Я обернулся и увидел, как человек-змей запахнулся в плащ, и его фигура стала почти невидимой. Ассасин ринулся сквозь толпу, ловко огибая ползавших по полу игроков.
— Я его не вижу, — сообщила Мэдлин.
Её ворон взлетел и метался теперь под потолком, а сама ведьма перехватила посох как для боя.
— Зато я вижу.
Призрачная фигура вышла на траекторию атаки, бесшумно ринулась к Мэдлин, а я схватил игрока, собиравшего монеты в полушаге от нас, и рывком поднял его на ноги. Незнакомец принял удар, посмотрел на рану и застонал:
— Я собрал совсем немного!
Его шкала жизни обнулилась и тело рухнуло. Ассасин сделался видимым, посмотрел на труп, зашипел и достал второй клинок. Рядом возник Бенделорн Чу с жезлом в руке и несколькими заклинаниями, висящими в воздухе. Мы замерли, двое против двух, с колоссальным разрывом по уровням, когда раздался рёв невидимой сирены.
Все игроки замерли отвлеклись от золота и задрали головы; в воздухе возникла парящая фигура. Незнакомец носил странные доспехи, из-под брони поблёскивали металлические шарниры и поршни, в прорезях шлема метался одинокий огонёк, а из спины торчало длинное золотое веретено, по которому бегали молнии. Плашка гласила: «Вигилант (зона приписки: Улим), уровень: 999».
— КА, — прогремел искусственный голос, — ОБВИНЕНИЕ: НАПАДЕНИЕ НА ГРЕЗЯЩЕГО В ПРЕДЕЛАХ ГОРОДСКОЙ ЧЕРТЫ. МЕРА ПРЕСЕЧЕНИЯ: УНИЧТОЖЕНИЕ.
В металлических пальцах возникло массивное огнестрельное оружие, залп был произведён в голову, и фигура ассасина превратилась в светящийся силуэт, рассыпалась искрами и те погасли. Палач развернулся к нам спиной.
— БЕНДЕЛОРН ЧУ.
— А что я?! Я вообще вон там стоял! — закричал минг.
— ОБВИНЕНИЕ: ПАССИВНОЕ СОУЧАСТИЕ В НАПАДЕНИИ НА ГРЕЗЯЩЕГО В ПРЕДЕЛАХ ГОРОДСКОЙ ЧЕРТЫ. МЕРА ПРЕСЕЧЕНИЯ: ПЯТЬ СУТОК БАНА.
В металлических пальцах появился огромный молот и удар буквально развоплотил коротышку. Из троицы остался только один, огромный полутролль, который не желал даже приближаться.
Понимая, что это не продлится долго, я схватил Мэдлин за руку и потащил к опущенному трапу. Мы влетели в кабину топтера: семь сидений, всё по стандарту. Сначала приборная панель меня озадачила, — не те материалы, не те формы, не те переключатели и индикаторы, но после секундного замешательства, я дал рукам свободу и пальцы сами стали щёлкать тумблерами, касаться кристаллов на месте привычных сенсорных кнопок. Амулет зажигания лёг в гнездо, и топтер мягко загудел. Сквозь фонарь было видно, что вигилант исчез и полутролль схватился за топор. Если он успеет добежать и ударить, то машина наверняка никуда уже не полетит.
Я схватил обе рукоятки управления, мягко оторвал топтер от пола, убирая посадочные опоры, и двинул его задним ходом прежде чем топор оказался в кабине. Так, пятясь, мы вылетели из ангара и вокруг распростёрся бесконечный простор.
— Ох…
— Что такое? — спросила Мэдлин занявшая кресло штурмана.
— Солнце слишком слепит глаза ночного падальщика, у нас на бору нет пищи, а я уже голоден, однако, насколько же всё это неважно. Я так давно не летал!
Юркая машина прекрасно слушалась и управлялась точно также, как оригинальный аппарат. Вокруг сновали другие топтеры, а наверху парили грузные туши кораблей.
— Держись западного направления, — сказала Мэдлин, — возможно, я знаю человека, к которому можно будет обратиться по поводу тебя. Но к нему без предварительного назначения не попасть.
— Тогда поворачиваю на восток.
— Я что, неясно выразилась, Антон?
— Полутролль наверняка следит за нами сейчас; он или кто-то другой. Пусть видят, как мы уходим на восток, а когда пропадём из зоны видимости, сделаем разворот. Это простейший обманный манёвр, но, поверь, он работает.
Я направил топтер на восток, постепенно наращивая обороты, каждая секунда полёта доставляла мне удовольствие.
Глава 16. Великая Усыпальница Азарика
Мы летели несколько часов, пока голод не стал слишком досаждать, и это я ещё очень хорошо держался. Солнце больше не слепило чувствительные глаза, — нашлась кнопка включения функции «хамелеон» для фонаря, и он сильно затемнился. Благодаря этому я смог насладиться видами с высоты. Из вечных туманов прежде не получалось оценить, какую красоту создал Нифтар. В небесах висели призраки даже не двух, а трёх лун; далёкие облачные массивы блестели золотом дворцовых куполов.
— Красиво.
— Это? Ты явно не избалован. Небеса Костомахии довольно блеклые, несколько облачных поселений, да и только. На самом деле Верхний мир намного разнообразнее и ярче.
— Стыдно признаваться, но мне захотелось увидеть его своими глазами.
— Чем вызван этот моральный дискомфорт?
Я окинул взглядом бесконечную голубую даль, луны, землю под днищем топтера, далёкие облачные поселения.
