Да у меня, к примеру, таких денег и нет. Но эта сумма, уверяю вас, поможет изобличить преступника и завершить, наконец, это непростое дело.
– А как я обосную эту трату денег? – задал резонный вопрос Виталий Викторович.
– Скажите, что такая сумма нужна для раскрытия преступления. И возьмите деньги под расписку.
– Но мне за них придется отчитываться, – заметил не очень довольный такой перспективой титулярный советник.
– Не беспокойтесь, отчитаетесь, – заверил его Иван Федорович. – Как добудете деньги, приезжайте к Феодоре Силантьевне. Я вас буду с нетерпением ожидать…
Деньги Виталию Викторовичу дали не сразу и с большой неохотой. В России много проще заплатить деньги за что-либо неправедное, нежели получить их даже и по закону. Замучив титулярного советника вопросами «зачем», «какие предполагаются траты и на что» и «почему вам нужна именно такая сумма», ему все-таки, с разрешения окружного прокурора, выдали под расписку требуемую сумму в размере двухсот пятидесяти рублей. Измученный хождениями по разным кабинетам – а чиновничья бюрократия изматывает человека до полного бессилия, – судебный следователь Песков заявился в дом к Феодоре Силантьевне лишь в два часа пополудни. Он попросил чаю, расположился на самом мягком стуле, который имелся у тетушки Воловцова, и вытянул ноги. А когда чай принесли, приступил к его кушанью. Делал он это медленно, черпая чай из чашки крохотной ложечкой и отправляя ее в рот…
– Я вижу, денежку вы достали, – удовлетворенно произнес Иван Федорович.
– Да, – торжествуя, ответил Песков, отправив очередную ложечку чая в рот. – А теперь рассказывайте, что у вас там за план, – добавил он, приняв шутливое обращение на «вы».
– Мы возьмем его «на пушку», – заявил Воловцов.
– Кого его? Ефимку?
– Да, его, – кивнул Иван Федорович.
– Каким же образом? – заинтересованно спросил Виталий Викторович, отставив чашечку с чаем в сторону.
– А таким…
Воловцов подошел к Пескову и стал быстро что-то говорить. Феодора Силантьевна, копавшаяся на кухне, пыталась прислушаться к словам племянника, да куда там: только и слышно, что одно бу-бу-бу да бу-бу-бу… Хитрый он, Ванька-то Воловцов. Хитрый и умный… Весь в отца!
На предложение Ивана Федоровича Воловцова совершить променаж по модным дамским магазинам города Апполинария Карловна ответила полным согласием, явно смутившись.
– Я уж и не помню, когда последний раз ходила по модным магазинам, – сказала она, с благодарностью посмотрев на Воловцова и вполне благосклонно – на Пескова.
– Вот и славно. Вспомните, значит, – улыбнулся Иван Федорович. – Кстати, какие самые модные магазины в городе на сегодняшний день?
– «Магазин модного дамского платья» Степана Рудакова на Соборной улице и магазин «Французские моды» Хаима Губермана на улице Астраханской, – не задумываясь, ответила Апполинария Карловна. – Да, есть еще магазин «Модные дамские шляпки» Антона Чикина, тоже на Астраханской улице, и лавка «Дамская галантерея» Генриха Гогенштольца на Николо-Дворянской улице…
– Благодарю вас. – Воловцов был сама галантность. – Посещение всех этих магазинов – наша наипервейшая цель.
– А что именно вас интересует? – с любопытством посмотрела на него мадам Перелескова. – С чего это вдруг в вас проснулся такой интерес к дамским нарядам?
– Вам, я думаю, сказать можно, – ответил Воловцов и посмотрел на Пескова: – Верно ведь, Виталий Викторович?
Песков согласно и даже охотно кивнул, чем еще более расположил к себе Апполинарию Карловну.
– Вы ведь хорошо помните, во что была одета та настоящая девица, что приходила к Ефимке просить денег? – поинтересовался Иван Федорович.
– Да, я хорошо помню, что на ней было платье малинового цвета с корсетом. Еще – не длинная, до икр, черная шелковая тальма с розовым подкладом и кружавчиками вот здесь и здесь. – Апполинария Карловна указала на воротник и подол. – Потом, лаковые черные ботинки с черными же шнурками, шелковые коричневые перчатки и коричневая шелковая шляпка с мантоньерками…
– Так вот, то, во что она была одета, нам надлежит сегодня купить, – произнес Иван Федорович, глядя на Апполинарию Карловну. – Того же цвета, фасона и размера. То есть один в один…
– У нее еще был ридикюль, – неожиданно произнесла мадам Перелескова. – На шелковом шнуре…
– Про него вы тогда ничего не говорили… – покачал головой Иван Федорович.
– Ну, вы спрашивали только, во что она была одета, а ридикюль к предметам одежды не относится…
– Это верно, да. Это мое упущение, прошу прощения, – извинился Воловцов. – А какого материала и цвета был ридикюль?
– Из коричневого бархата, – ответила Перелескова. – Без вышивки и прочих деталей, просто благородный коричневый бархат.
– Я вас понял, – прикинул что-то в уме Иван Федорович. – А больше ничего не хотите добавить? Зонтик там, какие-нибудь украшения…
– Нет, больше ничего, – сказала Апполинария Карловна. – Только ридикюль. Он висел у нее на руке…
– Ну, тогда поехали?
