«Почему ты такая строгая? Неужели потому, что он оказался прав? Не верю, ты не можешь быть столь мелочной… А ну убери лапы от моих красок, Гнус!!!»
«Разумеется, я не мелочусь. Просто время идёт, пирамида Аменхотепа движется к месту-назначения, и кто знает, что произойдёт, когда она зависнет над Нехиптонешем, похороненным в песках? Обычно, если квесты ограничены по времени, это сразу же прописано в журнале, однако, этот квест аномальный, составленный на коленке, и кто его знает?»
«Антон, чтобы к утру канопа была!» — разволновалась Лиззи.
Хмыкнув, я выглянул наружу, где стояли две рослые гнолльши с топорами. Весь стан был оживлён, били барабаны. Попытался выйти, но воительницы зарычали.
— Понял, но давайте-ка не нам и не вам. — Я сел на пороге между ними, стал оглядываться.
Скалы давали поселению неплохую тень большую часть дня, хижины стояли без порядка, ноги десятков НИПов взбивали бурую пыль, слышался гомон тявкающих голосов, хохот, лай. Внезапно один из гноллов подошёл к моему жилищу и поставил на землю миску с мясом. Кланяясь, отошёл. Потом другой притащил миску яиц, третий положил перед хижиной бедренную кость неизвестного зверя, с просверленными дырками, это была флейта. Потом мне поднесли ожерелье из камушков и клыков, ещё мяса, кувшин с кровью, букет каких-то ярких колючих цветов, блюдо из панциря черепахи, на котором лежала большая раздробленная кость со свежим мозгом. Устоять было невозможно.
— Тут происходит что-то странное, — сказал я, запихивая в пасть кусок костного мозга на осколке. — Они заваливают меня подарками и едой.
«Ой, это плохо! Я читала в одной книге Древних, что дикари специально откармливают пленников перед жертвоприношением! Антон, ты не гость, а жертва!»
«Или они приняли тебя за духа-покровителя,» — внесла предположение Мэдлин, — «в этом случае ты можешь быть расценён как малое божество и поучаствуешь в ритуале Охотничьей Удачи».
«Антон, если тебе будут приносить жертвы, потом расскажешь!».
— Обязательно. Отбой.
Я с наслаждением ел, а гноллы всё несли и несли: угощения, украшения, оружие. Когда я пытался заговорить, стражницы тихо рычали, а все прочие меня игнорировали. Солнце медленно двигалось по небу, перегоняя тени, я объедался. В определённый момент это превратилось в соревнование: смогут ли НИПы натаскать больше еды, чем я смогу поглотить? Какое-то время побеждал, но племя Гнилого Клыка сообща одержало верх. Коллектив всегда сильнее одиночки, даже в «Новом Мире».
Объевшись, и сунув некоторые подарки в инвентарь, я улёгся на бок и стал лениво следить за суетой снаружи. Сотни алгоритмов отыгрывали заложенные в них роли, чудо как хорошо изображали жизнь. Иллюзия оставалась безупречной, и только дурацкие дескрипторы ломали её целостность. Не беря в расчёт детёнышей и стариков, я вывел средний уровень самцов племени — сороковой; тогда как самки были не ниже пятидесятого. Половой диморфизм гноллы получили от настоящих пятнистых гиен, если я правильно понимал. Так и следил, попивая кровянистый напиток из кувшина, тяжело дыша от жары.
Время шло, день перетёк в вечер, и среди хижин зажглось пламя.
— Вставай, пора, — сказала одна из моих стражниц.
Я встал, и гнолльши против воли оскалились. Возможно, им было непривычно видеть кого-то более крупного, чем они сами. Повели меж хижин к небольшой круглой площади, где собралось, пожалуй, всё племя.
Горел огромный костёр, вокруг которого были расставлены вертела. По одну сторону перед длинным домом-полумесяцем на возвышенных местах расселись женщины, — самые главные в племени, судя по шрамам, обилию украшений и лучшему оружию. Среди них выделялась одна огромная, жуткая, покрытая шрамами, с расшитой бисером повязкой на правом глазу и гривой чёрных волос, заплетённых в косицы; «Шензи Потрощительница, вождь племени Гнилых Клыков, варвар (яростный дикарь) 80 уровня, бистал (тип: пятнистая гиена) (НИП)». Женщина-вождь уплетала мясо мартелорадуса, перемалывала осколки костей в мягкую кашицу, прихлёбывала кровавый напиток из чьего-то жуткого черепа и лениво осматривалась единственным глазом.
Старые самцы готовили мясо, раскладывали еду по тарелкам и разносили среди молодых. Те сидели вокруг на подстилках во много рядов, горланили песни под музыку, пировали. Гноллы, то есть гиены, принадлежали к псовым, и в их племени-стае царствовала железная иерархия; крупные самки пользовались всеми привилегиями, следом за ними были самки помоложе, помельче, а ещё ниже располагались самцы с тем же делением внутри себя. Старые мужчины, слишком слабые для охоты и войны, несли все хозяйственные повинности, были слугами по сути, а старые женщины, в основном, приглядывали за детьми старшего возраста, обучая их военной науке. Только щенки были вне иерархии: карапузы и недоростки носились вокруг шумными стайками, клянчили и воровали еду, приставали к взрослым, откровенно хулиганили. На них иногда порыкивали, но никогда не наказывали. Гноллы относились к детям очень нежно.
