо.
Кое-где в комнатах ещё стояла мебель: комод с вывернутыми внутренностями, пара тумбочек, сервант. Ури почувствовал вдох воображения. Завалившиеся за ящик древние письма и замурованный в башне детский скелет. Дом наполнился трагедиями и тайнами… Неожиданно в голову пришёл тот сюжетный поворот, который он так мучительно искал. Захотелось работать.
Ури прошёл по дому ещё раз, уже мысленно расставляя их скудную мебель, и вышел в сад. Несколько ворон копошились в кронах деревьев, а из бурьяна бесшумно вышел чёрный кот с мышью в зубах. Остановился и посмотрел разбойничьим взглядом, а вороны замерли и воззрились на кота. Ури почувствовал себя дома.
Вернувшись на крыльцо, спросил:
– Почему так дёшево? Есть проблемы?
– Банк отобрал за неуплату, – съёжился риелтор, – но да, дом не продаётся уже долго, цена снижается… Вы же видите качество. Но полы и лестницы ещё крепкие, я проверял. Крыша немного подтекает, но только в одном месте. Я обязан сказать.