– Помнишь поговорку? – спокойно спросил Насер. – Брак похож на осажденную крепость. Те, кто снаружи, хотят попасть внутрь, а те, кто внутри…
– Хотят выбраться наружу, – нетерпеливо добавил Халед. – Значит, ты меня понимаешь.
– Должен признаться, ваша светлость, меня больше волнует ваша многострадальная и долготерпеливая невеста, – ответил Насер, предусмотрительно убрав с лица ухмылку, прозвучавшую в его голосе.
Халед знал, что ему не следовало заманивать Клео в свои сети. И он прекрасно понимал, что обманывал самого себя, потому что пожирающая страсть к этой женщине достигла своего апогея, но решил, что одной недели будет достаточно, чтобы утолить жажду, мучившую его в самые неподходящие моменты, и вернуться к своим обязанностям. Он будет притворяться, что любит Клео, потому что в его жизни не было места для чувств. Оставался только долг султана перед своим государством. Единственный и вечный долг.
Он дал западным союзникам достаточно вескую причину, чтобы инвестировать средства в Джурат, и теперь, благодаря сказочной свадьбе своего правителя, его страна стала доступной и желанной, а не экзотичной и пугающей. Настало время заняться дальнейшим благоустройством государства, и брак с Клео больше не имел никакого значения.
– Где мы? – сонно спросила его молодая жена, когда он подхватил ее на руки и, прижав к груди, спустился по трапу своего частного самолета.
Халед чувствовал себя победителем. Королем. Словно он завоевал свою невесту в длительной, изматывающей битве.
Клео часто заморгала, а потом, посмотрев на Халеда, мягко улыбнулась, как будто думала, что с ним она в полной безопасности, что было очень далеко от истины.
– Мы в оазисе, который принадлежит моей семье. Здесь не так шумно, как во дворце, и мы пробудем здесь целую неделю. – Халед не пытался сдерживать охватившее его возбуждение, но знал, что ему придется бороться с ним, чтобы подчинить своей воле. Они с Клео проведут вместе семь дней, а потом его жена займет надлежащее ей место, и он будет держать ее там, что бы ни случилось. И что бы ни говорило его собственное сердце.
– Никогда раньше не видела оазис! – не подозревая о внутренней борьбе своего мужа, восхищенно заметила Клео. – Но я представляла его именно таким.
Халед был слишком поглощен ею, чтобы смотреть по сторонам, к тому же он и так знал, что увидит.
Сегодня ряды финиковых пальм, инжира, персиковых и оливковых деревьев, окружавших пруд аквамаринового цвета, были увешаны сотнями маленьких фонариков, чтобы поприветствовать султана и его молодую жену. В окружении небольшого количества палаток раскинулся огромный шатер с горящими факелами у входа, куда и направился Халед со своей драгоценной ношей. Вокруг тихо шумели пески пустыни, а над головой в ночном небе ярко мерцали мириады звезд.
Казалось, Халед и Клео остались одни не только в целом мире, но во всей вселенной.
Войдя в шатер, Халед мягко поставил Клео на ноги. Его невеста слегка покачнулась, но он удержал ее, а потом пристально смотрел на нее, пока она с восторгом оглядывалась вокруг. С высокого потолка вниз до самого пола, устланного мягкими коврами, свисали разноцветные гобелены. По бокам шатра располагались зона отдыха и две гардеробные, а в центре стояла огромная, приглашающая возлечь кровать, которая больше всего привлекла внимание Клео.
– Здесь очень красиво, – тихо сказала она. – Как в сказке.
– Тут все только самое необходимое, – пожал плечами Халед.
Клео бросила на него лукавый взгляд, и Халед, к своему удивлению, улыбнулся в ответ.
– Но вы, ваша светлость, султан Джурата, – весело продолжила она, – и привыкли к более роскошным вещам.
– Ты поела? – сдержанно спросил Халед, пытаясь обуздать желание наброситься на Клео и утолить пожиравшую его страсть.
Только теперь он не мог сказать с точностью, что наступит раньше: конец недели или пресыщенность любовными ласками.
– Поела? – эхом отозвалась Клео, удивленно посмотрев на него, словно слышала это слово впервые.
– Я не видел, чтобы ты притронулась к еде во время банкета, – мягко заметил Халед, хотя он не хотел быть ни мягким, ни нежным. Он жаждал одного – овладеть Клео и сделать ее своей. – Ты, наверное, проголодалась?
– Нет.
– Клео, – тихо сказал Халед. – Пожалуйста, послушай меня. Тебе понадобятся все твои силы.
Клео зарделась, а ее медовые глаза полыхнули огнем.
– Может быть, – взволнованно ответила она, и Халед подумал, что это создание, на которое он непонятным образом обратил свое внимание, в конце концов погубит его. Клео с такой готовностью отвечала на его ласки, что он не мог думать ни о чем другом. – Но тебя я хочу больше.
Халед потянулся к ней и начал снимать с нее платок за платком, разворачивая ее, словно драгоценный подарок. Клео замерла, а потом тяжело задышала, и он пришел в сильное возбуждение, представив, как ее изящные руки касаются его отяжелевшей плоти.
– Клео, – напряженно сказал Халед. – В этот раз я не смогу остановиться, если прикоснусь к тебе. Я даже не буду пытаться.
