– Ты снимаешь?
– Конечно! Сразу же.
Стволы, как оказалось, были тёплыми. На экране они ясно светились жёлтым. На их фоне тускло-оранжевый эннапод выделялся слабо, но выделялся.
– Что он несёт? – Нина напряжённо сопела у меня над ухом.
Теперь стало заметно, что четыре ноги аборигена удерживают что-то на спине. Что-то достаточно массивное, чтобы тащить его с трудом даже такому гиганту. Что-то продолговатое и смутно знакомое…
– Дюза! – объявил Резо.
– Наша?! – ахнуло в ухо.
– Нэт, это от спускаемого модуля типа «Игл». Как у Томпсона.
Тут эннапод с удивительной для него юркостью нырнул куда-то вниз и пропал. Резо в нерешительности завис над норой. Там было совсем темно. Вспыхнули фары, но и они не смогли разогнать почти непроницаемый на такой глубине туман.
– Уйдёт! Врубай сонар, чего ждёшь! – в азарте погони воскликнул я.
На экране появились нанесённые компьютером контуры, я успел увидеть лабиринт стволов, где-то внизу мелькнул воришка дюз. И вдруг корпус «Шмеля» содрогнулся от чудовищного удара, машину бросило вбок, накренило, перевернуло и опрокинуло в бездну.
– Ну, наконец-то!
Резкий свет медицинского отсека заставил зажмуриться, а когда я проморгался, разглядел склонившегося надо мной врача и встревоженные лица Земцова и Ниночки чуть поодаль.
– Что случилось? – прохрипел я и попытался сесть.
– Лежите-лежите! – удержал меня доктор. – У вас сотрясение.
– Какое-то существо напало на «Шмель», – пояснил Земцов.
– Какое? – голова и вправду раскалывалась.
– Неизвестно. Мы изучаем запись. По виду похоже на гигантскую кляксу. И если бы не мастерство пилота…
– Гигантскую… – я снова поморщился. – Всё здесь гигантское… А где Резо?
– Вот об этом я и хотел с вами поговорить, Арсений… – замялся Земцов. – Он ушёл.
– Как ушёл? Куда? – я всё же сел, и в глазах помутнело.
– Туда, – Нина поспешила поддержать меня за плечи. – Надел фильтрующую маску и ушёл. Только и сказал: «Я нэ мищ!»
– Видите ли, мы несколько повздорили… – смущённо пояснил шеф. – Я, не разобравшись, отчитал Махарадзе за аварию и запретил любые полёты, велев сидеть тихо как мышь.
– Конечно, – я через силу усмехнулся, – хотите заставить Резо что-то сделать – запретите ему это. Тем более что Вы уязвили его знаменитую грузинскую гордость, которая в тысячу раз сильнее страха.
– Значит, я недостаточным образом дал понять, что здесь проявлять геройство смертельно опасно. Пойте песню безумству храбрых где угодно, но не здесь. На Элладе, Нимфее… да хоть на Сарацине-4, но не здесь. Ведь не просто так планету назвали Пандорой. Напомнить вам, что экспедиция Томпсона в полном составе не вернулась на орбитальный модуль? – Земцов начал распаляться. – Или что почти половина группы Дыбовского-Шмидта осталась где-то в этом чёртовом тумане?
– Но почему Томпсон не улетел при первых признаках опасности? – удивилась Нина.
– Да потому что он тоже был одержим поиском внеземных цивилизаций. Мы много общались. Вы понимаете, что такое научное любопытство? И насколько пропадает чувство самосохранения, когда ты стоишь на пороге великого открытия? Любой, кто хоть однажды в это окунулся, уже заколдован поиском. Но я, как руководитель, отвечаю не только за успех экспедиции, но и за жизни доверенных мне людей, а они дороже любого, даже самого ценного открытия. Поэтому с этого дня вылазки в туман запрещены!
– Борис Борисович, можно?
– Да… Что у вас?
– У нас теория, – Нина отняла от груди помятые листки бумаги. – Вот, смотрите.
– Похоже на тесты Роршаха, – хмыкнул Земцов.
– Нет, это…
– Позвольте мне, – я взял в руки карандаш. – Как вы знаете, капли тумана чуть солоноватые. Мы это выяснили в первые дни, когда заметили налёт на стекле «Шмеля». Тогда же стало понятно, что водная взвесь поддерживается в воздухе за счёт слабого электростатического поля, так как каждая капля заряжена отрицательно. Кстати, именно поэтому в тумане невозможна радиосвязь.
– Ну и…
– Не кажется ли Вам, что это противоречит законам природы?
– Хотите сказать, что туман создан искусственно? Но кем? И зачем?
– На второй вопрос легче ответить, – слово взяла Нина. – Мы провели эксперименты и выяснили, что капли могут конденсироваться при прохождении через них электрического импульса. Но странно то, что это происходит вовсе не хаотично. В реальном тумане траектории конденсации очень разнообразны и напоминают… – карандаш уткнулся в испещрённый зигзагами листок.
– Нервные импульсы мозга! – Земцов подскочил и цаплей зашагал по комнате. – Это гениально! Всё сходится! Разум здесь всё-таки есть, но не там, где мы ищем.
– Борис Борисович, срочно! – ожил экран связи, и в тот же миг громадная тень накрыла станцию.
