— Это произведение искусства, — ответил я, касаясь мягкого податливого живота, — которое необходимо осквернить.
Впервые её губы почти улыбнулись, нефритовые глаза хищно сузились. Я расстегнул ремень и скинул набедренную повязку, — глаза ведьмы опять расширились.
— Ох… — выдохнула она, — …ну привет…
Я схватил её, горячую и податливую, шагнул к кровати.
Глава 13. Ордос
Мэдлин Пентеграм совершенно не умела заниматься любовью. Зато она невероятно совокуплялась. Ведьма была ненасытна и, в отличие от прежнего нашего общения, предельно разнузданна. Её гибкое тело, нежный голос и ритмичная тряска форм гипнотизировали, а готовность и желание сделать вообще что угодно, даже самое немыслимое, — пугали. С ней было очень хорошо.
— Давно… — прошептала она, затихнув рядом после очередной двадцатиминутной скачки, — меня так… никто… не трахал…
— Меня так вообще никогда не трахали, — признался я, глотая пастью воздух.
Некоторое время мы лежали без движения, грея друг друга и восстанавливаясь. Потом она встала, подошла к столику и налила себе вина. Я лениво огляделся, задержал внимание на комоде, что также служил алтарём. Среди свечей, мелких статуэток, перьев, разбросанных камушков и косточек центральное место занимала яшмовая статуэтка в виде сидящего в позе лотоса долговязого человека; он поджал под себя ноги и скрестил на груди три пары рук, а вытянутая голова была довольно массивна…
— Это ведь не идол, верно?
Мэдлин скосила глаза на «алтарь», допила вино и поставила бокал.
— Это Дин-Донг, мой духовный якорь.
Она прошла через небольшой зазор между изножьем кровати и комодом, прикоснулась к стене и тот участок с щелчком отъехала в сторону.
— Ещё одна комната?
— Ванная, — сказала она, — я предпочитаю комфорт.
Ведьма зажгла в санузле свет и закрыла дверь, послышался шум воды. Поленившись ещё некоторое время, я поддался зову брюха и пошёл исследовать столик. Увы, ничего подходящего для альгуля в тарелках не нашлось, чувствуя нарастающий голод, я огляделся, заметил, что ворон наблюдал.
— Какая милая птичка…
— Если прикоснёшься к Каспару, отправишься на респавн, — донеслось из ванной.
— Он что, настолько опасен?!
Решив не испытывать удачу, отступил от посоха-жёрдочки. Ворсистый ковёр щекотал ступни, я ещё раз оглядел рисунок пятиконечной звезды, и вспомнил, что видел такой недавно. Коснулся одной из сумок, вызывая череду заполненных ячеек, и нашёл нужный предмет. Чёрная лента с застёжкой и круглым кулоном, на котором была изображена пятиконечная звезда; на каждой вершине звезды находился маленький сиреневый камень. Всплывающая справка была фиолетовой, и сообщала только: «???».
— Не хочешь принять душ? В ванну ты целиком не влезешь, но если…
Она вернулась в комнату с чёрным полотенцем, скрывающим туловище и со вторым — на голове. Лицо покрывал свежий макияж. И как только успела?
— Что значит этот символ?
— Пентаграмма, оккультный символ Древних.
— Пентаграмма? Как Пентеграм?
— Пентеграм как пентаграмма, — подтвердила Мэдлин. — Механика магии — одна из основных в «Новом Мире», так что этот символ используется во многих заклинаниях.
— Хм, значит, скорее всего, эта вещь «магическая»?
Я протянул ей ленточку с кулоном, ведьма присмотрелась.
— Где ты это взял?
— Не важно. Что это за вещь?
— Артефакт, чокер Госпожи Шабаша.
— Он ценный?
— С такими статами — очень ценный. Если собрать полный сет, то станет бесценным…
— Отлично. Прими его в подарок.
Нефритовые глаза ожгли холодом.
— Ты даже не представляешь, сколько он может стоить на мировом аукционе.
— М-м-м, тысяч десять Драгоценных?
— В качестве стартовой цены.
— Вот и хорошо, не люблю дарить дешёвки.
— Не приму.
— Почему?
— Буду чувствовать себя обязанной.
Я мягко подтолкнул её к зеркалу, стянул с головы полотенце, освободив неожиданно длинные красные волосы, скинул второе, встал позади, накинул чокер на белую шейку, чудом совладал с маленьким замочком и взглянул через плечо.
— Смотри, Мэдлин, как мы подходим друг другу. — Лапы альгуля охватили нежные груди. — Моё уродство оттеняет твою красоту. — Прижался торсом к её тылу, приблизил пасть к уху. — С ванной ты поторопилась.
Дыхание ведьмы становилось тяжелее, сердце ускоряло бег, я взял её руки и упёр ладонями в стену по сторонам от зеркала. Рот Мэдлин приоткрылся, во взгляд возвращался особый блеск.
— Смотри на себя, смотри и не отводи глаз, пока мы…
Она тихо застонала.
— …не перестанем быть одним.
«Внимание! Касандея отметила вашу безудержную страсть! Вы получаете достижение «Ненасытные Любовники»!»
«Внимание! Касандея дарует вам своё благословение! Теперь вы можете восстанавливать очки здоровья через взаимное сексуальное удовлетворение!»
Голод, обоняние, осязание, слух.
Я проснулся от нестерпимой жажды плоти, скатился на пол, запутался в простынях, дёрнулся и порвал шёлк. В животе словно вращался железный шар с лезвиями и крючьями, который измельчал меня. Пища! Нужно было что-нибудь съесть!
