– А как бы оно так налипло? – спорила Анна. – Сразу на оба уха налипло? Видишь, тут типа колечки. У меня дома такие же есть, золотые, которые с детдома ещё.
За день до своего ДР Анна потащилась прокалывать уши. В ближайшем салоне красоты. Хоть полгода не выбирала. Ей сказали месяц не снимать вот эти камушки-гвоздики, которыми прокалывают из пистолета. Но Анна вредная, она проносила гвозди только один день, а потом пришла после праздника домой, достала золотые кольца и минут сорок пыталась их вдеть в опухшие кровавые уши.
Надела, конечно.
Вообще-то, в дом ребёнка обычно попадают без наследства и совсем без всего. Поэтому странно немного, что Анна там оказалась с серьгами и вдобавок с золотым монистом в три ряда (его, кстати, проверяли – реально золото!). В личном деле было написано, что родители Анны бродяжничали и жили в Ростове-на-Дону в аварийном доме, который давно расселили и готовили на снос. И оба умерли от турбоВИЧа[1]. Странно, что Анне этот турбоВИЧ не передался в наследство.
Ей было семь месяцев, когда её нашла полиция. На ней были вот эти золотые побрякушки.
Откуда они могли взяться в семье, которая живёт в расселённом доме, уже отключённом от газа, и водопровода, и электричества?
Я всегда считал, что их спёрли в ювелирном магазине. Но Анна была уверена, что в ювелирном такое невозможно спереть, потому что видно: это старинное народное украшение.
Монисто точно старинное. А серьги просто выглядели не очень новыми.
Наконец я заявил: «Значит, спёрли у антикваров. Или из ломбарда. Или даже из музея». А вообще странно, что это всё не продали и не проели. И полицейские какие-то больно честные попались. Составили опись личных вещей – и в дом ребёнка передали вместе с Анной в качестве наследства.
От биородителей, помимо украшений, у Анны остался только ксерокс старого свидетельства о рождении. Там было написано, что она Николаева Ана Тагариевна. Место рождения – Ростов-на-Дону, 2007 год. Именно так – Ана, а не Анна. Это потом уже Анну усыновили, и она получила вторую «н» в имя, и стала Яшкиной Анной Сергеевной, и место рождения сменила на Санкт-Петербург.
Анна подозревала, что родители назвали её Аной в честь королевы кешалий.
Как последний снег растает, как жёлтый горицвет вспыхнет и поднимется сон-трава, выйдут из пещер горные девы, светлые дочери повелителя туманов, – кешалии. Сядут на вершинах гор и чешут золотым гребнем свои длинные белые волосы. Волосы их прозрачные, как нити тумана, как осенняя лесная паутина, её легко спутать с волосами кешалий. Из волос плетут кешалии невидимые рубашки. А рубашки надевают на новорождённых детей как благословение. Не на всех – на избранных.
На год меньше века, девяносто девять лет, живут кешалии.
И спустится по весне из чёрного замка с самой высокой вершины самой высокой горы королева их Ана: выберет тех, кому пришла пора умереть. Обречённых Ана отдаст лошоличам, уродливым волосатым лесным духам: в них превращаются те, чья душа черна, те, кто продал сердце дьяволу. Уши их свисают до плеч, руки длинны и достают до земли. И заплачет Ана, вспомнив о том, как однажды согласилась стать женой царя лошоличей: хотела спасти своих дев. Девять демонов родились от этого брака, девять человеческих болезней. Трое из них были особенно страшны: Мелало, демон бешенства, серая птица о двух головах; восьмиголовый Порескоро, демон чумы и холеры, с птичьим туловищем и змеиным хвостом, о четырёх собачьих и четырёх кошачьих головах; красная мышь Лолмишо, демон чесотки и лепры.
Было это потомство таким страшным, что даже отец-король обмер от страха. Он покинул Ану, взяв взамен обет: отдавать на растерзание всякую кешалию, не дожившую до столетия один год.
Заперлась Ана в своём чёрном дворце и, чтобы жизнь не потерять, пьёт каждое утро три капли из левой руки трёх кешалий. Среди людей она появляется в образе большой бородавчатой жабы. Ползёт по земле – не тронь, где проползла – там золото в земле прячется. За той жабой льётся сок лииль, на который тотчас налетают демоны болезней. Жадно лижут они его с земли и обретают свежие силы.
А король лошоличей, единственный крылатый из проклятых душ, улетел в Африку и таится там до поры. Но если прилетит повидать своих подданных – горе той стране, где он остановится. Принесёт на кожистых суставчатых крыльях войну, и мор, и голод.
Глава 3
ДР Анны мы отметили в аквапарке, а на следующий день, прямо с утра в субботу, потащились в бассейн. Погода к плаванию совсем не располагала. Мерзкое время между зимой и весной. (Это гораздо лучше, чем между осенью и зимой: есть надежда, что скоро станет терпимо.) Небо сизое и мутное, сыпется ледяной дождь. Не град и не снег, а крупный шуршащий бисер. К вечеру наверняка остекленеют ветки деревьев, а тротуары уже превратились в каток, присыпанный прозрачной крупой. В такую погоду дома можно с тоски заплесневеть. Анна обычно пишет в соцсетях all this crap[2] про пледы и мятное какао с маршмеллоу и выкладывает своего бенгальского кота Энди, похожего на микролеопарда. Но бассейн звучит более жизнеутверждающе. Анна влюблена в нашего тренера Василия. Два раза её звать в бассейн не надо.
