- Я, как старшая, всегда чувствовала ответственность за сестер, с тех самых пор, как родилась Клио.
Камерон сильнее сжал ее руку.
- Моя Дорогая Афина, ну, разумеется, ты заботишься о семье и желаешь им счастья. Но это бремя не только для твоих плеч.
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду - у меня слишком много свободы, у тебя слишком много обязанностей. Нам надо поделиться друг с другом.
Каллиопа села, изумленно глядя на него. Неужели он…
- Что ты хочешь сказать?
Он привлек ее к себе на грудь и осторожно, словно испуганную птицу, погладил по волосам.
- Ты же не станешь отрицать, что нам хорошо вместе?
Каллиопа прерывисто вздохнула:
- Мы все время спорим.
- Ну, не все время. Сегодня мы не спорим уже целых часа два.
- Наши губы были слишком заняты другим делом, - засмеялась она.
- Видишь! Ты пошутила, значит, стала свободнее. - Он побаюкал ее на руках. - А сейчас отдыхай. У нас еще пара часов до рассвета.
Глава 20
- Раз дамы отправились в деревню за покупками, предлагаю джентльменам кое-что посмотреть, - сказал лорд Кенли, отпирая сейф, замаскированный в стене библиотеки, и доставая из него альбом в шелковом переплете. - Разумеется, леди Кенли не подозревает об их существовании. Я купил их, когда несколько лет назад путешествовал по Испании. Камерон рассеянно слушал лорда Кенли, в альбоме которого конечно же окажутся офорты с эротическими сценами из мифологии. Все его мысли были о прошлой ночи, о Каллиопе и их вспышке непреодолимой страсти. Ее бездонные глаза околдовали его. Как еще объяснить, что он ввязался в ее безумную затею по поимке Вора Лилии? Тот, у кого хватило ума стащить диадему, легко ускользнет от таких неловких сыщиков. Камерону казалось, что он вполне понимает резон преступника - Авертон, леди Тенбрей и им подобные не подходят на роль хранителей древней культуры. Но и точку зрения Каллиопы он тоже сумел понять - воровством не решить проблему, какие бы высокие мотивы ни двигали вором. Это не Греция, по которой свободно рыщут разбойничьи шайки. В Англии укравшего карают быстро и сурово. А Камерон начинал беспокоиться, что Вор Лилии гораздо ближе к Каллиопе, чем она полагает. Им вполне мог оказаться кто-то из ее любимого общества…
Меньше всего он хотел видеть Каллиопу страдающей, утратившей свою милую доверчивость, видеть в ее глазах боль.
- Вот эта просто чудесна! - воскликнул герр Мюллер.
Камерон взглянул и увидел, что профессор, вместо того чтобы любоваться шаловливыми гравюрами с изображением Леды и лебедя и Данаи с золотым дождем, разглядывает картину на стене. Камерон подошел, чтобы взглянуть на холст поближе. Это была картина «Купидон и безрассудная юность». Бело-розовый херувимчик со смехом завязывает шарфом глаза юной девушки, черные блестящие кудри падают ей на плечи, белое шелковое платье соскальзывает, и она, тоже смеясь протягивает руку вперед, к зрителю.
Девушка очень напоминала Каллиопу в те редкие моменты, когда она предавалась веселью. Тот же изгиб губ, тот же нежный румянец на щеках.
- Да, чудесная картина, - согласился Камерон.
- И эта тоже хороша, - указал герр Мюллер на другую картину, где Сократ беседует с учениками на рыночной площади. Но она, в отличие от предыдущей, не вызвала в Камероне особых чувств, хотя он и признал, что детали прописаны превосходно. Греческие руины были отображены здесь в своем первозданном образе.
- Видите, колонны по обе стороны! А ступени, на которых сидит Сократ? А цвета? Вот за что мы любим греческий мир - за порядок и симметрию, не правда ли? - восхищенно сиял герр Мюллер.
- Кое-кто считает, что порядок и симметрия лишены тепла, - улыбнулся Камерон.
- Но мы-то с вами знаем, что это не так, лорд Уэствуд! Греческие формы, может быть, строгие и математически точные, но они вместе с тем полны жизни.
Камерон обернулся на черноволосую девушку.
- Гармоничное сочетание страсти и порядка?
- Как точно вы сказали, лорд Уэствуд. Говорят, вы много путешествовали по Греции?
- Да. Моя мать гречанка, я воспитывался на легендах о богах и богинях, которые жили под горячим греческим солнцем.
- Значит, вам лучше, чем прочим англичанам, должно быть понятно это единство рационального и эмоционального. И лучше, чем немцам. Порядок я изучал всю свою жизнь, а страсть, видимо, так до конца и не понял. Пожалуй, мне следует съездить в Грецию.
- От души рекомендую вам сделать это, - поддержал ученого Камерон. - Я сам до конца не понимал легенд, пока не постоял на земле, которая их породила.
Но на самом деле он понял их, только когда встретил Каллиопу. Раньше он не представлял, что рассудочность и пылкость могут так естественно сочетаться в одном существе.
- Так я поеду! Как все ваши английские поэты. Их явно манило Средиземноморье. Смотрите, а вот и «Музы на горе Геликон», - указал он на следующую картину с изображением девяти муз, собравшихся вокруг священного источника, каждая со своим символом. - Совсем как юные фрейлейн, сестры Чейз.
