— Нужен Малмондканд.
— Оу…
— Мэдлин, постарайся не отпускать инженера без нас, но, если пирамида начнёт… не знаю, слишком громко гудеть, уходите.
— Положитесь на меня, — она изящно поправила шляпу, ворон каркнул, — без разрешения Кситриан и шагу не ступит.
— Отлично! Разошлись!
Подхватив хохочущую Лиззи на руки, я ринулся бежать прочь, то и дело переходя в скрытые технические коридоры там, где женщина-кошка видела указатели на стенах. Пирамиду лихорадило всё заметнее, гром боёв звучал уже повсеместно и, учитывая, что командный состав эвакуировался на халк, оборона скоро должна была рухнуть. Но это не важно, я в любом случае сильно сомневался, что смог бы довести пирамиду до центра пустыни и поднять из песков Нехиптонеш с его сокровищами и мёртвой армией. Одно дело размахивать уважаемой палкой, и совсем другое — владеть мистическими способностями. Хотя, кто знает, что будет, когда сердце Аменхотепа окончательно переварится? Получу ли я его силы? Вряд ли. Тем более, что решение уже принято.
Мы наконец-то добрались до заветного коридора, где располагался вход в энергетическую сердцевину пирамиды. Ушебти и гигантские статуи богов создали там настоящую крепость и отражали атаки Грезящих, которые решили, что нашли сокровищницу. Когда мы появились, големы начали прицеливаться, но система «свой-чужой» не дала осечки, и мы проникли в охранный периметр без проблем.
Техническое помещение с гигантским жёлтым кристаллом ничуть не изменилось с прошлого моего посещения, только теперь не мумии, а живые люди сидели вокруг ядра и бездумно ворожили что-то над скрижалями. Эти самые скрижали являлись парой табличек чёрного камня, испещрённых иероглифами и соединённых в золотом окладе; они открывались на манер старинных компьютеров-лэптопов и горели жёлтыми голографическими схемами, таблицами, строками кода.
— Сможешь разобраться?
Лиззи без слов уселась на пол рядом с одним из операторов и стянула у него скрижаль, тот не сопротивлялся, глаза потухли, руки повисли плетьми.
— Так, так, — её лицо стало непривычно серьёзным. — Хм. Весь «Новый Мир» работает на коде, и эта пирамида — тоже. Взломать его нельзя, нейроматрицы не позволят, но, если знать язык программирования наилитян, можно отдать нужные команды самой пирамиде.
— А ты его знаешь?
Она постукала себя пальцем по виску.
— В голове у меня всё ещё сидит древняя мумия, так что да. Придётся попотеть, обманывая систему безопасности, но я сделаю всё, что ты попросишь, Антон.
Что ж, пока всё складывалось.
— Прежде всего, можно ли устроить трансляцию отсюда? Если нет, то сразу переходим ко второй стадии.
— Секундочку…
Пирамиду тряхнуло, с потолка посыпалась пыль, а гигантский жёлтый кристалл неровно замерцал.
— Сейчас, сейчас, просматриваю функционал этого отсека, энергоснабжение, теплоотвод, усиленное сопротивление сейсмическому воздействию… трансляция… транс… О, есть вариант!
Двери открылись и в залу вошла огромная статуя человека с головой крокодила, она подступила ко мне, присела и поставила на пол открытую ладонь.
— Сначала поднимем тебя на уровень глаз, чтобы объективы не таращились сверху-вниз. Будешь надевать эти шмотки?
Не дожидаясь ответа, Лиззи вскочила и стала помогать мне. Обширный плащ, пусть и залитый кровью, неплохо скрыл фигуру, маска покойного фараона прилипла к лицу, немес аккуратно прикрыл череп, женщина-кошка даже пересилила себя и пристроила золотой урей мне на лоб. Взяв уас, я перешёл на ладонь статуи и был поднят к крокодильей морде.
— Организуй мне трансляцию на всех частотах, пусть видят в Инкарнаме и в самой игре. Это ведь возможно?
— Вся пирамида — один мощнейший ретранслятор энергетических потоков, разумеется, возможно. А… зачем?
— Обращусь к миру. Когда скажу всё, что хочу, закроешь канал.
— Ясно… до эфира три, два, один…
Глаза крокодила загорелись более ярко, и я понял, что нахожусь на обозрении, возможно… сотен миллионов людей. Ох, не в первый раз пришлось испытать такое парализующее волнение, к горлу подступил ком, — ни вдохнуть, ни звука издать, но, как и тогда, в самый первый раз, нужно было предпринять волевой прорыв, и я выдал самый низкий рокочущий бас, на который была способна аватара:
— Я Аменхотеп, великий и ужасный! А вы — воры, посягнувшие на сокровища моей семьи! Чванные вельможи, из Ордоса, Империи Чёрного Оникса и Срединной империи посмели решать судьбу моей пирамиды, делить наследие моих предков, раздавать сокровища, которые им не принадлежат! Вы поплатитесь за свою дерзость, ничтожные черви, все вы испытаете ярость династии Хепти! — Глубокий вдох. — Ferox aeternus! Я всё сказал!
Глаза статуи потускнели, она медленно поставила меня на пол.
— Отлично вышло! — воскликнула Лиззи. — А что это было?
— Политическое заявление. А теперь мы с тобой совершим акт гражданского неповиновения.
Она чуть нахмурила тонкие, красивые бровки.
— То есть…?
— Перегрузи ядро.