– Халед, – тихо прошептала она, глядя на него глазами полными бушующего пламени. – Если ты сейчас же не прикоснешься ко мне, я убью тебя, и наш брак окажется до неприличия коротким. – На ее губах заиграла улыбка. – И вот тогда я точно окажусь в тюрьме.
Халед громко захохотал и отбросил всяческие попытки сдерживать напор страсти. Он притянул Клео к себе и жадно набросился на ее чувственный рот.
Неистовый поцелуй Халеда отличался от тех поцелуев, которыми они обменивались на протяжении последних трех месяцев. Ее будущий супруг словно сдерживался и отстранялся от Клео раньше, чем она была готова отпустить его. Халед постоянно закрывался и твердил, что им нужно подождать. Но сейчас все было совершенно по-другому.
Он взял Клео за затылок, зарывшись пальцыми в ее шелковистые волосы, и от его обжигающих поцелуев у нее закружилась голова. Когда Халед отстранился, она застонала в знак протеста, вызвав его смех, в котором слышались мужская самоуверенность и сила.
– Эти месяцы были самыми долгими в моей жизни, – прошептал он.
Клео обвила руками шею Халеда и жадно прильнула к его губам, и на этот раз, к ее огромной радости, он не стал отталкивать ее.
Халед тихо зарычал и снова подхватил Клео на руки, и все вокруг завертелось, как на американских горках. Она не видела ничего, кроме яркой палитры красок по всему шатру, свечей, изливавших свой золотистый свет, и напряженного лица своего новоиспеченного мужа.
Теперь, наконец, ее мечта сбылась, и Халед принадлежал ей, а она ему.
А потом она оказалась лежащей на этой огромной кровати, и Халед прижал ее к упругому матрасу своим сильным телом.
– Я не собирался торопиться, – сипло процедил он.
Клео чувствовала прикосновение его возбужденной плоти и дрожала от охватившего ее желания.
– Мне кажется, ты и так не торопился, – выдохнула она. – Целых три месяца.
Халед что-то тихо пробормотал и, склонившись над ней, потянул вверх пышную юбку ее свадебного платья. Клео чуть с ума не сошла от возбуждения. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного.
Не сводя с нее глаз, Халед опустил руку и положил ее на живот Клео. Его прикосновение обжигало, словно на ней не было этих дурацких кружевных лоскутков. Халед ничего не делал, просто держал ее и ждал, пока ее бедра не задвигались, приподнимаясь навстречу его ладони. И у Клео не было сил остановиться.
Впрочем, она и не хотела останавливаться.
– Ты прекрасна, – прошептал Халед, а затем отодвинул край кружевного белья и коснулся ненасытного к его ласкам бутона.
Клео задрожала и протяжно застонала, потому что теряла голову от одного лишь прикосновения своего мужа.
– Халед, – взмолилась она, но Халед только рассмеялся, и его пальцы скользнули в ее разгоряченную сердцевину.
И Клео просто обезумела.
Она изгибалась, распутно и бездумно, не думая ни о чем, кроме его ласк.
– Клео, поторопись, – скомандовал Халед, словно он был хозяином не только своего государства, но и ее тела. – Я не могу больше ждать.
И Клео покорилась, а, когда снова пришла в себя, отяжелевшая плоть Халеда касалась низа ее живота. Клео встретила направленный на нее взгляд мужа, и ее сердце бешено заколотилось.
– Пожалуйста, – прошептала она, и Халед вошел в нее одним рывком.
Длинный и гладкий, жарче самого огня.
Клео не поняла, кто из них двоих застонал, но ей было все равно. Она обвила ногами бедра Халеда и не сводила глаз с его красивого лица. Он начал медленно двигаться, рывок за рывком, пока Клео не задрожала под ним, испытывая мучительное наслаждение.
– Еще раз, – скомандовал Халед.
– Я не могу, – выдохнула она.
– Дорогая моя, никогда не лги мне, – прошептал он и, жадно прильнув к ее губам, рывком вошел в нее так глубоко, что вселенная Клео снова разлетелась на мелкие кусочки.
И на этот раз Халед перестал сдерживаться, он выкрикнул ее имя и последовал за ней на вершину блаженства.
Спустя какое-то время Халед поднялся и медленно стянул с нее платье, а потом снял свои брюки.
Огни свечей плясали в стеклянных фонарях, наполняя шатер приглушенным светом, а Клео с улыбкой смотрела за тем, как раздевался ее грозный султан.
Теперь он был ее мужем, ее любовником и всецело принадлежал ей одной.
У нее пересохло во рту. Без одежды Халед был еще красивее, и Клео восторженно любовалась его мускулистым телом, в мерцании свечей казавшимся вылитым из жидкого металла.
– Ты занимаешься плаванием? – вдруг спросил Халед.
– Да. После того как мне исполнилось шестнадцать, я пять лет подряд на каникулах подрабатывала спасателем в местном бассейне.
– Хвала Небесам. Теперь я чувствую себя в большей безопасности, – пошутил он.
Клео хотела улыбнуться в ответ, но не смогла.
– Никогда не думала, что выйду замуж за человека, которого едва знаю, – не подумав, выпалила она, а потом замерла.
Халед бросил на нее тяжелый взгляд, и, вспугнутая, Клео села на кровати.