— Стыдно испытывать симпатию к клетке, в которую меня засунули враги.
Ведьма предпочла промолчать. Так мы и летели, пока мой желудок не стал грохотать.
— Включи автопилот и возьми вот это, не хочу оказаться в коробке посреди неба с обезумевшим от голода чудовищем.
Дальше топтер двигался сам, а я рвал зубами большой кусок мяса на кости, который Мэдлин вынула из инвентаря.
— Как вкусно! Много у тебя такого?
— Я бывалая путешественница, привыкла таскать с собой всё необходимое, чтобы в любой момент быть готовой отправиться в поход. О, ландшафт уже меняется.
Внизу туманные земли Костомахии сменялись красной почвой, из которой произрастали довольно жуткого вида скалы.
— Пустоши Кровавых Шипов, опасный и жестокий субрегион, мало воды, ещё меньше не ядовитой воды, бури, сдирающие мясо с костей, уйма смертоносных чудовищ, кровожадных дикарей и всего такого. Здесь игроки любят пробовать себя на прочность, выживать в самых тяжёлых условиях и сражаться за ресурсы. Земля банд рейдеров и техноварваров.
— Тебе бы туристические гиды писать.
— Почему ты думаешь, что я этого никогда не делала? Найди какое-нибудь укромное местечко.
Так я и сделал, посадил машину под скальный козырёк, подняв облако красной пыли. Благодаря укрытию с неба нас никто не смог бы обнаружить.
— Я оставляю тебе еды на сутки, вот эту рукопись для ознакомления, и наставление: не покидай этого места.
Ведьма прошлась вокруг летательного аппарата, разминая ноги. Её ворон, следовавший за нами всё это время, занял место на посохе-полумесяце.
— Ты куда-то собралась?
Мэдлин обернулась, посмотрела на меня совершенно невозмутимо и при этом дала понять, что вопрос был достоин имбецила.
— Да, Антон. В реальный мир. Я провожу здесь очень много времени, но живу всё же там. Что такое?
— Ничего, — ответил я, прикладывая лежавшую на груди маску обратно к лицу. — Зависть прячу. Когда вернёшься?
— Раньше, чем закончится еда. Повторяю, не покидай это место, я загружусь прямо сюда, только привязку оформлю.
В руке ведьмы появилась уже знакомая яшмовая статуэтка, вокруг неё вспыхнуло и сразу же погасло несколько круглых чертежей.
— Готово.
— Ха! А я ведь подумал сначала, что это игрушка для сексуальных утех!
— Это мой духовный якорь, Антон, как и было сказано. Но одно другому не мешает. До скорого свидания.
Её фигура превратилась в световой силуэт и исчезла.
Такая малость, — выход из игры, но сколько бы я дал, чтобы смочь повторить.
///
Мэдлин была так мила, что создала для меня выжимку из ЛОРа «Нового Мира», а также составила краткий словарь местного сленга. К примеру «ЛОР» означало «знание»; многие другие термины, которые я слышал и запоминал, также обрели смысл, все эти «кастую», «ультую» и прочие. Гораздо интереснее была история Галефрата, ибо она переходила в политику, а та являлась сутью игрового мироустройства.
Облизав жирные пальцы, я продолжил чтение.
«В основе всех процессов, протекающих в «Новом Мире»,» — писала Мэдлин, — «стоит дихотомия Хаоса и Порядка, вдохновлённая верованиями Древних о добре и зле, в частности, зороастризм. Хаос пытается разрушать и менять, Порядок созидает и закрепощает. Две эти силы представлены в виде персонифицированных демиургов, двуединой сущности, которая враждует сама с собой: Андрастус воплощает упорядоченное начало, он — источник законов и планов; его брат и злейший враг Осморгус всеми способами стремится разрушать и менять, его путь — неизвестность и страх.
Ты можешь быть удивлён, что я трачу время и чернила на такие отдалённые «легенды», но на самом деле Андрастус и Осморгус являются мощнейшими нейроматрицами, расположенными в реальности. Именно их взаимоотношения и беспрецедентные вычислительные мощности определяют все события в «Новом Мире». А точнее: их и третьей нейроматрицы, — Невхии. Она является хранителем баланса, принимает запросы от демиургов и решает, чему в игре быть, а чему нет. Без третьей точки опоры вся эта система была бы неработоспособна, Андрастус и Осморгус постоянно разрушали бы и воспроизводили бы виртуальную реальность, делая её непригодной для игры.
Теперь, когда ты знаешь о «высших сущностях», тебе будет легко воспринять идею трёх глобальных фракций Галефрата. Фракция Разрушения проводит волю Хаоса, игроки этой фракции любят отыгрывать отрицательные роли; они грабят, насилуют, убивают и сеют смерть, зарабатывая отрицательную репутацию, то есть аналог социального рейтинга. Фракция Созидания является полной противоположностью, эти пай-мальчики насаждают закон и порядок, придумывают себе кодексы и прочие ограничения, треплются о чести, доблести и тому подобном. На самом деле, ни первые, ни вторые не являются объективным злом или добром, — это просто люди, отыгрывающие роли. Третья фракция вдохновляется балансом Невхии, — фракция Гармонии; она как бы есть, но её как бы и нет, потому что она не организована и не преследует никаких целей кроме «отстаньте от меня все, дайте поиграть». Нейтральные города и субрегионы номинально принадлежат этой фракции.
Хаос, Порядок и нейтралитет влияют на механику мировоззрения игроков и НИПов, а, следовательно, на взаимоотношения, репутацию, и прочее…»