Меня усадили напротив старших самок, среди мужчин, но не вместе с ними, — образовался круг отчуждения. Следующий час я неспешно ел, выглядывал любые признаки присутствия канопы. Тем временем происходили пляски вокруг пламени, пир и песнопения, экзотическая культурная программа. Когда все наелись, а некоторые и упились, наступил следующий этап; самые солидные самцы, старшие охотники и воины оживились. По одному они вскакивали и бросались плясать перед огнём, на глазах у племени и, особенно, перед женщинами. Получалось примерно также как у меня недавно, однако, местным ценительницам нравилось.
Гноллы танцевали, делая всякие забавные движения, повергая невидимых врагов, настигая воображаемую добычу. У каждого было ограниченное время, если ни одна из женщин не находила его привлекательным, неудачнику на это деликатно намекали бросками копий. Более везучие удостаивались благосклонного жеста и неслись к самкам, чтобы усесться у них в ногах.
Постепенно свободных женщин становилось меньше, одни ласково гладили выбранных кавалеров по шерсти, другие ставили на них ноги. Мне же всё быстро наскучило, времени было дано до рассвета, а к канопе даже не приблизился. Была бы свобода передвижения… Главная самка всё ещё не выбрала самца, хотя для неё сплясали самые крупные и матёрые. Некоторые пошли на второй круг, но одноглазая только ела и пила, откровенно скучала. Что ж… если она здесь главная, то, может, и канопа у неё?
Тяжело поднявшись, я двинулся вперёд, не спешил, давая всем желающим насладиться видом огромной уродливой туши в броне. Обошёл костёр, вторгшись на территорию самок, звуки стихли. Окажись я гноллом, скорее всего, набросились бы и наказали, но с «духом доброй охоты» так поступать было наверняка нельзя. Взошёл по каменным ступеням к главной, достал из инвентаря три пера штормового грифона, взмахнул, — свежий ветерок взъерошил короткую шерсть на её морде.
— Подарок, — сказал я, — самой красивой.
Продолжая резонировать Обольщением, я осторожно, будто заигрывая со смертью, воткнул перья ей в косы. Гнолльша задумалась, потом тряхнула гривой, — поднялся ветер. Она заливисто расхохоталась и стала мотать головой, обдувая сидевших рядом подруг. Дар произвёл эффект.
«Внимание! Проверка Харизмы пройдена!»
— Мой! — объявила она, схватив меня за костяной ворот. — Мой!
Племя радостно заголосило, я был с нажимом усажен перед её местом, эдакий трофей в ногах у славной предводительницы.
— А, скажи, прелестница, есть у вас тут канопы? — начал я издали, как бы невзначай.
Шензи Потрошительница сунула мне в пасть жареного мяса, опять стала трясти гривой, создавая ветер, ей нравилось.
— Мне бы канопу получить.
— Что? — спросила НИП-ка, не особо слушая.
— Такой кувшин с рисунками и крышкой в виде головы. Не попадался тебе?
— Я подарю тебе сотню кувшинов, уродец, — пообещала женщина-вождь, — если принесёшь нам удачу в охоте.
— Очень постараюсь, но мне нужен только один кувшин и, если можно, его — сейчас, а удачу — завтра?
Шензи хотела что-то сказать, но её прервал громкий рёв. Это большой самец выбежал к огню, распугав низкоранговых и старых гноллов; судя по его виду и количеству брызг слюны, сверкавшей в воздухе эдакой радугой, НИП был чем-то недоволен.
— Ой, — вздохнула моя новая покровительница, — только не он.
— Что происходит?
— Ормил недоволен, что я выбрала тебя. Хочет намотать твои кишки на палку и поставить рядом со своим домом.
— Какая страстная натура…
— Иди повесели меня, и получишь всё, что угодно.
— А это обязательно? Ты можешь сказать ему, чтобы он, как бы, заткнулся и пошёл вон?
Одноглазая гиена вздохнула, прикончила пиалу кровяного «вина».
— Не могу. Если бы он неправильно вёл себя в отношении женщин, — его уже так пинали бы, что он падать не успевал бы, но это дело мужчин между собой. Он имеет право.
— Послушай, Шензи, а может, просто…
«Внимание! Проверка Харизмы провалена!»
Она больше совсем не слушала, вгрызлась зубами в большой кусок мяса и всем видом показывала, что готова наслаждаться зрелищем двух мужчин, бьющихся за её благосклонность. Что-то пошло не так в моей операции… Ладно, видимо, сформировался сценарий, по которому я должен был пройти испытание. Возможно, кому-то из игроков это и понравилось бы, но до чего же не хотелось терять время.
Гнолл по имени Ормил продолжал демонстрацию силы, ему поднесли два странных оружия — древка средней длины, на которых были перпендикулярно закреплены чьи-то бивни или гигантские клыки, от самого большого сверху, до самого мелкого ближе к обмотке. Позади гнолла уже очерчивали круг для поединка, возбуждённые бисталы занимали места поближе.
Ну, что ж, путь насилия — самый короткий. На этот раз не стану притворяться одуванчиком.
Я был сыт или около того, под доспехами пульсировала энергия, их масса почти не ощущалась. Спустился, обошёл костёр и пересёк нарисованную границу.