С незапамятных советских времён в нашем бассейне прямо на первом этаже, возле гардероба, четыре огромных иллюминатора. Думаю, их сделали специально для того, чтобы люди развлекались и ржали, пока стоят в очереди сдать куртку. В иллюминаторах мелькает чья-то нога, а то и две, а то и в ластах. А некоторые пловцы опускаются в гуманоидных очках на самое дно и медленно, растопырившись лягушкой, поднимаются обратно на поверхность. Наблюдать за людьми в бассейне гораздо веселее, чем за аквариумными рыбами. Плывущий человек – это всегда глупо и смешно. Неважно, ныряет он поплавком и с надутыми щеками или играет в дебильную русалку, нарочно не надевая резиновую шапочку. Плывёт такая тётка без шапочки, а вокруг башки у неё как будто водоросли. В прошлом году одна упитанная женщина вообще плавала с афрокосичками, для которых уже не шапочка, а целый скафандр нужен, эту тётку мы с Анной назвали Кальмарихой. Плывёт, загребает своими афрощупальцами! А у Анны очень густые кудрявые волосы, которые она заплетает в косищу, толстую и длинную (почти до колен), почти как физкультурный канат. В шапочке она гуманоид с невероятной формой черепа. Поэтому часто вытаскивает косу из-под шапочки назло правилам.
Люди, вы бы себя в иллюминаторе видели! Всё-таки очень неприличный у нас бассейн. Я никогда глубоко не опускаюсь (а иллюминаторы на дне в самом глубоком месте) – чтобы не выглядеть идиотом. Или чтобы никто не заснял видос с моей глупой рожей. Красиво опускаться на дно умеет только наш тренер Василий. Он просто американский «морской котик»! Не знаю, как Василий ухитряется преодолевать сопротивление воды и опускаться на дно идеально ровно, ногами вниз, замерев в позе «Оскара». А потом так же строго вертикально всплывать.
Василий – человек-торпеда и мастер спорта. Он и не такое может.
Но в тот день нам с Анной было не до смеха. Мы уже не орали: «Нога! У меня ещё одна нога!» – и не считали, в чьём иллюминаторе их покажется больше. Мы думали об одном и том же, только друг другу не признавались. О нивашах, духах воды из цыганских сказок. Они снились сегодня и мне, и ей. Вчера мы с Анной в аквапарке чуть не утонули. Залезли в маленький горячий бассейн, где бурлила из стенок вода (типа гидромассажная ванна), утонуть там было нереально, но вдруг сломалась бурлящая пузырьковая установка, и нас отшвырнуло мощной струёй воздуха к бортику. Так, что мы оба на мгновение потеряли сознание и чуть не сползли на дно. А когда вышли из аквапарка, увидели хромую чайку, и Анна сказала, что это её душа. Они и правда были чем-то похожи, хотя глупо сравнивать лицо человека с мордой птицы.
В общем, сегодня все эти ноги и беспомощные телеса казались глупыми. Я заметил, что опустились чьи-то ноги, но только на одной ноге была ласта. Или ласт? А Анна теперь старается повернуться к иллюминаторам спиной, в крайнем случае – боком. И смотрит то на пол, то в потолок. Вчера мы весь вечер гуглили про нивашей, договорились сегодня утром обменяться информацией, но оба молчим, как будто забыли и вообще у нас других дел полно.
Ниваши – жуткие духи воды, вроде бы живут только в реках, на самом дне. Но почему бы им не завестись в бассейне? У них нет костей, на ногах лошадиные копыта, руки перепончатые, лягушачьи, а ещё у каждого красная борода. Говорят, именно у нивашей цыганки учатся колдовству. Потом колдуньи сами становятся проклятыми в таборе. Свою силу ниваши передают только женщинам, а мужчин просто утаскивают на дно и убивают. Ещё у нивашей есть дочери, красивые длинноволосые девушки. Каждой дочери нивашей прислуживают несколько нивашей (где там логика: то дочь, то госпожа, куда деваются жёны нивашей – не знаю). Дочери нивашей любят танцевать возле реки. А узнать их можно по зелёным волосам и красным туфелькам.
В иллюминаторах мелькали тени, точно там и правда плавали бескостные существа. И дурацкое изумрудно-зелёное дно бесило сегодня как никогда… Не знаю, чья это идея – ядрёно-зелёное дно. Из-за него вода кажется сине-зелёной – типа морская волна. Недавно Гоша Куницын зачем-то рассказал мне, что в нашем бассейне год назад чуть не утонул какой-то малявка, лет трёх. То есть неизвестно, утонул или нет: его скорая быстро увезла и больше потом никто не встречал. Теперь мне кажется, я увидел его в иллюминаторе. Может, это чья-то игрушка.
Но что делала игрушка на дне? Она наверняка всплыла бы.
– А ты знаешь, – сказала наконец Анна, – что у нашего бассейна может вполне оказаться второе дно? Ты когда-нибудь пробовал нырнуть в очках на дно и заглянуть за круглую решётку? У меня один раз туда ногу притянуло. Почти засосало, я быстро выдернула. Не плавай по третьей дорожке, короче.