Камерон остановил взгляд на центральной фигуре, несколько возвышавшейся над остальными. Каллиопа, старшая из муз, покровительница эпической поэзии, держала дощечку для записей. В отличие от реальной музы, Каллиопы, волосы у нее были светлые, но выражение лица очень похожее. Спокойное, серьезное.
- Все-таки сходство с барышнями Чейз не совсем полное, - заметил он.
- О да. У этой Клио волосы вовсе не рыжие. А эта Талия, как это сказать, не такая кипучая.
Камерон присмотрелся к Талии, чье лицо было полузакрыто комедийной маской. Клио сидела рядом, со светло-каштановыми волосами, заплетенными в косу, уложенную короной вокруг головы. В руках она держала свиток и стопку книг. Рядом с ее обутой в сандалию стопой из темно-зеленой травы поднимался лиловый гиацинт.
- Художник со знанием дела использовал символы, - довольно кивнул герр Мюллер, указывая на цветок.
- Правда. Ведь Клио была матерью Гиацинта… - Голос Камерона оборвался, потому что он отчетливо вспомнил тот несчастный список Каллиопы. Сизый Голубь, Золотой Сокол, Лиловый Гиацинт…
Лиловый Гиацинт! Не может быть! Но в то же время это странным образом все объясняло.
- А что у нас здесь? О, «Дельфийский Оракул», - продолжал герр Мюллер, успевший перейти к следующей картине, в то время как Камерон все не мог отвести взгляд от Клио и лилового цветка. Ее глаза глядели на него насмешливо, как бы побуждая высказать свои догадки вслух.
- А в Дельфах вы тоже побывали, лорд Уэствуд?
Озарение пришло вместе с удивлением. И с осознанием собственной недогадливости. Но корить себя не было времени. Он не мог обвинить сестру женщины, которую любил. Он не был даже до конца уверен. Требовалось нечто большее, чем цветок на картине и интуиция. Следовало действовать осторожно, не спеша.
Но как он скажет об этом Каллиопе?
- Да, - произнес Камерон, поворачиваясь спиной к музам. - Но сейчас Дельфы - это маленькая деревушка, и называется она Кастри. А на месте храма несколько разрушенных колонн, заросших чертополохом. Пифии там нет и в помине.
- Как печально. Но все же, наверное, это потрясающее чувство, когда стоишь на месте, где совершались великие прорицания.
Они продолжали разговаривать и осматривать другие картины и артефакты лорда Кенли, выставленные в застекленных шкафчиках, но все мысли Камерона были сосредоточены на одном маленьком цветке.
Каллиопа, покачиваясь на мягком сиденье, рассеянно рассматривала окрестности. Они возвращались в аббатство. Талия и Эмлин увлеченно обсуждали купленные в деревне новые капоры, очень миленькие, а Лотти с головой ушла в роман, приобретенный в маленькой книжной лавке, время от времени замирая от волнения над очередным захватывающим сюжетным поворотом. Только Каллиопа и сидевшая рядом Клио сохраняли спокойствие.
Каллиопа не представляла, о чем думает сестра, сама она могла думать только о минувшей ночи. О том, как их с Камероном тела сплетались, о поцелуях в темноте, о невыразимом миге полного забвения. О собственной небывалой смелости.
Он был… чудесным. Но что будет дальше? Она в смятении откинулась на спинку сиденья. С момента приезда в Йоркшир она ни на йоту не приблизилась к ответам ни на один из своих вопросов! О Воре Лилии, о Камероне, о самой себе.
Экипаж, свернул с главной дороги, и перед ними предстал замок Авертона, громадный и неуклюжий. В первый раз увидев его, Каллиопа подумала, что ему не хватает только флажков, хлопающих на ветру, зовущих рыцарей на турнир. Но сегодня флажки были - яркие прямоугольники, зеленые, белые, золотые.
- Он, кажется, собирается превратить его в новый Камелот, - пробормотала Клио.
Каллиопа увидела, что сестра пристально смотрит на замок.
- Наверное, это чтобы приветствовать нас. Тема вечера - Средневековье.
- Тогда я надену апостольник и мантию. Надеюсь, пытки не входят в число запланированных увеселений?
- Гмм. Надеюсь тоже, он не заточит нас в темницу.
Клио криво улыбнулась:
- Тебе можно этого не бояться. Лорд Уэствуд прискачет на белом коне и спасет тебя из лап чудовища.
Каллиопа взяла сестру за руку.
- Тебе тоже не надо бояться герцога. Ты можешь даже совсем не ходить на этот обед. Я вообще не понимаю, почему он нас пригласил! Все говорили, что он уехал в замок, чтобы укрыться в нем от мира вместе с Алебастровой Богиней.
- Я тоже не понимаю, Кэл, но чувствую, что должна пойти, - сжала ее руку Клио.
- Чтобы спасти богиню?
- Да. И еще…
- Что?
Клио пожала плечами:
- Все остальное, что там есть.
Глава 21
«Чем, в самом деле, не Камелот?» - думала Каллиопа следующим вечером, когда их карета въехала в узорные чугунные ворота и покатила вверх по крутому подъему к замку герцога. Может, он выстроен и не в Средневековье, но имитация превосходная - неприступный оплот на крутой скале, окруженный высохшим ныне рвом. Узкие окна сияли огнями, на угловых башнях трепетали флажки. Когда они въехали во двор, Каллиопе представилось, что вот-вот навстречу им выедут всадники в доспехах. Двор был вымощен камнем, а кругом вздымались вверх высокие угрюмые стены. Старинный колоде