Рядом с пятидесятиметровым «Тайфуном» возвышался эннапод. Он как будто неуверенно потоптался на месте, потом опустил хобот к самой земле, раскрыл лепестки, и нашим глазам явился… Резо! Целый, невредимый и улыбающийся, словно Иисус Христос при входе в Иерусалим. Пилот резво спрыгнул, обернулся, дунул в какую-то трубочку и помахал рукой. Клянусь, эннапод тоже махнул хоботом в ответ и не спеша погрузился в туман.
– Я жил в гнэзде, мне сдэлали домик, толко нэ кормили, – Резо увлечённо поглощал харчо, а вся команда затаив дыхание слушала удивительный рассказ. – Они умные, послушные. Как собачки. Я её считать научил до дэвяти. Она дэвушка.
– Но как Вам пришла в голову идея общаться со своей… хм… Глюмдальклич с помощью ультразвукового свистка? – поинтересовался Земцов.
– С кем?..
– Сонары! – хлопнул я себя по лбу, а Резо отсалютовал мне ложкой.
– Теперь понятно, почему они не реагировали на наши попытки вступить в контакт, – закивала Нина. – И, видимо, посчитали нас угрозой, когда мы со всей дури заорали ультразвуком.
Пандора провожала нас радугой. Не знаю, случайно ли, или гигантская планета-мозг реально хотела сделать нам приятное. Не знаю. Пока мы только вступили в контакт. Только заявили о себе и получили вполне определённый ответ. Теперь впереди огромная работа. Нужно придумать язык общения, найти темы для разговоров. В конце концов, выяснить, какие существа обитают в тумане и каковы их функции. Нина говорила, что должны существовать подобия гигантских фагоцитов (кстати, возможно, один из них и напал на нашего «Шмеля»), лейкоцитов и прочее. Может быть, таких видов намного больше, чем можно представить. Наверняка непросто обеспечивать жизнедеятельность организма размером с Венеру. Всё это надо изучить, систематизировать. Это дело десятков, сотен будущих экспедиций. А мы только дали толчок. И самую чуточку начали. Благодаря Резо мы теперь знаем, что эннаподы – это мусорщики.
«А ведь и верно – мозги! – я смотрел в иллюминатор. – Только далеко не бараньи».
* – Доброе утро (груз.)
** – Чёрт возьми! (груз.)
Непременно зеленаяЕвгения Кинер
Издалека планета казалась знакомой, ощущалось в ней что-то родное. Настолько, что, когда корабль-разведчик падал сквозь тонкие слои облаков, к чувству страха примешивались надежда и желание поскорее увидеть все вблизи. Тучи разошлись, и внизу открылась голубая поверхность с синими пятнами гор и белыми шапками полюсов, черные полосы дорог и блестящие огни – будто города. Дух захватывало – это же почти Земля, такая, какой все видели ее на голограммах.
Но вид сверху оказался обманчив. Голубые просторы оказались пустыней, дороги – глубокими трещинами в пересохшей почве, а города – колониями растений, напоминавших грибы или кораллы. Их заросли светились в темноте цветным неоном, по переплетенным стеблям ползали гигантские многоножки и крупные мокрицы размером с голову человека. И больше никого живого.
Ева чихнула, стирая с лица споры, желтое облачко которых выбросил очередной гриб. Ничего похожего на Землю. Опять нет. А ведь люди уже забрались так далеко, что искать еще больше не было смысла. Поколение за поколением сотни кораблей-разведчиков разлетались по всей вселенной. Кое-кто сдавался и сажал корабль на любой, хоть отдаленно похожей планете. Те, кто устал искать или ошибся, так там и остался, ведь поднять корабль после посадки почти невозможно. Ева искала дольше всех. Где-то позади остались поля астероидов Третьего Феникса, пылевые облака Черного глаза, мертвые серые планеты Комы. А за ними и другие миры, не пойманные в земные телескопы. Миры, не имеющие человеческих названий. Если бы вторая Земля существовала, Ева бы ее нашла. Но ее не было.
– И для чего все это затевалось? – думала она, швыряя голубые камушки в синий песок. – Корабль упал именно тут. Самое длинное путешествие в истории человечества закончилось на этой скучной-скучной пустой планетке. Вот он – предел. Никто не справился. И она не справилась.
– Капитан! – раздался голос за спиной.
Ева нехотя обернулась. Чему он опять так обрадовался?
Алекс, корабельный биолог, уже пробирался к ней через заросли грибов, весь перемазанный желтыми спорами, но как всегда неизменно довольный. Если Игорь и Елена, инженер и связист, казались хотя бы внешне абсолютно спокойными, то оптимизм Евы после аварии на планете погиб вместе с двигателем. Зато у Алекса – многократно преумножился. Он как ребенок, которого выпустили погулять, без устали носился по планете, собирая образцы, пересчитывая лапки многоножек и восхищаясь каждым новым видом гриба, который ему удавалось найти.
– Смотри, – он сунул под нос Еве руки, полные какой-то трухи, – кажется, это останки лиственных растений.
– Останки, – мрачно повторила она. – А ты еще вчера обещал настроить синтезатор воды из местной органики…
– Да погоди, послушай, они относительно свежие. Им примерно год, надо проверить. Ты не понимаешь, что это значит? Где-то есть растения, сходные с земными. Ну, или были.