Запах! На столике ждала глубокая тарелка с обрезками костей. Кто-то аккуратно распилил их и оставил так, свежие, розовые, ещё живые. Я набросился на угощение и полностью отдался хрусту, челюсть дробила без остановки, божественный вкус костного мозга наполнял мою голову, а боль в животе понемногу унималась. Голод — единственная непреходящая истина гулей.
Успокаиваясь, открыл энциклопедию, перелистнул на новую страничку.
«Касандея — Роза Страстей, Сладостный Шип; богиня ярких эмоций и чувственных наслаждений; свободная, ветреная, неудержимая в страсти и ненависти, любовница и мстительница, защитница запретной любви, покровительница тех, чьи сердца пылают; моральный ориентир: хаотично-нейтральный».
Я перешёл к новому достижению «Ненасытные Любовники», прочитал краткое описание и чуть не подавился молотой костью. Не хотел бы оказаться в ситуации, когда мне понадобится такое исцеление.
Ванная была маленькая и очень чистая, на стенах чёрного кафеля блестели никелированные вешалки с чёрными махровыми полотенцами. Сама ванна тоже была очень мала, но на краю лежал кусок чёрного мыла, а из лейки сразу пошла горячая вода. Не знал, что мне настолько не хватало её, — простой горячей воды. Хотя, в реальности я обычно обходился вибродушем, и всё же…
Закончив мытьё и обтираясь, озадаченно встал над блестящим керамическим агрегатом. Тоже чёрным. Ватерклозет, устройство оправления естественных нужд, прообраз современных мне моделей. При взгляде на него я вдруг осознал, что ни разу со дня заточения не испытал этих самых нужд. Вроде бы мелочь, а всё же, нужно будет осведомиться при случае.
Позже, чистый и благоухающий, в маске и плаще, с сумками в руках я спустился в общий зал. Оказалось, что маскировка была излишня, — он практически пустовал. Двери и ставни были закрыты, создавая приятный полумрак, у барной стойки с книгой и серебряной чашечкой кофа сидела Мэдлин; на самой стойке рядом, закинув ногу на ногу пристроилась Агнесс Нитт в синем вечернем платье.
Судя по всему, моё появление прервало их беседу. Поодаль стояла огромная Доратея, лицо девушки было красным, уши горели, она мяла полотенце и пыталась не смотреть в мою сторону.
— Понимания и процветания, дамы, — сказал я, кладя маску, плащ и сумки рядом с гоблинкой. — Благодарю за гостеприимство.
— Маловато будет благодарности. Вот иди, сожги простыни и оплати услуги жреца для нового освящения дома, — тогда расквитаемся.
— Мы слишком шумели? Приношу свои извинения. Десяти Драгоценных золотом будет достаточно?
— Она шутит, — сказала Мэдлин, не отрывая глаз от книги, — денег не надо.
— Ничего себе шутки! Бард порвал три струны и сорвал связки, пытаясь вас перекрыть! Посетители сочли, что в таверне завёлся призрак и многие разошлись! Это убытки, Мэдлин!
— Они разошлись не из-за «призрака», Агнесс, просто решили провести остаток вечера в городских борделях.
— Убытки! — повторила зеленокожая коротышка.
— Да ладно тебе, сладенькая, всё это ерунда! Они вернутся в надежде получить добавку! — Из кухни с небольшим подносом вышел бистал-рысь; передо мной появилась ещё одна чашка кофа, — керамическая. Яркие кошачьи глаза уставились в упор. — Говорящий гуль, значит? Прости, что чуть не убил тебя.
— Не стоит, Лёкс, ты даже близко не смог подобраться.
Он дёрнул ухом, в глазах промелькнула искорка раздражения.
— Пару раз едва не разрубил, прости.
— От городского транспорта было больше проблем, не стоит волноваться.
— Твои пятки так и сверкали, мне неудобно.
— Тебе неудобно, потому что кроме пяток сверкало ещё кое-что, а в остальном — пустяки.
— Хочешь повторить забег, гуль? — тихо прорычал он.
— Альгуль, с твоего позволения. Да, можем повторить, но на этот раз чур топор у меня. — Я улыбнулся, показывая все зубы.
Человек-кот и рад был бы довести беседу до членовредительства, но глянул на ведьму и не стал.
— Коф.
— Благодарю, но не думаю, что мой организм…
Принюхавшись, я понял, что запах мне по нутру. Долго дул, пока остальные следили, сделал глоток и почувствовал неподдельное удовольствие.
— Интересная реакция, — прокомментировала Мэдлин, — ты не способен есть растительную пищу, но коф пьёшь. Вероятно, это из-за игровых условностей. Коф в «Новом Мире» относится не к еде, а к зельям, восполняющим выносливость, иначе говоря, это слабый стамина-поушен. Вы не оставите нас наедине?
Гоблинка вытянула накрашенные губы трубочкой, усмехнулась, и спрыгнула на пол, Лёкс последовал за ней на кухню. Я же взобрался на стул рядом с ведьмой, сделал ещё один глоток кофа.
Мы взяли небольшую паузу, она читала свою книгу, я пил; осматривался. «Длинная утка» была весьма уютным местечком, — по-винтажному уютным. В реальном мире здания, построенные из дерева, давно стали редкостью, но в них живо некое тепло, обманчивая близость к природе, которую человечество давно утратило. Запахи, цвета, поскрипывание половиц и блеск лака на стойке, разноцветные бутылки на полках и люстра с сотней свечей вместо кристаллов… я заметил, что всё это время над нами сидел огромный чёрный ворон. Справа от стойки на стене висело нечто похожее на серебряный поднос; он транслировал какую-то передачу без звука.