— Перегрузить? Но зачем? Оно же взорвётся, килотонн на пятьсот потянет, тут всё… А! А-а-а! — Изумрудные глаза полыхнули, Лиззи обеими руками прикрыла рот, из которого рвался восторженный крик. — Мы бунтари! Мы бунтуем на пятьсот килотонн! Весь мир в труху!
— Будет хорошо, если сможем нанести ощутимый урон трём большим игрокам, мелочёвку можно даже не считать.
— А для чего?
— Чтобы заявить о себе и иметь какой-никакой политический вес в будущем. Даже если это всего лишь разовая акция, про нас, или, в данном случае, про дерзкого фараона скажут, что этот индивид полон опасных сюрпризов.
— Ты не думаешь, что им это всё не очень понравится, и они станут искать нас втрое усерднее? — Лиззи мило прижала уши.
— Станут. Но за всеми настоящими бунтарями постоянно следят и пытаются их схватить, издержки профессии.
— Поняла!
Её пальцы запорхали над скрижалями, один за другим операторы теряли сознание, отключаюсь от работы, а кристалл с каждой секундой светился всё ярче, ослепляя меня; нарастало гудение и вибрация пола.
— Готово! Через десять минут они превратятся в пыль, все: корабли, топтеры, НИПы, Грезящие… ну, эти-то респанутся потом, но… этот взрыв увидит вся система Солар! Ты доволен? Мы создадим маленькое солнце…
— Это называется «акция», — тихо повторил я, снимая маску. — Власти говорят «террористический акт», а я говорю: «акция». Да, Лиззи, я доволен, это послужит им уроком. А теперь побежали.
— Постой, — она потянула меня назад, на милом треугольном личике расцвела улыбка, — Антон, поцелуемся у сердца зарождающейся звезды?
— Что? Лиззи, у меня даже губ нет…
— У тебя есть язык, я много думала о нём.
— О языке?
— О твоём языке.
Бег до халка превратился в смазанную череду поворотов, полную вспышек и шума. Разумеется, все атрибуты царской власти кроме уаса я спрятал в инвентарь, а с помощью посоха увлекал за собой всех встреченных защитников пирамиды. Они прикрывали нас, погибая, пока пирамида дрожала всё сильнее. Наконец, впереди появился пролом и красная порода. Я хотел подсадить Лиззи, чтобы она достала до ближайшего пулемётного гнезда, но та совершила головокружительный прыжок на два с половиной метра вверх. Когда я смог вскарабкаться следом и проникнуть внутрь халка, по коридорам уже метался её громкий голос:
— Отбываем, скорее! Все на борту! Кто не успел, тот станет потоком фотонов! Отбываем! Скажите Кситриану, не меньше ста километров! Не меньше!
— Разве ударная волна разойдётся на такое расстояние? — крикнул я ей вслед.
— Нет! Только звуковая, но мы же не можем попустить зрелище!
Красная тревога застала меня ещё в коридорах, где приходилось толкаться среди немытых техноварваров и разномастных наилитян, пытавшихся опуститься на колени перед уважаемой палкой. Если я ничего не путал, красная означала пространственное перемещение, а не таранный удар, и обитатели халка не особо волновались. Они просто перестали мельтешить вокруг, замерли, пока не появилось мимолётное чувство в животе — как от подъёма на лифте.
— Антон, скорее, наверх! — Лиззи махала мне из дальнего конца коридора. — С минуты на минуту!
Мы выбрались на верхнюю плоскость халка, туда, где окутанная цепями и довольно помятая, стояла наша бедная «Драконья мушка». Мэдлин и Кситриан тоже оказались там, взмыленный квинт-инженер сосредоточенно смотрел на север, Мэдлин стояла рядом, подбоченившись, и курила сигарету на длинном мундштуке… а около неё, на металлическом настиле сидел Ангус Гринботтом.
— Что он здесь делает?!
— Видами любуюсь! — огрызнулся гоблин. — А что, не похоже?!
— Позже, — процедила ведьма. — Всё поз… ох…
В ста километрах севернее нас, над золотыми барханами пустыни вдруг появился огромный огненный шар. Нет, Лиззи сказала правильно — маленькое солнце. Через несколько секунд грандиозный, постоянно растущий купол света и жара стал подниматься в небо, опираясь на колоссальный тёмный столб пыли, и обрастая всё новыми слоями бахромы из конденсированной влаги. Человечество за свою историю создало немало видов оружия, способных переплюнуть взрыв водородной бомбы по разрушительности, но по зрелищности — нет. И вот, мы стояли, замерев, посреди игры, где всё не по-настоящему, наблюдая за картиной тотального уничтожения, и мне всё равно было жутко.
— Антон, — тихо позвала ведьма, — напомни, сколько времени ты уже в «Новом Мире»?
— Я… не более двух месяцев, наверное. Дней пятьдесят-шестьдесят, а что? — спросил я, щурясь от слишком яркого света.
— Два месяца тебе понадобилось, чтобы нанести самый тяжёлый единоразовый материальный ущерб за всю историю игры. Никакие ачивки не всплывают?
— М-м-м, вообще-то, нет. Даже немного обидно.
— Это невероятно, — произнёс Феликс Кситриан, у которого отблеск вспышки сделал линзы очков непроницаемыми. — Кто вы вообще такие? Кто дал вам право творить… это?
— Я художница и шикарная красотка! — не задумываясь, ответила Лиззи, которая уже расставила мольберт, взяла палитру и очень быстро покрывала холст краской.