Ах, милостивые государи. Вы сами знаете, что это значит – ходить с женщиной по магазинам и лавкам: мука несусветная. Нужно иметь большое терпение, чтобы, плетясь в хвосте дамы, следовать за ней по разным отделам магазина и смотреть то, что смотрит она. Даже если вы пошли в магазин за какой-то определенной вещью, кроме нее будет высмотрено все, что имеется в продаже, нужно это вашей женщине или не нужно. И далее вы будете нести за ней все эти коробки, коробочки и свертки, имея одну-единственную мысль в голове: скорее бы закончился этот променаж, дабы вернуться домой, улечься на свой любимый диван, вытянуть ноги и уставиться в потолок, наслаждаясь тишиной и спокойствием…
Воловцов и Песков впали в тоску уже после посещения «Магазина модного дамского платья» Степана Рудакова, что был расположен на Соборной улице. Полтора часа! Полтора часа провели они в нем вместе с Апполинарией Карловной, которая, не уведи ее Иван Федорович из магазина почти силком, так бы и оставалась в нем до самого закрытия. Правда, платье малинового цвета с корсетом они все же приобрели, но ведь сделать это можно было всего-то за десять минут, ну, пусть за четверть часа, а не потратить на это целых полтора часа.
Такая же история повторилась и в магазине «Французские моды» Хаима Губермана. Здесь они с ходу приобрели лаковые черные ботинки на черной шнуровке, которые, по словам Апполинарии Карловны, были «точь-в-точь, как те…». Но потом дело застопорилось. Она столь долго выбирала тальму, зачем-то затребовав для осмотра мантильи и манто, что Воловцов и Песков были вынуждены выйти на улицу подышать.
– Вот ведь, а? – беспомощно произнес Иван Федорович, уныло глянув на Виталия Викторовича. На что тот безрадостно протянул:
– Да-а-а…
В конце концов, нужная тальма была куплена. Песков, как и в предыдущие разы, попросил у приказчика товарный чек, что нужно было ему для отчета. Оставалось прикупить лишь шляпку, перчатки и ридикюль. А на улице уже начинало темнеть…
В магазине «Модные дамские шляпки» Антона Чикина они пробыли относительно недолго: всего-то минут сорок – сорок пять. Апполинария Карловна быстро нашла нужную шляпку, а потом стала примерять на себя все остальные, которые имелись в продаже. Приказчик даже вспотел, исполняя приказания Перелесковой подать «вон ту шляпку, не, вон ту, а лучше вот эту…» Наконец, насмотревшись на себя в зеркало в самых разных шляпках, Апполинария Карловна осталась в шляпке, похожей на турецкий тюрбан, украшенной тремя высокими перьями какой-то экзотической птицы, цветами и бантами из шелка. На боку сверкала стразами серебряная пряжка…
– Как вам? – повернулась она к Воловцову, демонстрируя, скорее, не шляпку, а себя в ней. – Правда, замечательно?
– Прелестно, – ответил Иван Федорович хрипловато-тусклым голосом, глядя на женщину полузакрытыми от усталости глазами. – Просто чудо какое-то…
– Правда? – благодарно посмотрела на него Апполинария Карловна.
– Сущая правда, – голосом засыпающего портового грузчика, весь день разгружающего тяжеленные мешки и баулы, проговорил Воловцов.
– А может, мне лучше пойдет вон та шляпка? – указала Перелескова пальчиком на шляпку с круто загнутым в одном месте полем. – Или вон та, похожая на мексиканское сомбреро?
– Нет, эта! – уже в отчаянии бросил Иван Федорович и посмотрел на Пескова: – Позвольте, в знак благодарности за помощь, мы вам ее купим?
– О, господа, мне кажется, это уже лишнее… – не очень уверенно произнесла Апполинария Карловна.
– Не лишнее, не лишнее, – заверил Воловцов и быстро позвал приказчика, веля ему упаковать модифицированный турецкий тюрбан в шляпную коробку и перевязать ее подарочными лентами…
Последнее из нужного – перчатки и ридикюль – они купили в лавке «Дамская галантерея» Генриха Гогенштольца на Николо-Дворянской улице. И когда Воловцов с Песковым, вздохнув и повеселев, что дело, наконец, окончено и можно расходиться по домам, ринулись было к выходу из лавки, Ивана Федоровича остановил голос Перелесковой:
– Посмотрите, господа, какой великолепный ридикюль!
– Где? – подошел к ней Воловцов. Пескова рядом с ним не было: он предпочел все же покинуть лавку и подождать снаружи.
– Да вот же! – указала она на холщовый мешочек.
– А-а, – протянул Иван Федорович. – На солдатскую котомку похож. Только маленькую.
– Да что вы, это же последний писк моды! – едва не возмутилась «солдатской котомкой» Перелескова.
– Писк? – удивленно посмотрел на нее Иван Федорович.
– Да, – ответила Апполинария Карловна.
– И в какую цену этот писк? – перевел взгляд на приказчика Воловцов.
– Семнадцать рублей с полтиною, – последовал ответ.
– Сколько?!
– Семнадцать рублей с полтиною-с, – учтиво повторил приказчик.
Такие деньги у судебного следователя по наиважнейшим делам имелись, поэтому он кивнул со словами:
– Я покупаю!
– Может, не стоит, Иван Федорович? – нерешительно промолвила Апполинария Карловна.